Алекс Орлов
   БРОНЕБОЙЩИК
  

  

   

    1
   

   Ферлин и Джек вышли в дорогу затемно, когда солнце еще и не собиралось выглядывать из-за горизонта. Из продуктовых запасов у них был круг козьего сыра, несколько вареных картофелин и самодельный фильтр для воды. Немного, но путешествовать долго они не планировали.
   До рассвета им предстояло пройти пустошь, к полудню добраться до глинистых холмов. Потом оставалось лишь перебраться на пустошь за холмами и по заросшим лесом дюнам выбраться к болотам.
   Именно там, по словам Ферлина, была самая лучшая охота, и Джек ему верил, ведь Ферлин исходил все дальние пустоши и проточные болота. К тому же он был бывшим солдатом, имевшим ранения, что в глазах юного Джека только добавляло очков его компаньону.
   Ну и потом, у Ферлина с собой было ружье, а какая же охота без оружия?
   Вскоре после рассвета воздух начал быстро нагреваться, и к тому времени, когда путники добрались до холмов, пришлось сделать привал у подножия скалы, имевшей собственное имя — Тюльпан.
   Она была очень высока, и на ее вершине любили сидеть и наблюдать за окрестностями каменные орлы, собиравшие на пустошах обильную жатву из ящериц, крыс и тритонов. Остатки их трапез в изобилии валялись вокруг — мелкие косточки, кусочки кожи, перепонки и даже несколько засохших, почти нетронутых ящериц.
   Вся живность на пустошах была ядовита, причем настолько, что даже привычные к ней каменные орлы иногда отказывались от еды, если чувствовали, что в их организме слишком много яда.
   В полдень тень от Тюльпана была коротка, но для двух путников ее хватало с избытком.
   Джек сел на камень, снял сапоги и размотал портянки, чтобы просушились, а Ферлин прислонил ружье к скале, поставил рядом монтерскую сумку и с флягой в руках поднялся на холм метров на сорок, к скоплению скальных обломков. Там, на выжженном склоне, пробивалась зеленая травка, сбегавшая дорожкой к основанию холма, а под ней, скрываясь от солнца, спешил под гору небольшой ручей.
   Напившись из ключа возле самых камней, Ферлин набрал полную флягу и спустился к Джеку.
   — На, пей, — сказал он, отдавая флягу и садясь на камни, чтобы тоже просушить портянки.
   — Жарко сегодня будет, — сказал Джек, делая глоток и возвращая фляжку.
   — Жарко, — согласился Ферлин. — Но тут, за холмами, нас ждет прохладный ветерок до самых болот. Так что не запаримся.
   — Ты патронов с собой много взял? — спросил Джек, поглядывая на замотанное в ветошь ружье.
   — Пять штук, но и этого много. Я рассчитываю сделать только один выстрел — больше не понадобится.
   Джек пожал плечами. Ферлину, конечно, виднее, ему много приходилось стрелять, а Джеку всего два раза. Один раз из пистолета Санифа, его бывшего школьного друга, а второй раз в прошлом году, когда ему дал стрельнуть из ружья Ферлин.
   У Санифа они стреляли в кусок керамической плитки и оба раза не попали, зато Ферлин повел его на деревенскую пустошь, где из песка торчали ржавые остовы боевых машин. Все, что с них можно было снять, давно сняли, и над пустошью вздымались только голые корпуса, чем-то похожие на черепа ископаемых животных.
   Когда была школа, Джек ходил в нее мимо деревни, где множество домов были сделаны из таких же стальных коробов, но еще больше стальных остовов было неподалеку на пустоши. Именно там Джек и пробовал стрелять из ружья.
   На корпусе какого-то перевернутого бронетранспортера Ферлин нарисовал ракушкой круг размером с большой мяч, а потом они отошли метров на четыреста, Ферлин зарядил для Джека ружье, подставил для упора рогатину, и тот выстрелил.
   В очерченный круг он, конечно, не попал, напутал что-то в шкале прицела, но пробоина в стальном корпусе получилась красивая — круглая и аккуратная.
   «Вот, приятель, что делает хорошее ружье с пятисантиметровой сталью», — сказал тогда Ферлин, и Джек это запомнил.
  

  

   

    2
   

   Отдохнув под скалой, путники поднялись на глинистый холм, с его высоты стали видны затопленные территории восточных песчаных пустошей.
   Спуск к дюнам оказался не таким трудным, как ожидал Джек. Северный склон холма был более пологим, и на нем в изобилии рос кустарник, который на заселенных пустошах использовали в качестве топлива. А еще были небольшие искривленные деревца, стелившиеся почти над самой землей.
   — Почему они такие кривые? — не удержался от вопроса Джек, ему казалось, что Ферлин все знает.
   — Сюда попадает мало воды, только та, что приходит ночью с туманом. А дерево любит воду. Вон на дюнах сколько зелени, видишь?
   — Да, — ответил Джек, глядя из-под ладони на извивающиеся по белому песку зеленые дорожки.
   — Там вода близко, поэтому они растут высокими и прямыми.
   — А почему на наших пустошах не растут деревья? Вон сколько у нас песка затопленного, а ничего не растет.
   — Ну почему ничего? Трава и водоросли. А это немало, ими вся местная живность питается.
   Придержавшись за куст, Ферлин перешагнул через каменную горку и продолжил спуск, умело используя на склоне каждый выступ.
   Вскоре они добрались до песчаного плато и стали подниматься на цепочку дюн, по вершинам которых рос молодой лес, какого Джек никогда не видел.
   На окраине пустоши, где он жил, вдоль пустынных холмов было несколько рощиц, но они подвергались постоянным набегам местного населения, охотившегося за топливом для своих очагов. И хотя крупные деревья никто не рубил, весь подраставший кустарник вырубался начисто, а траву подъедали крысы. В результате почва вокруг деревьев напоминала старый бетон.
   Здесь же все было по-другому и меж древесных стволов набирали силу и кустарник, и высокие травы. По земле сновало множество насекомых, а на ветках попадались летучие ящерицы.
   По краям этой зеленой реки жизни тянулись дорожки из цветущих растений, тех, которым требовалось больше солнца.
   — Как тут красиво, Ферлин, почему никто сюда не переезжает? Почему мы живем на такой некрасивой пустоши, если за холмами так хорошо? — спросил Джек, вертя головой и подмечая все новых, невиданных прежде животных и растения.
   — Два раза в год здесь поднимается вода, оставляя сухими только вершины дюн. Поэтому сверху что-то растет, а ниже лишь песок, как на обычной пустоши.
   — А почему здесь так много следов? — спросил Джек, замечая тропинки, которые то сходились в узких местах, то разбегались там, где дюна была шире, а леса на ней больше.
   — Сюда многие ходят. Охотники на сапиг, сборщики ягод…
   — Ягод? Они же все ядовитые?
   — Необязательно собирать их для еды. Из ягод делают краски, чернила и даже лекарства. Рокшу, например, принимают в Нуре в аптеке Цукера по четыре лиры за большое ведро.
   — А дрова никто не берет…
   — Тащить их через холмы желающих не находится, — усмехнулся Ферлин.
   — Да. Хорошо, что есть холмы, а то бы и от этого леса ничего не осталось, — сказал Джек и вздохнул.
   — Если бы не холмы, все дрова вывезли бы в Нур на машинах.
   — А почему ты себе машину не купишь?
   — На какие шиши? — полуобернувшись, спросил Ферлин.
   — Но ты же бывший солдат, Ферлин. У тебя ранения были…
   — И что?
   — А то. Хэнка из деревни знаешь?
   — Знаю.
   — У него племянник солдатом был и ранения имеет. Так он на пенсию такой дом в Нуре отгрохал, что только держись. И никакого железа, только из кирпича. И автомобиль купил настоящий, на бензине работает. Правда, говорят, неновый. Но все равно хорошо.
   — А в деревне думают, что раз солдатом был, значит, денег куча? — спросил Ферлин и поправил на плече ружье.
   — А разве нет? У нас на пустоши все парни в вербовочной конторе перебывали, только никого не берут…
   — Дураки, — обронил Ферлин и покачал головой.
   — Почему?
   — Да потому, что не все солдаты возвращаются с деньгами.
   — Как это?
   — Очень просто. Если довоевал до конца контракта, то да, пенсия будет хорошая. Думаю, этот племянник Хэнка получает лир триста…
   — Ого!
   — Не так уж и много, был бы унтер-офицером, получал было вдвое больше. Но дело не в этом. Если ты не дослужил свой срок и тебя уволили по ранению, то получаешь самый минимум — шестьдесят лир и точка.
   — Шестьдесят лир? — переспросил Джек и вздохнул. Если бы у них с матерью были такие деньги, он был бы счастлив. А так Джек, как и все его сверстники, мечтал только о возможности завербоваться в армию, в здешних местах работы не стало никакой, в особенности с тех пор, как иссякли все источники минатурита — ценного металла, которого было много во всей этой брошенной технике.
   Особенно в самолетных обломках.
   Весь район, от Северного моря и до Измарских гор на юге, был завален этими обломками, что привлекало сюда людей со всего материка.
   Они приезжали по одному и целыми семьями, строили дома из тех же обломков и принимались за поиски минатурита. Эта лихорадка длилась около десяти лет, потом все собрали, деревни исчезли и постепенно утонули в мокром песке пустошей, а население Нура сократилось втрое.
   — А сколько нужно на автомобиль? — спросил Джек, когда они молча прошагали еще полчаса.
   — Ну, на самый простой и неновый четыреста лир…
   — Четыреста — это много.
   — Немало. А ты думал, почему я в железном сарае живу, а не в доме из кирпича? Видимо, в деревне меня тоже не понимают.
   — Говорят, жадный, — подтвердил Джек и улыбнулся.
   — Жадный, — усмехнулся Ферлин и остановился на повороте цепочки дюн.
   — Вон там, у горизонта, темное марево, видишь?
   — Вижу, — после некоторой паузы ответил Джек.
   — Это и есть Ривенские болота.
   — Вроде недалеко…
   — Напрямик недалеко, — согласился Ферлин, поправляя ружейный ремень. — Только мы вон какого кругаля даем!
   И он отмахнул рукой, показывая размеры этого «кругаля».
   — А прямо нельзя?
   — Можно, только потонешь. Там везде много воды и дно кое-где зыбучее…
   — На зыбучем дне сапиги водятся, — заметил Джек и почувствовал, что проголодался.
   — Водятся. Как обратно пойдем, я тебя немножко поучу, как сапиг ловить.
   — Я умею.
   — Да ну! — пренебрежительно отмахнулся Ферлин. — Как все, на хворостинку?
   — А как еще?
   — На хворостинку сапигу больше чем в кило не поймаешь.
   — А ты поймаешь больше? — усмехнулся Джек, считавший себя достаточно опытным и удачливым ловцом.
   — Пять кило, не меньше. Но это потом, после охоты. А сейчас давай двигаться, нам к положенному часу прибыть нужно, и никак не позже.
  

  

   

    3
   

   Через три часа ходу по заросшим лесом дюнам Ферлин сделал привал, и они поели козьего сыра с отварным речным картофелем, который назывался так только из-за внешнего сходства с настоящим картофелем, а на самом деле был плодом коричневых пресноводных водорослей, в изобилии водившихся в водоемах песчаных пустошей.
   Клубни водорослей были ядовиты, чтобы употреблять их в пищу, приходилось подолгу вымачивать в подсоленной воде, сменяя ее три раза, пока она не переставала окрашиваться в фиолетовый цвет.
   После этого клубни варили, тогда по вкусу они действительно напоминали вареный картофель.
   — Ну что, ты не слишком устал? — спросил Ферлин, когда они, попив воды, подремали в тени несколько минут.
   — Нет, я в порядке, — заверил его Джек.
   — Точно?
   — Точно. Я же много хожу, в особенности за хворостом.
   — Куда, на плато?
   — Нет, — покачал головой Джек. — Там деревенские все выбрали. Я хожу в другую сторону, аж до сухого русла. Там этого кустарника — пропасть.
   — Так он там зеленый…
   — Зеленый. Я зеленый и таскаю, а сушу уже дома. Через неделю он готов для растопки.
   — Хитрый ты, — улыбнулся Ферлин.
   — Смышленый, — поправил его Джек.
   — Ну пойдем, смышленый, нам еще топать и топать.
   Они снова вышли на тропу, и Джек опять стал вертеть головой, глазея на невиданных прежде стрекоз и бабочек.
   На его пустоши таких насекомых никогда не водилось, а здесь на цветах они попадались удивительнейших видов и расцветок.
   Примерно через полчаса быстрого марша шедший первым Ферлин вдруг будто споткнулся, а затем ухватился за ствол небольшого деревца и стал по нему сползать.
   — Эй, Ферлин! Эй! — испугался Джек, видя закатившиеся глаза компаньона. Но обморок Ферлина продлился всего пару мгновений. Его глаза открылись и вполне осмысленно посмотрели на Джека.
   — Надолго я отключался? — спросил Ферлин.
   — Нет, совсем ненадолго… Ты упал, и я подумал…
   — Теперь все в порядке, присядь.
   Джек помог Ферлину снять ружье и монтерскую сумку, потом опустился рядом с компаньоном, который быстро приходил в себя.
   — Это из-за ранений? — спросил Джек, видя, что на лице бывшего солдата проступил пот.
   — Да, приятель, из-за них. Из-за железа, которое еще осталось в теле…
   — Я слышал, что осколки могут двигаться.
   — Могут… — выдохнул Ферлин.
   — Наверное, нам придется заночевать здесь, чтобы ты оклемался, а завтра пойдем домой.
   — Ни хрена, приятель! Десять минут, и мы двинем дальше. Это не первый приступ, случались и раньше, так что ничего страшного.
   — Ты же говорил, что лежал в госпитале, почему тебя там не вылечили?
   — Я… — Ферлин устало улыбнулся. — Я сбежал оттуда не долечившись, а провел там целых восемь месяцев.
   — Восемь месяцев?! — поразился Джек. — А почему так много?
   — Потому что крепко нафаршировали. Сначала вытаскивали шрапнель, операция за операцией. Потом принялись за осколки. Когда стало совсем невмоготу, я сбежал… А тот осколок, который меня мучит, вытаскивать и не собирались. Врач сказал — слишком опасно. Вот и ношу его с собой.
   — Хочешь еще сыру? Я когда жую, у меня любая боль проходит.
   — Ну давай, — усмехнулся Ферлин. — Только совсем маленький кусочек.
   Но не успел Джек развязать мешок, чтобы достать сыр, как вдруг послышался отдаленный гул. Джеку этот звук был незнаком, но Ферлин тотчас выпрямился, а затем вскочил на ноги.
   — Дискорама, Джек! Они нас могут заметить, нужно прятаться!
   Схватив компаньона за рукав, он потащил его к краю дюны, где рос невысокий, но очень густой кустарник.
   Между тем гул быстро нарастал, и вскоре краем глаза Джек увидел темное пятно, которое с перепугу показалось ему размером в полнеба. Ферлин толкнул Джека, тот свалился в кустарник, и в тот же момент по дюнам ударила воздушная струя от низко пролетавшей машины.
   Песок хлестнул по листьям, и Джек зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что Ферлин, привстав, смотрит поверх кустов на уходящую дискораму.
   — Что это, Ферлин?
   — Тарелка корпорации «Крафт»…
   — А что это такое? Это роботы?
   — Может, и роботы.
   Начавший было стихать гул стал снова усиливаться.
   — Они возвращаются, — сообщил Ферлин и упал рядом с Джеком.
   — И что теперь будет? Они нас заметили, да?!
   — Не паникуй, пока еще ничего не известно, к тому же им нечего нам предъявить, а ружье я и спрятать могу.
   Дискорама не долетела до дюны метров пятьдесят и стала садиться на мокрый песок пустоши. Снова застучали по листьям песчинки, Джек опять зажмурился и закрыл голову руками, но когда шум двигателей стих, решился посмотреть, кто там прилетел.
   — Голову не высовывай, смотри через ветки, — строго приказал Ферлин.
   — Ага, — ответил Джек, глядя, как от раскрывшихся створок разворачиваются мостки.
   — Ишь ты, с аппарелями. Значит, технику спускать будут.
   — Какую?
   — Сейчас увидим.
   И действительно, вскоре на песок скатились два небольших гусеничных вездехода, в которых на открытых площадках сидели по два солдата. Один был рулевым, а другой стоял за пулеметом.
   — Ого, — произнес Джек и невольно присел. Вслед за вездеходами вышли два десятка пехотинцев в черной матовой форме с опущенными забралами шлемов.
   Вездеходы тотчас разбежались, один поехал вдоль дюны в сторону болот, а другой к холмам, откуда пришли Джек и Ферлин.
   Солдаты разбились на группы и направились к дюнам, а один, должно быть, офицер, стал подавать знаки кому-то, кто еще не вышел из дискорамы.
   Наконец этот кто-то появился, это оказалась тройка шагающих роботов-разведчиков.
   Они были такими же черными, как форма и амуниция солдат, и очень ловко передвигались по грунту.
   — По дюнам они не пройдут, завязнут, — негромко сказал Ферлин.
   — Почему? — прошептал Джек, распластавшись на песке, насколько это было возможно.
   — Потому что опоры узкие. Для песка обычно опоры перемонтируют на более широкие.
   — Ферлин, мне кажется, они идут прямо сюда! — заскулил Джек, видя, как решительно тройка роботов движется в их направлении.
   — Нет… Сейчас свернут.
   — А если не свернут?
   Джеку казалось, что эти дергающиеся при ходьбе машины, больше похожие на чудовищных монстров из мультиков, обнаружат их с Ферлином и, возможно, растерзают этими страшными крюками, которые были у них на верхних лапах. Но неожиданно роботы сделали одновременный поворот и пошли в сторону холмов.
   — Откуда ты знал? — спросил Джек, поворачиваясь к Ферлину.
   — Оттуда. Я же их повадки наизусть выучил. Пока они не видят цели, движутся, как сканерный маркер, понимаешь?
   — Нет.
   — Ну неважно. Но бить по ним из ружья лучше, когда боком поворачиваются. В главное сочленение.
   — Это какое?
   — Где опоры к корпусу крепятся.
   — Ага, понятно. Ферлин, а куда все подевались?
   — Должно быть, в дюны полезли.
   — И на нашу тропу?! — вскинулся Джек.
   — Не ори. Нам предъявить нечего.
   — Но ружье-то — вот оно.
   Джек оглянулся в поисках ружья, но ни оружия Ферлина, ни его сумки не увидел.
   — Когда ты успел? — удивился он, на что компаньон только усмехнулся.
   Где-то на чистых дюнах, к востоку от леса, грянул выстрел, потом еще один. А затем звонко застучал пулемет с вездехода.
   Послышались голоса перекликавшихся солдат и снова одиночный выстрел, а потом к стуку пулемета прибавились отрывистые автоматные очереди.
   Джек с Ферлином переглянулись. Перестрелка проходила у них за спинами, так что бежать отсюда было некуда.
   — Что теперь д-делать? — прошептал Джек. От страха он начал заикаться.
   — Сидим тихо, авось пронесет, — ответил Ферлин. Он понимал, что теперь фокус со спрятанной винтовкой мог не пройти, и если их найдут, посчитают сообщниками тех, с кем была перестрелка.
   Между тем выстрелов больше не последовало, зато по аппарелям спустился еще один робот, приземистый и на коротких опорах, это была мощная машина огневой поддержки.
   Далеко он не ходил, быстро не бегал, зато имел семидесятимиллиметровую спаренную пушку, два крупнокалиберных пулемета и несколько ракетных контейнеров, которые вкупе с патронными коробами делали его похожим на чудовищную кубистскую скульптуру.
  

  

   

    4
   

   От бравой улыбки всезнающего Ферлина не осталось и следа. Позади них с Джеком слышались голоса солдат и тарахтение гусениц вездеходов, где-то неподалеку лязгали амортизаторами легкие роботы-разведчики, а возле дискорамы неподвижно застыл убийца танков, вскрыватель бетонных дотов и пожиратель бронированной пехоты, двадцатитонный «берг».
   — Не шевелись… И не… разговаривай… — прохрипел Ферлин, глядя, как «берг» просеивает сектор блоком разведки и наведения.
   Но Джек не только разговаривать, он боялся даже дышать, и разом севший голос Ферлина лишь добавил ему страха.
   Тарахтение гусениц вездеходов стало громче, теперь они катили в тыл Ферлину с Джеком. Впрочем, бывший солдат полагал, что в этом месте на дюну им не подняться, она была слишком крутой. И оказался прав. Вездеходы порычали моторами и поехали в сторону холмов, чтобы поискать более пологий склон.
   Когда их тарахтения стало не слышно, Джек немного расслабился. На мгновение ему показалось, что это всего лишь сон, ведь несмотря на страх, ничего не происходило. Однако вскоре послышались голоса — солдаты возвращались к дискораме и были теперь совсем рядом.
   «Вот придумаешь ты, сержант, как людей замучить…»
   «Не забывай добавлять, „сэр“, сынок. А то в следующий раз будешь бегать по дюнам один…»
   «Мы могли бы обойтись „тарлингами“, а не тонуть в этом песке».
   «А вот вернемся на корабль, ты все капитану и выложишь. Только поспеши сделать это до взлета, а то он тебя за борт выбросит…»
   Послышались смех и треск обламываемых веток. Солдаты шли слева и справа от густого кустарника, негромко переругивались и неловко спускались по песчаному склону.
   Заметив своих, «берг» наконец ожил и стал прохаживаться в стороне от дискорамы. Было слышно, как под его опорами поскрипывает крупный песок.
   Вскоре показалась тройка роботов-разведчиков, они рысью бежали впереди вездеходов, сумевших-таки форсировать заросшую лесом дюну.
   На вездеходе, ехавшем последним, возле пулемета лежали какие-то мешки, Джек не придал им особого значения, однако Ферлин рассмотрел этот груз лучше.
   — Двоих они подстрелили, — негромко сказал он.
   — Подстрелили? Ты хочешь сказать — убили?!
   — Не ори…
   — Извини. Но… это так неожиданно, Ферлин. Но кто это мог быть?
   — Может, кто-то из деревни?
   — В деревне нет никого, кто может заинтересовать солдат.
   — Не солдат, а корпорацию «Крафт».
   — Тем более, Ферлин. Там и полсотни человек не наберется, и всех я хорошо знаю.
   — Но этих ты узнаешь? — спросил Ферлин и подал Джеку узкий, как портсигар, электронный бинокль.
   — Ох… Я им пользоваться не умею…
   — Уже настроено, просто смотри…
   Джек стал смотреть. Теперь он видел солдат во всех подробностях и, несмотря на их одинаковые форму и амуницию, стал замечать даже, какие это разные люди. Они по-разному жестикулировали, ходили и двигали головами, зато троих легких роботов можно было отличить только по бортовым номерам.
   Солдаты и вышедший на аппарели техник закрывали обзор, но когда вездеход с двумя телами забирался по мосткам, Джеку удалось рассмотреть одного из убитых.
   — Это не нашенские, — сказал он, возвращая бинокль. — Наверное, из Нура.
   — Может быть.
   — Ферлин, а чего они здесь делали, эти чужаки? И за что их солдаты постреляли?
   — Постреляли за то, что те оказывали сопротивление.
   — А они оказывали?
   — Сначала были выстрелы из их оружия, только потом пулемет подключился и солдаты с автоматами.
   — Но их же искали, значит, как-то заметили? И самое главное — за что? Чего они натворили?
   — Боюсь, мы этого не узнаем. А обнаружить могли со спутника или с беспилотного высотного разведчика.
   — И нас могут? — испуганно спросил Джек.
   — Могут, — после паузы ответил Ферлин. — Но не заметят, потому что мы все сделаем правильно.
   Между тем все десантные силы благополучно поднялись на борт дискорамы, и она запустила двигатели, еще даже не свернув аппарели.
   Они подогнулись, словно скрюченные лапки, и убрались внутрь корпуса. Закрылись ворота, сноп огня из двигателей ударил в мокрый песок, и Ферлин с Джеком снова припали к земле под порывами горячего ветра и барабанящих по листьям песчинок. Они лежали неподвижно, пока гул дискорамы не растаял далеко на востоке, а когда все стихло, Ферлин поднялся первым и, отойдя на несколько шагов, вытащил из высокой травы ружье и монтерскую сумку.
   Пока он их навешивал, из укрытия вышел Джек, правда, с большой неохотой и смущением.
   — Ферлин, — сказал он, глядя себе под ноги.
   — Что такое, ты передумал идти со мной?
   — Нет. Ферлин, я того… В штаны напустил…
   — А-а, ну это бывает даже с солдатами. Снимай подштанники и цепляй на пояс, но ни в коем случае не на плечи.
   — И что? — спросил Джек, расстегивая ремень штанов.
   — И пойдем дальше. Через час бельишко высохнет, и ты его снова наденешь.
   — Ты сказал, бывает и с солдатами… А с тобой, Ферлин, такое тоже случалось? — спросил Джек, снимая подштанники. Он задавал эти вопросы, чтобы скрыть свое смущение и притупить чувство стыда.
   — Разок было. Я это как сейчас помню. Нас тогда орбитальная группировка залпом накрыла, так я три километра бежал, прежде чем понял, что штаны мокрые. И один старый солдат мне так же посоветовал — нацепить подштанники на пояс и носить, пока не просушатся.
   — А почему на плечи нельзя? — поинтересовался Джек, прилаживая подштанники на пояс.
   — Потому что враг может решить, что ты сдаешься. Но мы же с тобой не собираемся сдаваться, Джек?
   — Нет, — ответил тот, улыбаясь. Он уже понял, что Ферлин шутит.
  

  

   

    5
   

   К Ривенским болотам путники подошли, когда начало темнеть. В воздухе стоял сильный болотный запах, который был Джеку непривычен, но он едва передвигал ноги и особо не обращал на это внимание.
   Он просто шел за Ферлином, видя впереди его раскачивающуюся спину и обмотанный ветошью ствол ружья.
   — Ну вот и пришли, — сказал тот неожиданно, и Джек едва на него не натолкнулся. — Притомился? — спросил Ферлин.
   — Есть немного.
   — Садись сюда, вот здесь уже и камни приготовлены.
   Ферлин взял Джека за локоть и поддержал, чтобы тот не споткнулся о крупные валуны, разбросанные между высокими кустами с жесткой листвой. Вдоль пустоши недалеко от дома Джека росли такие же, но они ни на что не годились, поскольку даже высушенные горели плохо, а для плетения корзин тоже не подходили, уж больно были ломкие.
   — И что мы здесь будем делать, Ферлин? Ты же сказал, что стрелять надо над болотом.
   — Правильно. Но стрелять будем утром, я сейчас спать.
   — Спать? — удивился Джек. — А зачем же ты говорил, что мы должны прийти к определенному часу, если стрелять только утром?
   — Потому, что во всем должен быть порядок, иначе никакая военная операция тебе будет не под силу, — сказал Ферлин, аккуратно укладывая на камни ружье и пристраивая сумку.
   — А у нас что, военная операция? — усмехнулся Джек, вспомнив про свои подштанники, которые, благополучно просохнув, были им уже надеты.
   — Разумеется, приятель. Развязывай мешок, ужинать будем, а я отойду, чтобы принести травы, ночью холодно будет.
   — Может, фонарик дашь, а то почти ничего не видно? Здесь быстро темнеет.
   — Нельзя. Фонарик может нас обнаружить, а этого допускать нельзя.
   — Кто же нас здесь увидит? — спросил Джек и начал на ощупь развязывать мешок.
   — Смотритель на станции.
   — На какой станции?
   — А вон, на холмах за болотами, строение, видишь?
   — Как же я увижу? Темно…
   — На пока, поупражняйся, — сказал Ферлин, протягивая Джеку уже знакомый миниатюрный бинокль, а сам исчез в темноте.
   Джек тотчас поднес бинокль к глазам и стал смотреть в ту сторону, куда указывал Ферлин, однако везде была все та же темнота, только над холмами чуть посветлее.
   Покрутив настройки, Джек наконец включил нужный режим и в спектре из черного, желтого и красного цветов отчетливо увидел линию холмов и несколько угловатых построек с высокой параболической антенной.
   «Станция», — подумал Джек и опустил бинокль.
   Послышались шаги, и появился Ферлин с огромной охапкой сухой травы. Он свалил ее на камни и начал раскладывать, чтобы устроить постель.
   — Где же тебе в такой темноте удалось собрать столько травы? — удивился Джек.
   — Я ее только взял под кустом, а собрал еще раньше.
   — Ты специально приготовил ее?
   — Конечно. Я же тебе сказал, что у нас с тобой настоящая военная операция, а чтобы она прошла успешно, нужно хорошо подготовиться.
   — Ну ты молодец, Ферлин, я так никогда не готовлюсь.
   — Вот поэтому сапиг ловишь мелких, да и то не всегда…
   — Да, бывает, что и не ловится ничего. Но это из-за погоды.
   — Не из-за погоды, а из-за плохой подготовки. Я сапиг ловлю в любую погоду. Где сыр и картошка?
   — Я… сейчас все вытащу, — засуетился Джек.
   — Где бинокль?
   — Ой!
   Джек в панике стал ощупывать землю, испугавшись, что выронил дорогой прибор.
   — В кармане посмотри, — посоветовал Ферлин.
   Джек сунул правую руку в карман куртки и сразу обнаружил пропажу.
   — Точно, вот он!
   — Вот видишь, а ты еще в солдаты просишься, — с укоризной произнес Ферлин, убирая бинокль в сумку.
   — Ну, на войне я бы небось тоже чему-то научился.
   — На войне учиться уже поздно, там на это времени мало. Но ты запомни главное: на войне ты будешь или еще где, но если что-то задумал, подготовься основательно. Если куда-то собираешься забраться, думай, как выбираться будешь…
   — Да никуда я не собираюсь забираться! — запротестовал Джек.
   — Все. Готово.
   Ферлин похлопал по настеленной траве, проверяя, ровный ли получился слой, а затем стал разуваться.
   Джек последовал его примеру и поставил свои сапоги рядом с сапогами Ферлина. Потом они поужинали, и оказалось, что картошка кончилась, а сыру осталось еще треть круга.
   — Ну ничего, — сказал Джек. — Завтра, если не промахнешься, мы мяса нажарим. Правильно?
   — Правильно, — согласился Ферлин, не добавив больше ни слова. А Джек между тем надеялся, что компаньон расскажет, на какую дичь он собирается охотиться.
   Для себя Джек уже решил, что это будет маронский гусь, крупное летающее пресмыкающееся с большими перепончатыми крыльями. Они весили под сотню килограммов и, как говорили в деревне, имели вполне пристойное на вкус мясо, которое не требовалось отваривать по два-три раза.
   Джек лишь однажды видел пару маронских гусей, когда они пролетали над тем холмом, где он собирал сырой хворост. Однако летели они на большой высоте, и Джек не смог разглядеть никаких подробностей.
   В пользу возможной охоты на маронских гусей говорило и то, что помимо серьезного ружья Ферлин взял и монтерскую сумку, в которой, Джек это знал, его компаньон носил оптический прицел с баллистическим блоком и фильтром ночного видения.
  

  

   

    6
   

   Постель из травы у Ферлина получилась отменная, Джек и не предполагал, что заночует на земле в таких условиях. Навалив на себя травы, он скоро согрелся.
   — Ферлин, а откуда у тебя это ружье, ты его с войны принес?
   — Нет, мое ружье осталось в части, где я служил.
   — У тебя было такое же?
   — Нет, поновее.
   — А это что, старое?
   — Конечно, старое. Ему уже лет двести…
   — Двести?! — поразился Джек и даже привстал.
   — А чего ты удивляешься? У нас все дома собраны из старых железяк, большая часть автомобилей выкопана из заваленных когда-то складов и гаражей. Полматерика кормится, перепродавая эту рухлядь, а вспомни минатуритовую лихорадку!
   — Ну да, в общем, — согласился Джек. — Но одно дело всякие ржавые железяки, это я понимаю, они и выглядят старыми, а твое ружье, оно же совсем новое…
   — Это сейчас оно выглядит как новое, потому что я над ним поработал и привел в порядок. А прежде выглядело похуже — пластик пришлось весь поменять, да и смазка за столько лет почти окаменела. В общем, работы было много.
   — Но хоть патроны-то новые?
   — Скажем так, патроны поновее лет на пятьдесят.
   — То есть? — снова приподнялся на локте Джек.
   — Патронам сто пятьдесят лет…
   Воцарилось молчание. Джек не особенно разбирался в оружии, но и он прекрасно понимал, что отправляться на охоту, где есть возможность сделать только один выстрел, нужно лишь с безупречно подготовленными боеприпасами.
   — А если осечка? — спросил Джек.
   — Не будет осечки.
   — И ты так просто говоришь о патронах, которым сто пятьдесят лет?
   — Старые там только гильза и железка. В смысле пуля. А стартер я перебрал и поставил новый кварц. Порох перекристаллизовал…
   — Как это?
   — Ну, от времени у него меняются свойства. Чтобы это поправить, его растворяют в чистой воде, потом выпаривают, и порох становится как новый, правда, он от этого мельчает и сгорает быстрее…
   — И что?
   — Выстрел происходит резче, баллистика пули меняется. Но это можно учесть или добавить в порох сахарную пудру, она замедлит горение.
   — Ты добавлял?
   — Добавлял…
   Джек откинулся на спину и вздохнул, глядя в звездное небо. Где-то там, на далеких планетах, которых отсюда даже в бинокль Ферлина было не разглядеть, разворачивались громкие баталии корпоративных армий и солдаты получали огромные деньжищи. Да, некоторые из них гибли, но об этой стороне медали Джек предпочитал не думать.
   На болоте ударила хвостом игуана, погнавшаяся за гигантской лягушкой. Слышно было, как добыча стремительно убегала, отчаянно молотя по воде ластами, а игуана передвигалась редкими, шумными прыжками. Потом все стихло, было непонятно, поймала она лягушку или нет.
   — Скажи, Ферлин, а много ли солдаты денег получают? Какое у них жалованье?
   — По-разному…
   — Но ты сколько получал? Скажем, в самом начале?
   — Первые полгода восемьсот лир. Потом больше.
   — Не, ну правда. — Джек снова приподнялся, хотя лицо Ферлина в темноте видно не было. — Правда, расскажи, мне же интересно.
   — Интересно?
   — Ну на самом деле, мне нужно знать это наверняка.
   — А что, разве в деревне еще не знают?
   По тону Ферлина Джек понял, что тот улыбается.
   — Кто говорит полторы тысячи, кто две, а кто и четыре. Кому верить, неизвестно.
   — Когда бронебойщиком служил, получал тысячу четыреста.
   — Ух ты!
   — А когда перешел в механики, то до двух с половиной выходило в зависимости от переработки…
   — Две с половиной тысячи лир! — повторил Джек и замолчал, не в силах совладать с эмоциями. От всего услышанного у него даже пятки зачесались. Да, он слышал всякие цифры и много раз, в деревне считать солдатские деньги было любимым делом. Но одно дело деревенские болтуны и совсем другое — человек, который получал эдакие деньжищи в собственные руки.
   — А сколько ты всего служил?
   — Четыре года два месяца. Чтобы закрыть пятилетний контракт, чуть-чуть не хватило.
   — Тогда была бы большая пенсия?
   — Да. Была бы приличная пенсия, и не пришлось бы вот на такую охоту выходить.
   — Послушай, но ведь за четыре года у тебя должна была скопиться огромная сумма. Ведь тебя там кормили и одевали. И жить было где. Куда же подевались все эти деньги?
   Ферлин ответил не сразу, должно быть, ему эта тема совсем не нравилась.
   — Видишь ли, приходилось много тратить на развлечения.
   — Но какие же на войне развлечения? В кино, что ли, ходил? В чайную? Там столько не потратишь.
   — В чайной не потратишь, но когда твоя часть выводится с переднего края и отправляется на отдых, появляется много соблазнов, против которых солдату трудно устоять.
   — Ты выпивал?
   Произнесено это было с такой наивной непосредственностью, что Ферлин даже головой покачал. Ну как рассказать этому юнцу, проведшему всю жизнь на хуторе в пустоши, чем занимались солдаты на отдыхе?
   — Да, Джек, выпивал, и немало…
   — Ну, допустим. Однако на это тоже много денег не уйдет, Ферлин. Что еще ты делал?
   — Слушай, а не пошел бы ты куда подальше, дружок? — начал сердиться Ферлин. — С чего это ты решил мне тут допросы устраивать?
   — Я вовсе не пытаюсь выведать все о твоих, может, и не самых лучших поступках, Ферлин, но пойми, я должен знать, что меня ожидает на службе. Если ты совершил ошибки, скажи мне, тогда я смогу их избежать.
   Неожиданно в темноте возник какой-то странный звук, как будто великан дул в большой медный горн. Звук был жутковатый и какой-то сказочный. Джеку даже показалось, что гудение горна приближается, и он легко представил парящего над болотами великана, которого ветром несет на юг.
   «Холмы он не перелетит, — подумал Джек, увлекшись этим образом. — Обязательно застрянет. Либо за скалу зацепится. К примеру, за Тюльпан».
   — Слышишь сирену? — спросил Ферлин и разом разрушил сказочную иллюзию.
   — Что? Сирену? Это разве сирена?
   — Сирена. На станции связи включается, чтобы весь ее персонал прошел в укрытие перед передачей…
   — Передачей чего?
   — Передачей информации. Это станции глобальной связи корпорации «Крафт». Она может связываться с другими такими станциями на огромном расстоянии.
   — А почему она здесь? Почему именно в нашей глуши, не где-нибудь возле большого города?
   — Ее нельзя ставить где попало, у нее должны быть определенные координаты, иначе она не сможет синхронизироваться с другими станциями на других планетах или со спутниками. И она здесь не одна, станции стоят цепочкой через каждые тридцать километров и тянутся через весь материк.
   — А на море как?
   — Не знаю. Может быть, плавающие острова или платформы.
   Они помолчали, прислушиваясь к сирене, которая гудела минуты три, а потом замолкла.
   Внезапно черную ночь распорол яркий, иссиня-белый луч, который сверкнул над станцией и погас. А спустя несколько мгновений, пораженные увиденным, Джек и Ферлин услышали удар, похожий на раскат грома.
  

  

   

    7
   

   Минут пять после случившегося Ферлин и Джек молчали, осмысливая это явление. На их пустошах случались зимние грозы, такие сильные, что от молний у железных домов оплавлялись углы, но этот луч не был похож ни на что виденное ими раньше.
   — Ты знал, что так будет? — спросил Джек.
   — Нет, сам первый раз видел.
   — А ты здесь ночевал раньше?
   — Один раз, но ничего такого не было.
   Они еще помолчали, а потом Ферлин сказал:
   — Ты меня все время так расспрашиваешь, будто контракт на службу у тебя уже в кармане.
   — Я думаю, так и будет…
   — А с каких таких гвоздей? Тебе что, пообещал кто-то?
   — Нет. Но я думаю, что все само как-нибудь сложится. Я пойду служить, тогда мне и пригодятся твои наставления, чтобы я, как ты, не прогулял свои деньги…
   — Ну, я посылал часть денег сестре, — сказал Ферлин, понимая, что нужно как-то ответить Джеку, чтобы он больше не приставал. — Немного, конечно, всего сотню, но она особенно и не нуждалась. Просто все кому-то посылали, вот и я решил, что пусть ей отчисляют по сотне с каждого жалованья.
   — Это все еще мало, Ферлин. Это, считай, какие-то гроши.
   — Ну, на баб много тратили…
   — Ты имеешь в виду гулящих женщин?
   — Их самых. В тех городках, где такие фронтовые отстойники существовали — для отдыха солдат с переднего края, — быстро образовывались публичные дома, питейные и игорные заведения. Всяческие клубы. Хотя это тоже питейное заведение.
   — Ну и как это происходило?
   — Да просто происходило. Напиваешься, идешь к проституткам, соришь деньгами, потом они тебя еще обворовывают. Потом прешься играть в карты или в рулетку, просаживаешь еще кучу денег. А потом тебя везет в казарму таксист и вытаскивает из кармана остатки. Вот и все дела. Ничего странного.
   Услышав это, Джек долго молчал, задумавшись. Пожалуй, такие признания поразили его не меньше, чем недавняя вспышка луча.
   — Знаешь, Ферлин, — сказал он через какое-то время. — Я, конечно, понимаю, все эти дела с женщинами… Я бы и сам сходил. Один раз. Но вот играть бы не стал и на такси бы не поехал. Лучше на автобусе или пешком, если недалеко. Да и пить бы я тоже не стал. Ну, может, немного пива. Я пробовал настоящее пиво в Нуре. Правда, это было давно. Но я не понимаю, зачем было столько пить?
   — Ты что, дурак, Джек? Тебе семнадцать лет! Ну ладно, с девками тут напряженка, а в Нуре проститутки цены заламывают, но выпить бражки из водорослей ты же можешь? В деревне ее за гроши продают и меняют хоть на хворост. Вон его у тебя сколько на дворе насушенного!
   — Не хочу пить, мне пьяным быть не нравится. Какой в этом смысл?
   — Здесь люди пьют с тоски. А солдаты на отдыхе — от страха.
   — Но неужели нельзя было подумать о будущем? Неужели ты не думал, что вот вернешься домой, построишь каменный дом, купишь машину на бензине, встретишь хорошую девушку и женишься. Неужели ты не хотел всего этого?
   Ферлин ответил не сразу. Он как-то странно затрясся, Джек подумал, что у него снова приступ, но Ферлин смеялся, правда, как-то не слишком весело. Потом успокоился и заговорил:
   — Находясь здесь, Джек, ты много чего не понимаешь и никогда не сможешь понять, если не понюхаешь фронта. Там, если дожил до вечера, считай, повезло. Бывало ложишься спать в бункере и не помнишь, что днем было — память напрочь отшибло. Только смотришь, соседская койка пустая. Спрашиваешь, дескать, где он, а тебе говорят, ты что, забыл, сам его по кускам сегодня собирал в траншее? Как тебе такое? А ты про будущее. Там никакого будущего не планировали и как попадали на отдых, так пей-гуляй, пропивай все до гроша.
   Джек слушал и ужасался. Он совсем иначе представлял себе жизнь солдат. Конечно, иногда им приходилось стрелять и кого-то даже убивали. Но, возможно, часть, где служил Ферлин, была какая-то неправильная? По крайней мере для себя Джек твердо решил, что когда получит контракт, постарается, чтобы его отправили в приличное место, а не туда, где пьют и играют.
   От общения с девицами он решил не отказываться, но тоже знать меру и следить, чтобы не воровали.
   — Неужели все только и делали, что пили?
   — Ну почему, был один такой, который не пил, а все деньги отправлял жене и детям. Как ни придешь в казарму, он там сидит и ТВ-бокс смотрит. Только видно, что ничего не понимает, что весь в себе, в своих переживаниях. Мы-то хоть изредка по пьянке отключались, с девками крутили, напрочь забывали про этот фронт. А он все время был в теме и прямо чернел на глазах. И продержался он так всего год, а потом застрелился, оставив семью даже без страховки — самоубийцам она не положена.
   — Какой ужас…
   — Да, но был еще другой парень, тот выпивал, но без особого фанатизма и к девкам ходил нечасто, зато просто обожал читать. Днями напролет с книжкой в руках валялся. А еще ржал, когда чего-нибудь смешное в книжке бывало. Его спросишь, он рассказывает… — Ферлин вздохнул. — Рассказчиком он был хорошим, мы потом на передовой его часто просили что-нибудь рассказать, и он рассказывал. Так веришь, он так всю картину передавал, что как будто в театр сходили.
   — Ты бывал в театре?
   — Я же сказал — как будто.
  

  

   

    8
   

   Своими расспросами Джек разбередил старые воспоминания, и Ферлин не спал, лежа с открытыми глазами и глядя на звезды. Он не любил таких ночей с ясным прозрачным небом, тогда ему казалось, что на всем свете он остался совсем один.
   Хорошо хоть Джек согласился пойти с ним. Мальчишка, ему все интересно.
   — Ферлин…
   — Ну?
   — Ты говорил, твоему ружью двести лет…
   — И что?
   — А где ты его нашел, у нас на пустошах?
   — На пустошах ничего не найти, здесь все уничтожено и перемолото. Это я в другой долине у наркоманов выкупил. Они целый склад откопали и на эти деньги дерьмо покупали.
   — Дерьмо? — не понял Джек.
   — Наркотики.
   — Я бы тоже хотел иметь такое ружье.
   — Зачем тебе?
   — Мать защищать, себя. Ну и вообще, эта штука очень серьезная, и я бы хотел научиться стрелять, как ты. Ну или почти, как ты, и чтобы оптический прицел и этот самый блок…
   — Баллистический.
   — Да, баллистический.
   — Разбогатеешь, купишь патронов, и научу.
   — А сколько на них нужно денег?
   — Для обучения нужно не менее полусотни выстрелов. Новые патроны стоят по лире штука, а старые — десяток на лиру. Но их перебирать нужно.
   — Я помню, ты говорил. А старые, это которым двести лет?
   — Сто пятьдесят. Это ружью двести лет.
   — А здесь что же, двести лет назад была война?
   — Да, была война. Большая и очень жестокая, — сказал Ферлин и вздохнул.
   — Более жестокая твоей?
   — Куда хуже. Корпорации в своей войне хоть какие-то правила имеют, а двести лет назад здесь не считались ни с военными, ни с гражданскими.
   — Да ну? — удивился Джек, привставая. — Почему же нет никаких руин, какие по ТВ-боксу показывают?
   — Потому что города были стерты с земли очень мощными термоядерными бомбами.
   — А где же они были, эти города?
   — Повсюду, Джек. Здесь были самые населенные земли, а каждая пустошь — это след от бомбы, стало быть, раньше на этом месте стоял город.
   

   Очередная новость потрясла Джека. Минут пять он раздумывал, боролся с переполнявшими его чувствами и все порывался что-то уточнить, но нужные слова не шли. Все было не то.
   — Выходит, я сейчас живу на краю бывшего когда-то города?
   — Да, Джек, ваш с матерью хутор находится в бывшем пригороде. Поздравляю.
   — Почему поздравляешь?
   — Потому что в пригороде жили самые зажиточные люди.
   Джек помолчал еще, пытаясь представить эти города с высокими, как в Нуре, домами, а может, и выше. С множеством машин, работающих на бензине, и спешащими по своим делам людьми. Но общей картины у него не получалось.
   — А точно там были города? Может, эти бомбы случайно упали?
   Ферлин не выдержал и засмеялся.
   — Ты чего?
   — Ничего. Просто ты своими добавлениями не даешь мне скучать. Это я про бомбы, которые упали случайно. Нет, Джек, не случайно. В военном архиве я видел старые карты, так там эти города указаны. Тогда это была единая огромная равнина, безо всяких холмов.
   — Откуда же взялись холмы?
   — Холмы — это складки грунтовых слоев, сдвинутые чудовищной силой взрыва. Вот поэтому все пустоши выглядят как огромные кратеры с высокими краями, такими высоким, что на каждой пустоши имеется свой климат.
   — Да, это точно. Перейдешь через холмы, и вот тебе уже другая погода. Я это много раз замечал. А как выглядят карты, Ферлин?
   — Карты? Ты не знаешь, как выглядят карты? — в свою очередь, удивился Ферлин. — Ты же в школу ходил, чему вас там учили?
   — Это ты в школу ходил, тогда она еще полной была. А когда люди разъезжаться стали, так и учителя поразъехались. Читать-писать вроде научили и на том спасибо. А географию у нас вел старик Бровар. Он бывший полицейский, поэтому считалось, что знает больше других. Он приносил на урок старый глобус без подставки, клал его на стол и говорил — дети, это наша планета.
   — И что дальше?
   — На этом все. Дальше он засыпал прямо на стуле, потому что никогда трезвым в школу не приходил. А ты говоришь — школа, карты.
  

  

   

    9
   

   Утомившись от новых впечатлений, Джек наконец уснул, и Ферлин разбудил его ранним утром, когда над болотом стоял густой туман, а темно было почти так же, как и накануне вечером.
   — Утро уже. Пора идти, — сказал Ферлин.
   Джек сел, едва ощущая замерзшие холодной ночью ноги. Он потянулся было за сапогами, но Ферлин остановил его.
   — Не спеши, — сказал он. — Первым делом попей воды, хоть немного. Потом съешь немного сыра, а уже после этого надевай сапоги и топай.
   — А почему именно так?
   — Потому, что сапоги сейчас сырые и холодные, как пустошь в зимнюю ночь. Если наденешь сразу, не усидишь на месте.
   — А по нужде как, босиком?
   — По нужде — особый случай, по нужде надевай сапоги.
   Пока Джек, отойдя, поливал деревце, со стороны болота стали доноситься хлюпающие звуки.
   — Лягушки кормятся, — пояснил Ферлин, протягивая флягу вернувшемуся Джеку. Тот сделал глоток и присел, начиная уже получше различать обстановку.
   Ферлин отрезал два ломтика сыра и подал один Джеку. Тот взял его и принялся жевать, со сна не чувствуя вкуса. Однако постепенно приободрился и даже стал согреваться.
   — Как в сапогах? — с усмешкой спросил Ферлин. Джек в ответ только поморщился.
   — У нас еще пятнадцать минут. Из них на подход нужно семь, на подготовку ружья — пять.
   — А куда еще три?
   — Три будут в резерве.
   На болоте громко плеснулась игуана, ударив хвостом и подняв дождь брызг.
   — Ишь как разыгралась, наверное, поймала чего, — прокомментировал Ферлин. — Ну пойдем, в пять сорок две будет пролет.
   — Пролет чего? Добычи?
   — Да, приятель. Мы ведь именно за ней пришли?
   — А почему такая точность? — спросил Джек.
   — Потому что эта птица очень любит точность. И за это мы ее ценим.
   Джек из этого объяснения ничего не понял, но не стал расспрашивать Ферлина, решив, что сам во всем разберется в процессе охоты.
   Тем временем Ферлин собрал всю траву, на которой они спали, и унес, чтобы снова спрятать.
   — Зачем ты это делаешь, мы что, сюда еще вернемся?
   — Если вернемся, будет подстилка, а если нет, пусть никто не узнает, что мы здесь ночевали.
   — Не хочешь, чтобы кто-то узнал про место, богатое дичью? — по-своему понял Ферлина Джек.
   — В самую точку, приятель, пошли.
   Джек забросил на плечо отощавший мешок с провизией и пошел за Ферлином, который уверенно шагал по усыпанной булыжниками земле, несмотря на утренние сумерки.
   Джек ступал за компаньоном след в след, эту азбуку он уже освоил. Вскоре они подошли к полосе клубящегося тумана, стало слышно журчание воды.
   — Здесь река, Ферлин?
   — Когда как, — ответил тот. — Иногда просто песок, а ночами из болот вода вытекает.
   Воды под слоем тумана было немного — по щиколотку, но, заслышав движение, к месту брода кинулись вечно голодные игуаны.
   Они были небольшие, крупные на мелководье не выходили, но из-за сумерек и тумана Джеку казалось, что их окружают трехметровые монстры. А какие у игуан зубы, он знал.
   Должно быть, привлеченные страхом Джека, болотные хищники стали на пробу стегать его хвостами.
   — Ах, сволочи! — воскликнул он.
   — Что такое? — спросил Ферлин, оборачиваясь.
   — Они… Они напали на меня!
   — Пустяки, придави одну-другую каблуком, и больше они к тебе никогда не пристанут. Даже когда вырастут и станут по-настоящему опасными.
   — Они что, на всю жизнь запоминают, кто им наподдал?
   — Да, они различают твой запах и помечают его как запах опасности.
   — Поэтому тебя уже не трогают?
   — Правильно.
   Джек стал выжидать подходящего момента, но игуаны, как будто почуяв его решимость, стали кружить поодаль. Наконец одна из них — новенькая и дерзкая, бросилась Джеку под ноги, и тот топнул ногой, прищемив ей хвост. Тотчас все хулиганки порскнули в стороны, оставив на воде только дорожки пузырьков. Запахло болотом, Джек зажал нос.
   — Теперь все время так вонять будет? — спросил он.
   — Нет, это тебе игуаны привет передали… А вон уже остров и коряга, на которой мы пристроимся.
   — Ага, — сказал Джек, пробуя дышать носом. Как будто вонь отступала, но неожиданно в прореженном тумане он увидел сидящего на земле человека, который странно раскачивался и помахивал им с Ферлином рукой.
   — Ферлин! — воскликнул Джек и, прыгнув к компаньону, вцепился ему в локоть.
   — Ты чего? — удивился тот, останавливаясь.
   — Там человек! Смотри!
   Ферлин присмотрелся, затем покачал головой и разжал пальцы Джека на своем локте.
   — Это коряга, я же тебе говорил.
   — Коряга? Она похожа на человека! Почему она движется? — не сдавался Джек, прячась за спиной компаньона.
   — Это из-за тумана. Я ее поначалу тоже за живую принимал и даже ружье нацеливал.
   — Уф… — выдохнул Джек, понимая, что ошибся. Вскоре они стали выходить на небольшой каменистый островок.
  

  

   

    10
   

   Расположившись на старом, почерневшем от времени поваленном дереве, Ферлин стал разматывать тряпки, чтобы достать ружье, а Джек следил за его движениями, поражаясь умению своего компаньона. Видно было, что оружие Ферлин держал в руках едва ли не чаще, чем ложку. Он не глядя щелкал разными кнопочками, собачками и застежками. Четкими выверенными движениями перемещал ползунки, подключал разъемы и проверял в прицелах подсветку.
   Когда вся подготовка и проверка были выполнены, он достал из сумки патрон, протер его чистой тряпочкой и, открыв затвор, дослал в ствол. Затем отключил на ружье электропитание, закрыл шторкой объективы прицелов и, положив ружье на колени, стал ждать.
   — Почему только один патрон, у тебя же с собой пять?
   — Это я на всякий случай взял, но в магазин загружать их нет смысла.
   — Но если ты промахнешься, сможешь выстрелить еще. Я же знаю, ты быстро стреляешь.
   — Для этой птицы недостаточно быстро, поэтому будет только одна попытка. Ну-ка подержи, только ничего не трогай.
   С этими словами Ферлин переложил ружье на колени Джеку и, сунув руку под корягу, вытащил крепкую рогатину. Потом сдвинул в сторону небольшой валун, под которым оказалось заготовленное отверстие. Установив в него рогатину, Ферлин проверил ее надежность. Было видно, что подпорка стоит очень основательно.
   — Слушай сюда, Джек, — произнес Ферлин, забирая у Джека ружье. — Как только я выстрелю, ты выдернешь рогатку и спрячешь обратно под бревно, а камень положишь на ямку. Но все надо делать быстро, так что заранее мысленно прокрути, как ты это будешь делать. Это, между прочим, хороший метод подготовки, когда нет возможности потренироваться на натуре.
   — Я понял, Ферлин, я все сделаю, — пообещал Джек, не переставая удивляться основательности компаньона. Он не только знал маршрут, но заготовил траву для постели, а еще сделал рогатину и ямку под ее.
   Джек вздохнул и покачал головой. Сам бы он пошел на авось, а если бы что-то и готовил, то быстро, за пять минут. И, разумеется, имел бы мало шансов подстрелить маронского гуся.
   И еще. Приготовив ружье, Ферлин неподвижно сидел на коряге, не проявляя никаких эмоций, тогда как Джек извелся бы от переживаний: попадет — не опадет, будет осечка — не будет осечки.
   Наконец Ферлин еще раз взглянул на часы, открыл шторки прицела и включил электронику. На блоке баллистики загорелись два крошечных красных огонька. Затем один из них стал зеленым, а другой через мгновение — синим. После этого Ферлин поставил ружье на рогатину и, приложившись к прицелу, повел стволом из стороны в сторону. Джек уже знал, что так проверяется действие прицела и движение метки упреждения.
   Потом Ферлин на мгновение прикрыл ладонью объектив с наружной стороны, чтобы проверить ночные настройки.
   Джек судорожно сглотнул. Ему показалось, что он мерзнет. Или это от волнения?
   Он стал прислушиваться, не летит ли какая-нибудь дичь. Но из-за доносившихся с болот бульканий и всплесков более тонких звуков разобрать было невозможно. Тогда Джек решил наблюдать за Ферлином, уж тот наверняка пошевелится и как-то выдаст появление цели.
   Однако компаньон сидел не шевелясь, и Джек уже начал беспокоиться — не пропустили ли они нужный момент и прилетит ли кто-нибудь сегодня? Ему казалось, что прошла уже уйма времени. Жаль, что он не видел часов Ферлина, а то бы уже спросил: «В чем дело, Ферлин? Где наша дичь?»
   Или спросить просто так? Но компаньон занят, а может… Может, у него снова обморок? Тогда просто необходимо его окликнуть.
   Внезапно над холмами рванул шквалистый ветер и засвистел в сухих кустарниках. Джек поднял голову и увидел движение ружейного ствола. Полыхнуло пламя, хлестнул звук выстрела, и Ферлин вскочил, закидывая ружье на плечо и подхватывая сумку.
   — Спрячь рогатку и догоняй! — крикнул он и побежал в сторону болота.
   Сбивая от волнения дыхание, Джек выдернул рогатку, сунул ее под корягу и сдвинул на прежнее место камень. Еще раз осмотрел — все ли убрано, и помчался за Ферлином.
   Он догнал его довольно быстро, поскольку компаньону приходилось тащить двенадцатикилограммовое ружье и сумку.
   Вскоре остров закончился, и они побежали по отмели, вздымая тучи брызг и разом замочив сапоги со штанами.
   — Быстрее! — прикрикнул Ферлин. — А то он утонет!
   «Ага, значит, попал!» — обрадовался Джек и вслед за Ферлином прибавил ходу.
   Внезапно послышался звук падения в воду чего-то большого. Всплеск был такой, что Джек увидел фонтаны брызг через голову высокого Ферлина. Добыча оказалась определенно крупнее, чем маронский гусь.
   — Давай-давай! Еще немного! — подбадривал Джека Ферлин, заметив, что молодой компаньон начинает отставать.
   Наконец они достигли места падения. Было уже достаточно светло, чтобы разглядеть добычу.
   — Ферлин! — воскликнул Джек, останавливаясь. — Ферлин, это же самолет!
   — Хватайся, Джек! Не стой, а то он утонет!
   Ферлин был прав, небольшой самолет понемногу погружался в воду. Вцепившись в крыло рядом с компаньоном, Джек потащил добычу к берегу. Глубина здесь оказалась переменная, где по щиколотку, где по пояс, так что самолет приходилось то вытягивать из текущей воды, преодолевая течение, то волочь по песку, а это было самое трудное.
   Наконец, мокрые и уставшие до дрожи в коленях, они выволокли добычу на сухое место, и Джек сумел оценить ее размеры. Это был летательный аппарат не менее пяти метров в размахе крыльев и чуть меньшей длины от носа до хвоста, беспилотный аппарат с огромным, торчащим из носовой части объективом.
   — Что мы с ним будем делать, Ферлин? Я думал, ты подстрелишь нам чего-нибудь съестного!
   Джек промок, замерз и начинал злиться. Он никак не мог понять эту глупую выходку Ферлина.
   — Мясо я, считай, уже подстрелил. Так что домой без добычи ты не вернешься, — сказал Ферлин и, положив ружье на траву, стал доставать из сумки какие-то инструменты и коробочки с проводами.
   — Пока ты не нужен, можешь отдохнуть, — сказал он, подошел к носу беспилотника, включил электрическую отвертку и начал выкручивать из корпуса какие-то винты.
   Джек огляделся. Он чувствовал себя вором, забравшимся в чужой сад. А что, если сейчас сюда кто-то нагрянет, а в борту самолета вон какая дырка и рядом на земле ружье. И гильза! Ведь Ферлин ее не подобрал, хотя, казалось бы, учел все мелочи!
   — А гильза-то твоя улетела, а, мистер умник? — не скрывая злорадства, заметил Джек. — Теперь ее найдут и отнесут куда надо.
   — Не найдут, — не оборачиваясь ответил Ферлин, присоединяя в открывшемся лючке какие-то провода.
   — Но ты стрелял? Стрелял. Значит, гильза вылетела.
   — Она осталась в ружье, я для этого специально экстрактор вытащил.
   — Поэтому и патрон только один положил и второй выстрел не мог сделать?
   — Ну разумеется. Приятно, что ты уже начал разбираться, Джек, а то эти твои «почему» уже надоели.
   Внутри самолета что-то зажужжало и звонко щелкнуло. Ферлин вытянул провода и, снова взявшись за отвертку, продолжил деловито выкручивать винты.
   — Ты так быстро все делаешь, как будто занимался этим сто раз! Ты что, много их тут наподстреливал?
   — Все намного проще, Джек. Когда я работал в армии механиком, то чинил подобные штуки. Не слишком много, но полсотни через мои руки прошло.
   — Поздравляю с полсотни первой, — угрюмо заметил Джек и огляделся. Ему снова стало казаться, что их здесь застанут.
   — Слушай, Ферлин, а этой штуки не могут хватиться?
   — Обязательно хватятся, — ответил компаньон и энергичным движением сдернул носовой обтекатель, под которым оказался тот самый объектив вместе со всеми механизмами наведения.
   — Обязательно хватятся, — повторил Ферлин, сменил на отвертке насадку и стал скручивать крепившие объектив гайки.
   Не прошло и нескольких минут, как увесистый объектив со всеми блоками оказался у него в руках.
   — Отлично. А теперь, Джек, достань из моего кармана пластиковый пакет. Достань и держи…
   Джек вытащил пакет и, развернув его, держал, пока Ферлин бережно опускал в него трофей. Потом пакет перекочевал в мешок Джека. Упреждая его протесты, Ферлин сказал:
   — Чтобы получить мясо, ты должен мне немного помочь. Один я все не дотащу.
   — Но ты же сказал, что его хватятся, — напомнил Джек.
   — Да, хватятся. Но сначала они приложат немало усилий, чтобы связаться с ним, ведь связь с центром часто теряется и тогда объектив пишет видео на диск, с которого потом снимают всю информацию.
   — Значит, он и нас записал, как мы тут разговаривали да ковыряли его?
   — Нет, он записал нас только в фазе полета, пока мы на острове были, потом мой выстрел перебил ему диспетчерский блок и запись остановилась.
   — Ты специально целился в блок? — спросил Джек, с сомнением поглядывая на аккуратную пробоину.
   — Разумеется, приятель. В этом случае сохраняются все полетные настройки и машина аккуратно планирует, если же ее просто изувечить, она разобьется вместе с ценной аппаратурой.
   — А эта аппаратура очень ценная? — спросил Джек, взвешивая в руках свой вещмешок.
   — Поговорим об этом позже. И вообще, это секретная информация, а ты получишь расчет мясом, как я тебе уже сказал.
   Ферлин сложил свои инструменты в сумку, затем достал экстрактор, вручную удалил гильзу и поставил экстрактор на место.
   — Ну так что там про потерю связи? Когда они начнут его искать?
   — Часика через три, не раньше. У них там длинная исполнительная цепочка. Пока все друг другу доложат, нас уже и след простынет. Ну, идем, приятель. Топать домой намного приятнее.
  

  

   

    11
   

   Со стороны лесистых дюн подул ветер, туман начал отступать на болото, и над восточной грядой холмов наконец показалось солнце.
   Эта смена декораций и хорошее настроение Ферлина придали Джеку сил. Он вдохнул полной грудью очистившийся воздух, еще раз огляделся и при солнечном свете заметил нечто, лежавшее на краю болота справа от них.
   — Эй, Ферлин, смотри… — позвал Джек, показывая на какую-то изломанную конструкцию.
   Ферлин обернулся, затем остановился и вдруг побежал к нечаянной находке. Джек поспешил следом, уже понимая, что его спокойный и расчетливый компаньон занервничал.
   Подбежав к груде искореженного металла, они остановились, тяжело дыша. Это были останки точно такого же беспилотника, какой сбил Ферлин, только погиб он не от точного выстрела, а от попадания зенитной ракеты. Хвостовое оперение аппарата было полностью уничтожено, а на корпусе осталось несколько рваных пробоин. После такого варварского подрыва машина рухнула на землю, потеряв оба крыла и вбив внутрь носа дорогостоящий объектив. Видимо, за ним горе-стрелки и охотились — на корпусе остались следы зубила, а головки винтов были сорваны плохо подобранной отверткой.
   Если Джека вид разбитого аппарата всего лишь удивил, то Ферлин с ужасом постигал, в какое положение они попали. Обломки беспилотника были совсем свежие, теперь становилось понятно, зачем здесь вчера появлялась дискорама и чьи тела солдаты увозили после перестрелки.
   Было ясно как день, что после потери второго за два дня беспилотника служба безопасности корпорации наготове и солдаты «Крафта», без сомнения, уже в пути.
   — Джек, — сказал он, и его голос прозвучал так, что младший компаньон насторожился.
   — Что, Ферлин?
   — Джек, что есть духу беги за мной, иначе нам придется туго.
   И, повернувшись, Ферлин побежал в сторону редких зарослей кустарника, которые через пару сотен метров взбирались на лесистые дюны.
   — Что случилось, Ферлин?! Что случилось?! — пытался выяснить Джек, которому страх придавал сил.
   Воздух всколыхнулся от вибрации мощных двигателей. Самой дискорамы еще видно не было, не было слышно и гула ее двигателей, но ударные волны от пульсации дюз распространялись значительно быстрее и подгоняли беглецов, как порции адреналина.
   Вскоре появился низкий ревущий звук, который стремительно приближался. Кусты были рядом — рукой подать, но дискорама, казалось, была еще ближе.
   Гул нарастал, Джеку пригрезилась обгонявшая его огромная тень, однако это пока был только его страх, беглецы рухнули в кусты за пару мгновений до того, как огромная тарелка пронеслась над их головами, пригибая кусты и жесткие травы.
   — Вставай, Джек! Нам нужно двигаться! — прохрипел Ферлин, сам с трудом переводя дух.
   — Я… Не могу… Ферлин… — еле дыша проговорил Джек.
   — Нас подстрелят, приятель! Ты помнишь, что случилось с теми парнями?
   — Пусть подстрелят… — простонал Джек, у которого перед глазами плыли разноцветные круги, а во рту был привкус желчи.
   — Вставай, ну? Они уже садятся! — крикнул Ферлин, пытаясь поднять Джека.
   — Давай отдадим им эту штуку, Ферлин. Давай отдадим, и нам ничего не будет. Ты же… ты же аккуратно все снял, ничего не сломал, и самолет их цел остался.
   — Нет уж, приятель, хочешь здесь оставаться — оставайся, а я свою законную добычу не отдам.
   Ферлин вырвал у Джека мешок и на четвереньках пополз прочь, подтягивая попеременно то ружье, то мешок с объективом. Младший компаньон сделал несколько глубоких вдохов, потом перевернулся на живот и таким же манером пополз следом за Ферлином.
   — Оставь мешок, я в порядке, — сказал он. Ферлин посмотрел на него через плечо и вдруг захихикал.
   — Ты что, с ума сошел? — удивился Джек, окончательно приходя в себя.
   — Видел бы ты свою харю, Джек, когда говорил, что ты в порядке.
   — Харя как харя…
   Взметнувшийся при посадке песок накрыл беглецов, Джек прищурился, слушая, как песчинки барабанят по кустам и его спине. Ползший первым Ферлин вдруг остановился, и Джек уткнулся в его подошвы.
   — Чего там?
   — Надо подождать, пока они разбредутся.
   Джек ползком обогнул компаньона и, выглядывая из-за куста, тоже стал наблюдать за высадкой. Но ничего нового здесь не было, тарелка, судя по бортовому номеру, оказалась та же.
   Аппарели были уже разложены, и по ним, как и в прошлый раз, первыми спустились два гусеничных вездехода с пулеметами. Они сразу заторопились к лесистой дюне, развернулись и поехали вдоль нее в сторону холмов, однако на этот раз помимо двух членов экипажа вездеходы везли по пять пехотинцев.
   — Ты понимаешь, что они делают? — спросил Джек, смахивая со лба липкий пот.
   — Понимаю. Они высчитали, как далеко мы сумели уйти с момента обрыва связи с беспилотником. Если вычесть время на разборку аппарата, получается, что недалеко. Они высадятся у холмов и пойдут к болоту, прочесывая заросли на дюнах.
   — Это долго.
   — Долго. Поэтому солдаты будут очень злые и станут стрелять по любому поводу. Правда, тут есть плюс…
   — Какой же тут плюс?
   — Они устанут и искать будут спустя рукава, а мы этим воспользуемся.
   — Тут они нас легко найдут, хоть с рукавами, хоть без рукавов, — посетовал Джек, поглядывая на низкие кустики, в которых они прятались.
   — А мы здесь не останемся. Как все разбредутся, мы стартанем к лесу. Тут всего-то семьдесят метров.
   — А по-моему, сто пятьдесят, — возразил Джек.
   — Сколько бы ни было, а бежать придется, и бежать быстро…
   — О, роботы вылезли, — прокомментировал Джек повление троицы легких разведчиков. — Куда они, интересно, направятся?
   — Ну, если вездеходы ушли к холмам, эти попрут прямиком на нас.
   — На нас?! — воскликнул Джек.
   — В нашу сторону. Им же еще беспилотник нужно осмотреть — выяснить, что и как с ним было.
   — Они станут его искать и наткнутся на нас, — обреченно произнес Джек.
   — Нет, искать его им не нужно, они уже видели его сверху, они только отправят разведку, чтобы убедиться, что он не сам свалился, а его сбили.
   Ферлин оказался прав: троица роботов, потоптавшись на месте, рысью двинулась в сторону болота.
   — Мне кажется… Прямо на нас правят… — простонал Джек.
   — Это только кажется, им здесь делать нечего, — попытался успокоить его Ферлин, однако и сам видел, что роботы движутся прямо на их жалкое укрытие.
  

  

   

    12
   

   Эта троица роботов-разведчиков заставила Ферлина с Джеком пережить несколько неприятных мгновений, пока наконец не сменила направление в каких-то тридцати метрах от укрытия.
   В чем состоял смысл этого маневра, было непонятно, но резко взрыв песок опорами, роботы помчались к месту, где оставался сбитый Ферлином беспилотник.
   — Уф… я думал все… — сказал Джек, снова вытирая вспотевшее и раскрасневшееся лицо. — Когда же мы побежим, Ферлин?
   — Когда оставшиеся пехотинцы куда-нибудь уберутся.
   — А если не уберутся?
   — Уберутся. Обязательно уберутся, — не слишком уверенно произнес Ферлин.
   Перед воротами дискорамы все еще болтались пятеро пехотинцев, которым, казалось, некуда было себя деть. Но вот по аппарелям сошел «берг», и солдаты двинулись в сторону лесистой дюны.
   — Ну вот, я же говорил, — сказал Ферлин, комментируя эту смену, хотя неизвестно, что было хуже, пять пар человеческих глаз или специализированный блок разведки этого робота.
   Ферлин оглянулся. Легкие роботы продолжали топтаться где-то возле беспилотника, передавая видео на борт дискорамы. Должно быть, какой-нибудь офицер там сейчас принимал информацию, а потом докладывал в центр о результатах.
   Ферлин снова оглянулся, потом поднялся из-за кустов, внимательно глядя по сторонам. Единственный часовой — «берг» — был развернут в противоположную от них сторону, сейчас бы самое время перебежать к лесу, но неожиданно со стороны болота послышалась частая стрельба. Ферлин пригнулся и, осторожно выглянув в сторону разведчиков, увидел, что они увлеченно поливают болото огнем, вздымая фонтаны воды и заставляя раненых игуан бить хвостами.
   Роботов подвело несовершенство настроек, а игуан — излишнее любопытство и наглость.
   С дискорамы последовал приказ, огонь прекратился, пристыженные начальником роботы затрусили обратно. Как только они прошли укрытие беглецов, Ферлин толкнул компаньона в бок:
   — Вставай, Джек, сейчас или никогда…
   — Но этот, здоровый, он может нас увидеть!
   — Нет, он стоит боком. И уж если на то пошло, нас и с дискорамы засечь могут, она тоже не слепая. Бежим, другого шанса может не подвернуться.
   Вскочив с земли, они побежали вперед, огибая одинокие кустики и перепрыгивая через редкие валуны. Джек мчался, едва касаясь ногами земли и даже сам удивлялся тому, как ему это удавалось с тяжелым трофеем в заплечном мешке. Но думать было некогда, дыхание кончалось, а ноги немели от напряжения. Едва беглецы достигли лесистой дюны, как где-то впереди застучал пулемет.
   Затем все стихло, больше никто не стрелял.
   — В кого это они? — спросил Джек, с трудом переводя дух.
   — Может, показалось чего, — пожал плечами Ферлин. — Или просто кусты проверять лень, вот и дали очередь на всякий случай.
   — Значит, даже если они нас не увидят, то могут вот так запросто пристрелить на всякий случай?
   — С нами этого не произойдет, — сказал Ферлин. — Пошли, нужно двигаться.
   — Куда двигаться? — спросил Джек, поправив на плече мешок.
   — Мы пойдем по обратной стороне дюны, чтобы нас не засекли роботы.
   — Но тогда мы встретимся с теми, кто идет навстречу! — заметил Джек, торопливо шагая за компаньоном и стараясь на отставать на глубоком песке.
   — Мы услышим их первыми и что-нибудь придумаем. Какой-нибудь фокус…
   — Но Ферлин!
   — Не ори, на дюне могут прятаться роботы.
   — Но Ферлин, — перешел на шепот Джек, забегая вперед. — Может, тебе выдумать этот фокус заранее? И потом, как мы узнаем, что они идут и пора что-то предпринимать?
   — Мы их услышим.
   — А если они нас? — не сдавался Джек. Наткнувшись на куст, он едва не упал.
   Ферлин остановился и, оглядевшись, сказал строгом голосом:
   — Прекрати эту панику, иначе ты нас демаскируешь. Понял?
   — Извини…
   Они двинулись дальше. Джек попытался отвлечься, глядя на бабочек и летающих ящерок. Однако делать это, зная, что впереди караулят роботы, таинственная дискорама и целый отряд пехоты, было трудно, и вскоре Джека стали раздражать все эти бабочки, цветы и стрекозы. В сложившихся обстоятельствах они казались здесь неуместными.
   То ли дело на родной пустоши, никаких тебе бабочек и стрекоз, только водяные мухи. Жестокие, кусачие, бескомпромиссные.
   Опасность подгоняла компаньонов, и они двигались быстро, не боясь, что будут обнаружены по следам. Им помогало то, что по лесистой дюне ходило множество народу и она была порядком истоптана, а на сыпучем песке определить свежесть следов было невозможно.
   Между тем пятеро пехотинцев уже вовсю орудовали на дюне, и беглецы их вскоре услышали. Солдаты шли, негромко переговариваясь, но, помня о вчерашней перестрелке, проявляли известную осторожность.
   Ферлин обернулся и приложил палец к губам. Затем показал на раскидистый куст с узкими листьями, росший у основания дюны. Джек энергично показал на другой куст, который был таким густым, что за ним и с двух шагов нельзя было ничего увидеть. Но Ферлин отрицательно покачал головой и снова указал на первый куст.
   Джек подчинился. Они улеглись на песок, поджав ноги, и стали ждать, напряженно вслушиваясь в разговоры солдат. Но те не говорили ничего особенного — посмотри туда, посмотри сюда. А что будет на ужин? А правда, что у капитана баба в Ловенбрее?
   — Смотри, тут какое-то дерьмо, — отчетливо расслышал Джек прямо над их с Ферлином головами.
   — Это не дерьмо, это древесные орехи, — возразил другой голос.
   — Какие же это орехи, если дерьмо?
   — У тебя все дерьмо, Флинт. Жрачка на камбузе — дерьмо, сосед по каюте — дерьмо…
   — Ну смотри, вот я наступаю, и твои орехи прилипли к моему ботинку! Это орехи, по-твоему?
   — Эй вы, два придурка! — одернул их начальственный голос, должно быть, принадлежавший сержанту. — Прекратите заниматься этим дерьмом и смотрите по сторонам! Что там на склоне, Флинт, кроме дерьма? Ты смотришь?
   — Смотрю, сэр, я очень внимательно смотрю…
   — Не забывайте, придурки, если мы их пропустим, а лейтенант Кук поймает, с гауптвахты вы вернетесь только к зимним праздникам. Это касается всех, а не только этих двоих придурков.
   — Подозрительные заросли, сэр! — подал голос Флинт, которого, видимо, проняло обещание сержанта.
   — Ну так проверь их…
   Последовала пауза, а затем длинная автоматная очередь прошила пышный куст, который так нравился Джеку. От ужаса он зажмурился и затаил дыхание в уверенности, что их обнаружили.
   — Все чисто, сержант, — доложил Флинт.
   — Чисто? — не очень весело отозвался начальник. — А не хочешь поговорить об этом с капитаном?
   Зашелестела рация — кто-то вышел с сержантом на связь.
   — Все в порядке, сэр, просто проверяли некоторые опасные места.
   — Бр-да-да-да, бр-да-да! — затараторила рация. Разобрать слова было невозможно.
   — Я понимаю, сэр, но и их можно понять, вчера по нам открыли огонь из засады. Нас спасло лишь то, что эти разбойники оказались мазилами.
   — Бра-да-да бу-бу…
   — Конечно, сэр. Непременно.
   Ферлин лежал не дыша, прислушиваясь к тому, что происходило у них над головой. Он хорошо представлял себе и сержанта, и его солдат. Появилось даже легкое чувство тоски по этой части его собственной жизни, ведь, несмотря на все те ужасы, которые ему пришлось пережить, было там и чувство локтя, и уверенность, что товарищи встанут за тебя горой.
   Четыре года рота была его семьей.
   Ферлин словно видел, как сержант выключил рацию, строго оглядел четверых солдат, которые, пряча улыбки, были готовы в любой момент продолжить зубоскальство.
   — Все, поперлись дальше, дармоеды. И смотреть в оба. А ты, Флинт, в следующий раз топай к кустику ножками, а не пали по нему. Понял?
   — Подставляться под пули дураков нет, — сказал кто-то.
   — Да? А капитан сказал, что пустопорожняя стрельба его раздражает. Хочешь с ним поспорить?
   Солдаты ушли к болоту, и Ферлин с Джеком двинулись дальше, мимо куста с посеченными ветками и обсыпавшейся листвой.
   — Как ты догадался, что они его обстреляют? — шепотом спросил Джек, все еще оглядываясь на злополучный куст.
   — Я не догадался. Просто поставил себя на место этих солдат. Мне бы такой куст показался подозрительным, ведь он не просматривается, а тот, за которым мы прятались, сверху совсем прозрачный. Он не внушает опасения.
   — А когда ты был солдатом, Ферлин, ты участвовал в таких поисках?
   — Да, разок было.
   — А кого вы искали?
   — Тихо…
   Они остановились и стали прислушиваться. По ту сторону дюны явственно слышались шаги гарцевавших роботов. Они пробежали в сторону холмов, и снова стало тихо.
   — Мы искали одного гражданского… — продолжил Ферлин, оставаясь на месте. — Он таскал с нашего клада продукты и топливо.
   — И что, вы его поймали?
   — Мы?
   Ферлин вздохнул и, отведя взгляд, сказал:
   — Нет, он убежал. Его обнаружили и кто-то в него даже стрелял, но он смылся.
   Это была политическая ложь. В положении, в котором Ферлин оказался, он не мог рассказать семнадцатилетнему мальчишке про то, как по освещенному фонарями воришке с трех сторон ударили автоматы.
   Да, его обнаружили, и он побежал, уйдя от одной группы, но на выходе из лесочка его поджидала засада, и дело было кончено.
  

  

   

    13
   

   По расчетам Ферлина, они уже давно прошли стоянку дискорамы и страшного «берга», которого он видел в работе и потому боялся больше всего. Этой машине ничего не стоило пройтись по деревьям шрапнельными снарядами, и никакой зашиты от подобной обработки не было, одна лишь надежда на удачу. С другой стороны, есть ли в лесу злоумышленники, начальство в дискораме не знало, да и расход боекомплекта пришлось бы как-то объяснять, ведь в корпоративных армиях считали каждую лиру.
   Встречного патруля пока слышно не было, и компаньоны шли еще с час, немного привыкнув к ситуации и успокоившись.
   Джек перестал паниковать и действовал с необходимой осторожностью. Это радовало Ферлина, он опасался, что у мальчишки сдадут нервы.
   Вдруг неясный посторонний звук заставил Ферлина остановиться. Джек встал следом за ним, и вместе они стали прислушиваться.
   Как будто было тихо, лишь шелестела листва, стрекотали вездесущие стрекозы да жужжали неизвестные в пустошах жуки. Однако была в этом наслоении звуков какая-то чужеродная нота. Она то появлялась, то вновь исчезала.
   Прикрываясь разросшимся на склоне кустарником, Ферлин и Джек прошли еще метров двадцать и присели в укрытие, чтобы разобраться в природе странных звуков.
   Они просидели так несколько минут, не замечая ничего необычного, но затем послышался металлический щелчок, а за ним легкий звон — цин-цин-цин-цин. И снова — щелчок и звон — цин-цин-цин-цин.
   Ферлин попытался рассмотреть что-то из зарослей и вскоре обнаружил робота-разведчика, который стоял в трех метрах над ними и, глядя куда-то в сторону голых дюн, поигрывал пушкой, спуская ударный механизм и прокручивая ротор подачи патронов.
   Поскольку патронопровод был перекрыт, ничто не мешало ему так упражняться, однако Ферлин видел подобное впервые, хотя часто чинил эти машины.
   Если бы встречный патруль был близко, присутствие робота стало бы лучшей возможностью обмануть солдат, ведь тогда он сыграл бы роль своеобразного прикрытия. Правда, патруль мог следовать заодно с вездеходами — по одному с каждой стороны дюны, и тогда подобная ситуация обернулась бы ловушкой.
   Робот недолго испытывал терпение беглецов, получив какое-то указание, он зажужжал подачей и пошел прочь, то ли в глубину лесной зоны, то ли на другую сторону дюны. А Ферлин и Джек посидели еще минуту, прежде чем двинуться дальше — незаметность и бесшумность такого часового произвела на них впечатление.
   Если бы он не играл пушкой, они могли попасться.
   Какое-то время после этой встречи компаньоны шли медленно, но затем вернулись к прежнему темпу и прошагали так еще полтора часа. Ферлин уже стал подумывать о том, что главный патруль ушел с дюны, признав поиски бесперспективными, но в то же время он понимал, что поддаваться этому чувству нельзя, каким бы желанным это ни казалось. Случалось, что на передовой, измотавшись в боях и маршах, солдаты подсознательно отключали осторожность, переходя в выдуманную ими безопасную реальность. Обычно таких людей госпитализировали, если, конечно, успевали.
   Ферлин постоянно себя одергивал, настораживал, предупреждал, и это ему помогло, он первым услышал приближающийся патруль, а не патруль его.
   Сначала дали о себе знать вездеходы, гусеницы которых стрекотали слишком громко. Обе машины двигались вдоль наружной стороны дюны, где стояла дискорама.
   По уже отработанной схеме Ферлин и Джек спрятались в не слишком густом кустарнике под самым склоном, предоставляя солдатам подозревать какие угодно кусты, только не их убежище.
   В этом патруле солдат оказалось значительно больше, чем в первом, поэтому шли они частой цепью и больше уделяли внимание склонам.
   Ферлин устал от этой игры и надеялся, что патруль пройдет быстро, однако наверху что-то пошло не так.
   — Очень интересно, кто это там прячется? — словно из пушки, прогремело над головами беглецов.
   Джек и Ферлин переглянулись, затем старший компаньон стал быстро сматывать с ружья ветошь. Потом тихо, без щелчка, вставил магазин с четырьмя патронами и, взяв у Джека мешок, прошептал:
   — Сейчас я выстрелю и побегу, ведь они не знают, что нас двое. А если меня поймают, то найдут объектив, и все свяжется воедино. Ты же останешься ни при чем.
   — Ну что, сам выберешься или мне твою задницу свинцом нашпиговать? — настаивали сверху, и Ферлин понял, что тянуть больше нельзя, иначе убьют обоих.
   Это секундное замешательство спасло его. Наверху раздался смех, и уже другой голос произнес:
   — Ну что, Браницкий, не работает твой театр!
   — Что значит не работает? Если бы там кто-то был, он бы уже выскочил и сдался.
   — Что-то пока никто не выскакивал, хотя ты за два часа уже целый спектакль сыграл.
   Снова послышались смех и обиженный голос Браницкого:
   — В любом случае, сэр, это лучше, чем палить по кустам и потом объясняться с капитаном.
   — Ну ты еще поучи меня, артист…
  

  

   

    14
   

   Потратив на обратный путь слишком много времени, компаньоны в полной темноте добрались до холмов и устроились на ночлег под невысоким деревом, выгнав из-под него целое семейство крыс.
   — Вот здесь и устроимся, а уже завтра, с утреца, рванем домой.
   — Ох, да… — произнес Джек и не сел на землю, а обрушился, словно подмытый водой глиняный берег.
   — Хорошо, что тут песок, даже подстилки не нужно, — заметил Ферлин.
   — Мне все равно. Я усну как угодно.
   — А ужин, Джек?
   — Какой ужин, ты что, издеваешься? Спроси меня, как я себя чувствую?
   — Ну и как ты себя чувствуешь?
   — Никак не чувствую… Никак, и все тут…
   — Разуваться будешь? — спросил Ферлин, снимая сапоги.
   — А смысл? Не сниму сапоги, ноги буду сырыми, сниму сапоги — ноги замерзнут. В тот раз хоть трава была сухая, а сейчас только песок.
   — Снимай, здесь теплее, чем в низине да возле воды.
   — Ох, совсем не хочется двигаться, — простонал Джек, лежа под деревом.
   — Может, все же сыру? А то ведь времени поесть не было.
   — Да я про еду даже не вспомнил. Пока не стемнело, так и думал, что сейчас выскочат из засады и начнут палить. Ужас просто.
   Ферлин улыбнулся. Его и самого до самых холмов не отпускала эта тревога. Будь начальник в дискораме поумнее, он оставил бы до ночи засаду, и дело было бы сделано. А так только шум один.
   Достав сыр, Ферлин отрезал два ломтя и отметил, что еды хватит еще и на завтрак. Один кусок он подал Джеку, и тот стал нехотя жевать.
   — Нет, Ферлин, больше я на твои уговоры не поддамся. Я думал, охота на маронского гуся, думал, мяса поем, а тут настоящий фронт. Передовая!
   — Ну, до передовой далеко, однако временами порохом попахивало. А мяса ты все равно наешься. Если я обещал, значит, так и будет.
   Дожевывали сыр они молча. Потом допили воду из фляжки, и Джек спросил:
   — Точно дашь мяса?
   — Точно.
   — А откуда возьмешь?
   — У меня уже добыча поймана.
   — А какая добыча, большая?
   — Большая, мать будет довольна. Наварит тебе, нажарит, и будешь ты кушать и говорить: «Ай да Ферлин, ай, спасибо ему за мясо нежное, словно у курицы».
   — У курицы? — оживился Джек и сел.
   — Ну курица, и что?
   — Ты ел курицу, Ферлин?
   — Да, ел. Мы тогда стояли под Кюнстином, городок такой был. Там имелась собственная куриная ферма, и нам через день давали на ужин по куску курицы.
   — Ух ты, счастливчик! — восхищенно произнес Джек и подвинулся к Ферлину. — Ну и как она?
   — Очень вкусно. Мне нравилось, я всегда добавки просил.
   — И давали?
   — Конечно.
   — Ух ты!
   Сонливость и усталость Джека как рукой сняло. Информации о курице в их краях было мало, хотя он слышал, что в Ловенбрее несколько кур живут в вольере в зоопарке.
   Говорили даже, что их специально охраняют, потому что много раз на них покушались похитители. А еще в деревне говорили, будто один богач выкупил у зоопарка одну курицу за десять тысяч лир и сожрал ее в одиночку.
   — Однажды я видел кино, где ели курицу, — признался Джек. — Но ее показывали совсем недолго, что-то там на тарелке. Я этот момент четыре раза пересматривал, но так ничего и не разглядел. А мужчина и женщина, которые там за столом обедали, так ничего про эту курицу и не сказали, только про любовь да про любовь. Кому это интересно?
   — Только не говори мне, что ты хочешь попасть в армию именно для того, чтобы поесть курицы, — с усмешкой произнес Ферлин.
   — Ну нет, конечно, не только из-за курицы, а ради заработка. Но о курице я тоже думал. А вот скажи мне, — Джек снова заерзал, пододвигаясь к Ферлину, — вот скажи, курица, она какая?
   — Да я ее никогда не видел, только на фотографии.
   — У тебя есть фотография?
   — Какой-то старый журнал в углу валяется, там вроде есть изображение курицы.
   — Дашь посмотреть?! — возбудился Джек.
   — Да я его тебе подарю, если не потерялся. Мне он ни к чему.
   — Здорово! — воскликнул Джек и хлопнул Ферлина по спине. — Но вот ты ел мясо, оно какое?
   — Ну, у курицы бывает белое мясо и темное. Белое — это грудка, а темное — ножки.
   — Грудка, — завороженно произнес Джек. — И что, два вида мяса на одной курице или есть курицы с белым мясом и отдельно курицы с черным?
   — А вот этого я не знаю, — признался Ферлин. — Знаю только, что она птица, как и утка…
   — Утка? Что такое утка?
   — Ну, утка — это такая тоже вроде курица, только плавает по воде. Курица — сухопутная, а утка — водяная.
   — И ты ел утку?
   — Нет, не довелось, но я знал одного парня из нашей роты, который этими утками объедался. У его отца на ферме их были десятки.
   Джек вздохнул и ненадолго замолчал.
   — Подумать только, Ферлин, какие бывают развитые страны и всякие прочие земли. Люди там питаются курицами и утками. А чем питаемся мы?
   — Козьим сыром. Отличный сыр, между прочим, передай матери мои благодарности.
   — Да сыр-то хороший и молоко неядовитое, хотя козу кормим ельневыми водорослями, а это чистый анификсин. Так, кажется, он называется?
   — Да, раньше его в химических боеприпасах использовали. Они наносили страшные повреждения.
   — Вот-вот, поэтому весь козий помет я сметаю в специальное ведро и уношу на глиняный склон, чтобы закопать.
   — Захоронение токсичных отходов…
   — Что?
   — Я говорю, по-научному это называется захоронение токсичных отходов.
   — Да. А у птиц небось дерьмо закапывать не нужно. Мне Петер-толстяк рассказывал, что в южном полушарии водятся птицы-альбатросы. Огромные такие птицы, они летают над болотами и ловят игуан. Куры, кстати, ловят игуан?
   — Не знаю, приятель. Вот найду журнал и отдам тебе, может, там вместе с фотографией что-то и написано. А теперь давай спать.
   — Давай, — согласился Джек и снова привалился к дереву, однако сразу уснуть не мог, продолжая раздумывать над феноменом птицы курицы.
  

  

   

    15
   

   Ферлин оказался прав, утром, несмотря на отсутствие сапог и сухой травы для утепления, ноги у Джека почти не замерзли. Размотав портянки, он лишь слегка растер их и полностью восстановил кровообращение.
   Ферлин молча подал ему флягу для утреннего глотка воды, а потом кусок сыра.
   — А в этот раз я выспался намного лучше, — сказал Джек, потягиваясь и пережевывая сыр.
   — В этот раз мы и спали побольше. Видишь — солнце уже взошло, но из-за холмов еще не показалось.
   — Ну и куда мы теперь двинем? По домам? — спросил Джек, натягивая отсыревшие сапоги.
   — Что значит по домам? Мать спросит, где твои трофеи, а ты что скажешь?
   — Ну ты же потом что-то принесешь мне?
   — Джек, если мясо принесу я, это будет не то. Поэтому мы сейчас поднимемся и, не спускаясь на пустошь, прямо по холмам двинем до Черного затона.
   — На Черном затоне ничего не ловится, там слишком глубоко.
   В ответ Ферлин лишь улыбнулся.
   — Следуй за мной, боец, и сам все увидишь.
   Через четверть часа они подошли к череде Невельских холмов и начали подъем по тому же маршруту, по которому накануне спускались.
   Теперь у Джека была возможность лучше оценить красоты заросших лесом дюн и контрастировавшей с ними здешней пустоши, а когда они вышли на самый верх, то с вершин стала видна пустошь, на которой они жили. Ее вид наводил тоску.
   Ни лесов, ни белого песка дюн, даже склоны холмов, обращенные к Хуторской пустоши, выглядели пустыми и безжизненными, в то время как с другой стороны на пологом склоне колыхались травы и шелестели листьями небольшие деревья и густой кустарник.
   Примерно час компаньонам понадобился на то, чтобы дойти до нужного места на холмах и спуститься к Черной заводи, которой гнушались все ловцы сапиг, ведь для успешного лова требовалась прозрачная вода и небольшая глубина. Тогда ловец медленно двигался по дну, высматривая добычу, а когда замечал притаившуюся на дне сапигу, опускал в воду приготовленный деревянный прутик с деревянным же крючком, на который крепко насаживали подгнивший плод коричневой водоросли, называемой «речная пальма».
   Запах привлекал сапигу, она начинала медленно приближаться к наживке, и ловцу требовалась большая выдержка, поскольку в этот момент он должен был оставаться неподвижным.
   Если наживка вызывала у сапиги доверие, она начинала ее заглатывать, проталкивая в пищевод вместе с деревянным крючком и прутиком. Как только ловец считал, что его снасть заглочена сапигой достаточно глубоко, он подсекал добычу и перехватывал ее рукой.
   Поскольку на Черной заводи глубина была большая, а вода мутная, ловить здесь сапиг никто не пытался, а если кто и пытался, быстро разочаровался в этом.
   Но это не касалось Ферлина, который решительно вышагивал вдоль кромки воды, не боясь распугать сапиг, которые, по мнению Джека, могли находиться возле берега.
   — Послушай, Ферлин, если ты будешь так топать, все сапиги разбегутся, тебе не кажется?
   — Наша сапига уже никуда не убежит.
   — Почему?
   — Потому что она уже поймана.
   Сказав это, Ферлин шагнул с берега, сунул руку в воду и вытащил закрытую плетеную корзину, в которой, без сомнения, находилась какая-то добыча.
   Подержав корзину, пока не стечет вода, Ферлин поставил ее на берег и, сделав приглашающий жест, сказал:
   — Смотри, приятель, эту добычу ты отнесешь матери.
   Джек снял с плеча мешок и, присев рядом с корзиной, открыл крышку, которая была заперта на самодельную защелку. Потом заглянул внутрь и ахнул! Там извивалась здоровенная сапига, весом, наверное, килограммов в семь.
   — Но как, Ферлин? — воскликнул Джек, вскакивая. — Как ты заставил ее идти в самоловку? Сапиги не идут в корзины, это все знают!
   Ферлин самодовольно улыбнулся.
   — Да, хотя она всего лишь большой плоский червь, у нее хватает ума не лезть в самоловку, но существуют другие способы заманить ее.
   — Какие?
   — Бери и неси корзину домой, может, и сумеешь разгадать загадку. Только тросик мне потом верни.
   — Какой тросик?
   — Когда будешь разделывать сапигу, поймешь, какой. Пойдем, пора нам уже и к дому прибиваться.
   Джек подобрал мешок, поднял тяжелую корзину, и они двинулись в направлении своих хуторов, до которых им было по дороге.
   Довольный Джек тащил увесистую добычу, с его лица не сходила улыбка. Молодец Ферлин, не обманул, а уж как мать обрадуется…
   — Слушай, выходит, ты придумал способ, как загонять их в корзину? — спросил Джек, которому тайна поимки такой крупной сапиги не давала покоя.
   — Придумал, Джек.
   — И что, больше этого способа никто не знает?
   — Никто, Джек.
   — А если за тобой проследят? Ты думал об этом?
   — Уже следили, — сказал Ферлин и засмеялся. — Старик Друмпель.
   — Старик Друмпель? Он следил за тобой? Но как он узнал?
   — Мы встретились с ним однажды недалеко отсюда, а я как раз нес корзину с сапигой. Поздоровались и пошли дальше, но я заметил, какими глазами он на мою корзину глядел.
   — Завидущими?
   — Точно. Должно быть, понял, что там и откуда я это несу. Через два дня я в деревне был, в лавку ходил, обратно иду, так он за мной увязался. Следит, стало быть. Ну, я сразу на заводь пошел, чтобы ему урок подать. Пришел на место, сделал снасть из прутика и сел у берега, как будто я так всегда ловлю. А он за всем этим наблюдал из-за кустов. Но потом я посмотрел на часы и как будто о каком-то деле вспомнил. Забрал прутик и ушел, так этот бедняга весь день до вечера с таким же прутиком просидел, а потом я его там и на другой день видел.
   Джек засмеялся, довольный тем, как провели старика Друмпеля. Разговора на эту тему им хватило до места расставания, где Джеку следовало сворачивать к своему хутору.
   Он отдал мешок Ферлину, перекинул корзину в другую руку и, сказав: «Пока, Ферлин», — пошел домой, однако компаньон окликнул его:
   — Постой, Джек!
   Тот остановился, и Ферлин подошел ближе.
   — Я чего сказать-то хотел, ты матери ничего не рассказывай. Ходили на болото за крупной сапигой, только и всего.
   — Ну конечно, Ферлин, я ж не маленький, понимаю.
   — И еще один вопрос: ты в другой раз хочешь составить мне компанию или с тебя достаточно?
   — Ну, вообще-то я не против, — немного подумав, ответил Джек, щедрый трофей сгладил впечатление от приключений на дюнах. — А что в этот раз?
   — Мы добыли объектив, теперь нужно превратить его в деньги.
   — Как это?
   — Продать.
   — А кому?
   — Есть люди.
   — А зачем тебе я, Ферлин? Я никогда не продавал такие штуки.
   — Для солидности.
   — Но хоть там-то в нас стрелять не будут?
   — Да не должны, — без особой уверенности ответил Ферлин.
   На том они и расстались.
  

  

   

    16
   

   Поднимаясь на невысокое, в три ступеньки, крыльцо, Джек старался топать как можно громче, чтобы придать значимости своему триумфальному возвращению.
   — Ма! — позвал он, входя в небольшую прихожую.
   — Ма-а-а! — повторил он, поставил корзину и начал стягивать отяжелевшие от сырости сапоги.
   — Ма! — позвал он в третий раз, заходя в комнату.
   — Ну чего ты раскричался? Здесь я, на кухне…
   Джек нагнул голову, чтобы протиснуться под низкой балкой пристройки, и оказался в небольшом помещении со скругленными углами. Прежде их кухня была какой-то емкостью, а потом ее притащили сюда, вырезали окна, и она стала кухней.
   — Чего делаешь? — спросил Джек, стараясь сдерживаться, чтобы не начать хвастаться сразу.
   — Картошку варю, — сказала мать и, вытерев руки о фартук, увидела стоявшую на полу корзину.
   — Это чего у тебя там?
   — Мясо, мам! — широко улыбаясь, сообщил Джек. Он снял крышку.
   — Ну-ка, загляни…
   Мать несмело приблизилась и, заглянув в корзинку, всплеснула руками:
   — Ой, какая огромная!
   — Давай безмен, я ее взвесить хочу!
   — Ой, да где ж ты ее взял, такую громадную? — стала расспрашивать мать, доставая из шкафчика весы.
   — Это мы с Ферлином поймали.
   — Так ты ж говорил, что за холмы пойдете, охотиться…
   — Ну, не получилось, планы изменились, — ответил Джек и, вывалив извивающуюся сапигу в пластиковый мешок, заметил, что из нее через ротовую полость вытянулся тонкий тросик, который оказался привязан изнутри ко дну корзинки. Недолго поудивлявшись, Джек подцепил мешок на крюк безмена и поднял, глядя на показания стрелки.
   — Ух ты, мам, семь с половиной кило!
   — Обалдеть какая здоровая! — произнесла потрясенная мать. — Нам этого на полтора-два месяца хватит.
   — Да ладно, мам, полтора-два месяца, не надо экономить, будем есть от пуза, а как доедим, я еще поймаю.
   — Ой, да куда ж мы ее… — засуетилась мать, освобождая стол для большой добычи. Затем достала новую широкую клеенку и, расстелив на столе, положила сверху разделочную доску, которой пользовалась очень редко.
   — Ну, вроде все, — сказала она. — Клади.
   Джек вывалил сапигу на стол и, придерживая ротовую часть, в которой были мелкие, но очень острые зубы, вытянул сапигу во всю длину.
   — Все, мам, хватай за голову, а я пойду. Устал очень, посидеть хочется…
   — Иди-иди, сынок, дальше я сама, — сказала мать и, перехватив сапигу за голову, свободной рукой достала из шкафа разделочный нож.
   Джек сполоснул руки под рукомойником и вышел в комнату, которая одновременно считалась гостиной и спальней матери. А еще одна пристройка, половинка военного мини-трейлера, служила персональной комнатой Джеку.
   Там у него имелись столярные инструменты, небольшой верстак, несколько настенных полок, на которых была навалена всякая всячина и стояли четыре книги. А еще был шкафчик, который Джек сам собрал из зеленой лозы и плоских металлических планок. Планки эти, петли и защелки он набрал на старой военной свалке, где этого добра было навалом, если не лениться копать. А вот досок в пустоши было не достать, леса здесь не росли, а тащить древесину из-за Невельских холмов дураков не находилось. Однако Джек заметил, что зеленая лоза, которую он срезал и приносил домой сырой, при высыхании принимала любую форму. Тогда он стал намеренно отбирать подходящие прутья и класть на них камни. Когда материал был готов, оставалось только обрезать его по размеру и прикрепить на металлические планки стальными шурупами, которых Джек натаскал целое ведро.
   Теперь в этом шкафу на связанных из лозы плечиках висело несколько курток — на разные времена года — и полдюжины подштанников. А в ящиках под ними были сложены стопки нательного белья и чистых портянок. И только теперь, скинув грязную сырую одежду и открыв шкаф, Джек впервые задумался о происхождении всего своего гардероба.
   Его мать получала от почтового ведомства пятнадцать лир в месяц за то, что отработала там двадцать пять лет. Этих денег хватало лишь на соль, спички, перезарядку химических картриджей для электричества и еще кое на какие мелочи. Обычную одежду за такие деньги было не купить, но на развалах старьевщиков в пригороде Нура постоянно появлялись приличные вещи казенного происхождения.
   Чтобы попасть на удачную распродажу, мать выходила из дому в три часа ночи, встречалась в деревне с несколькими женщинами, и они шли пешком в Нур, чтобы попасть на торжище к восьми часам утра. Позже весь дешевый товар разбирали, но те, кто приходил к открытию, получали самое лучшее.
   Прежде Джек не задумывался, отчего все население пустошей выглядит как военизированная организация, однако, пообщавшись пару суток с Ферлином и узнав у него о причинах возникновения пустошей, Джек стал по-иному смотреть даже на свои повседневные штаны.
   Взяв чистую пару, он посмотрел на аляпистое химическое пятно овальной формы. Это был штамп, на нем просматривались какие-то буквы, но очень нечетко.
   Джек подошел к окну и растянул материю, чтобы остался один слой, отчего потерянные части букв стали проявляться четче.
   «Карсдоумский орденоносный полк им. герцога Маренцы. Отдел тылового снабжения».
   Прочитав эту проступившую вдруг надпись, Джек отбросил штаны и, бросившись к шкафу, стал рыться, пока не нашел пару подштанников с круглой печатью. Разобрать ее надписи было сложнее, но и здесь была своя история: «Отдельный гарнизон города Стортинга. Четвертая рота. Да здравствует Цинельская армия».
   Увлеченный этими открытиями, он в своем собственном гардеробе отыскал еще дюжину различных печатей с инвентарными номерами, которыми тыловики прошлого помечали казенные вещи. А теперь, спустя столько лет, Джек носил эти же мундиры и солдатские штаны, и это роднило его с солдатами давно ушедших эпох. Да что его? Это роднило с прошлым всех жителей пустошей, ведь даже их дома выглядели как модули военной базы, поскольку в них преобладали цвет хаки и маскировочная раскраска, а состояли они из остовов кабин связи, срезанных автокунгов, перевозочных трейлеров и емкостей самых разных назначений. Попадались хозяева-счастливчики, оккупировавшие двухъярусные доты, а склочный старик Друмпель проживал в корпусе самоходной трехсотмиллиметровой осадной мортиры, само орудие которой было откручено и с помощью восьми лошадок-пони из соседней деревни вытянуто наружу.
   Оно так и валялось рядом с «домом» Друмпеля, и никто не знал, куда его можно пристроить.
   Какое-то время Джек сидел под впечатлением от сделанных открытий, пока не появилась мать.
   — Ты не уснул тут? А вещи зачем разбросал?
   — А? — очнулся Джек. — Это я сейчас уберу…
   — И давай, подтягивайся к кухне, добытчик. Сапига жарится быстро!
   — Да-да, мам, я уже и запах чувствую, — сказал Джек, быстро складывая разбросанные подштанники.
   Когда он пришел на кухню, мать уже выкладывала на тарелку поджарившиеся на сковороде ломтики мяса.
   — Ух ты, сколько жира! — заметил он.
   — Да, такую сапигу даже варить можно, — сказала мать, поглядывая на сложенные в тазу куски розоватого мяса.
   Не дожидаясь, пока остынет, Джек принялся за еду. Мясо действительно оказалось нежным, хотя среди ловцов бытовало мнение, что крупные сапиги несъедобны и будто они навсегда остаются ядовитыми, как в брачный период, когда их не ловят.
   — Вкусно, мам… Наверное, не хуже, чем курица…
   — Курица? — переспросил мать и вздохнула. — Я тоже однажды ела курицу.
   — Ты ела курицу?! — воскликнул Джек и даже перестал жевать.
   — Да, я ела курицу, — с достоинством произнесла мать и приосанилась.
   — Но почему ты никогда мне об этом не рассказывала?
   — Я не придаю этому такого значения, как ты.
   — А Ферлин обещал подарить мне фотографию курицы! У него в журнале имеется! А где ты ее ела?
   — Я ела ее, когда была совсем молодой и работала в почтовом отделении Ловенбрея, — стала рассказывать мать. — За мной тогда ухаживал один капрал из военной полиции, так он однажды повел меня в ресторан и заказал блюдо из курицы.
   — Из белого мяса или из темного? — с видом знатока поинтересовался Джек.
   — Да я и понятия не имею. Там было что-то на тарелке, политое соусом. Ну я пожевала, проглотила. Было вкусно, только и всего…
   — Эх ты, вот если бы я попробовал курицу, мне было бы о чем рассказать…
  

  

   

    17
   

   Полковник Цинлер дочитал отчет до конца и тут же начал заново, чтобы не упустить ни одной детали. Он уже знал, что на четвертом участке района появились проблемы и теперь ему предстоит дать службе безопасности задание с такими четкими установками, чтобы те не делали лишних телодвижений — куратор корпорации следил за этим очень внимательно.
   Корпорация нанимала самых лучших специалистов, платила им высокое жалованье и требовала, чтобы они придерживались принципа оптимальной экономии. Ни одной лиры не должно было уйти впустую. На государственной службе Цинлер мог сказать, например: «Левин, пошли туда каких-нибудь ребят, и пусть посмотрят, что там да как» — и забыть об этом еще на месяц, но на службе у частного работодателя приходилось выражаться более конкретно.
   Вот и этот кабинет был обставлен в стиле минимализма. Вся мебель — пластик под металл и дерево, окна фальшивые с фотопанорамами, а сам офис располагался на двадцатиметровой глубине в старом и даже древнем бомбоубежище.
   Когда Цинлер служил в государственной армии, его кабинет был вдвое больше, а мебель в нем стояла только из дуба и ореха. Окна были огромными, со светофильтром переменного светопропускания, а в шкафу имелся бар, который раскрывался одновременно с выдвижной стойкой.
   О кофеварке и сигарном ящичке и вспоминать не стоило. Но при этом государство платило ему двенадцать тысяч лир, а корпорация «Крафт» — двадцать восемь. Было отчего смириться с отсутствием сигарного ящичка.
   Нажав кнопку интеркома, Цинлер произнес: «Левина ко мне…»
   И все. Больше ничего не требовалось. Причем если на прежней службе он мог сказать это своему секретарю, то здесь секретарем для всех служил специальный координатор. Обезличенная штатная единица, которого нельзя было послать за коньяком, потребовать от него сводить тещу в театр или снять в гостинице номер и ровно к двадцати ноль-ноль привезти туда девок.
   Вскоре на информационной панораме, размещенной над входной дверью, появилась надпись: «Майор Левин вышел из кабинета».
   Через полминуты ее сменила другая: «Майор Левин прошел галерею четвертого уровня».
   Потом были: «Майор Левин поднимается в лифте», «Майор Левин идет по коридору третьего уровня» и «Внимание, майор Левин стоит у вашей двери…».
   Дверь автоматически открылась, и на пороге действительно стоял майор Левин, а за его спиной ходили по коридору другие служащие — из-за режима оптимальной экономии в кабинетах офиса отсутствовали приемные и все двери открывались в коридор.
   — Разрешите войти, сэр?
   — Входи скорее, майор, терпеть не могу эту вокзальную беготню. Хорошо, хоть звукоизоляция хорошая.
   Левин вошел, дверь за ним закрылась, и Цинлер перевел дух. Целостность границ его офисного владения была восстановлена.
   — Садитесь, — бросил полковник, снова возвращаясь к прочитанному отчету.
   Майор сел и принялся неслышно барабанить пальцами по принесенной с собой папке, ожидая, когда ему сообщат о цели вызова.
   Впрочем, как сотрудник отдела службы безопасности, Левин уже получал информацию о том, что в Восемнадцатом районе, за которым он был закреплен, все чаще стали происходить всякие неприятные вещи, а значит, вызов к начальнику района был лишь делом времени. И вот это время настало, а каменное выражение лица полковника Цинлера не предвещало службе безопасности ничего хорошего.
   Наконец он отложил планшет и поднял глаза на майора. Тот перестал барабанить по папке и сел ровнее.
   — Ну и где ваша работа, Левин? — спросил полковник, взирая на Левина, как на пойманного в супермаркете воришку.
   — Простите, сэр? — переспросил Левин, он знал, что ответа на поставленный полковником вопрос нет. Это был не вопрос, это был способ измучить подчиненного.
   — У вас что, плохо со слухом, майор?
   — Нет, сэр, благодарю вас, со слухом у меня все в порядке.
   — Тогда к делу. Второго числа аппарат дистанционного контроля сбивают на втором участке района, двенадцатого числа на шестом. Семнадцатого снова на втором, а теперь, двадцатого и двадцать первого, падают два а-дэ-ка на четвертом…
   — Мне известно об этом, сэр. Второй участок нами уже зачищен, над шестым мы работаем, в четвертом тоже примем меры, тем более что там уже проведена успешная операция и двое злоумышленников уничтожены.
   — Я читал отчет об этой операции, Левин. Я еще не разучился читать! Вы пристрелили каких-то идиотов, вандалов, которые просто разнесли аппарат вдребезги, а вот профессионалов, которые ювелирно положили машинку на воду и аккуратно вытащили фоноскоп, вам поймать не удалось. Это не означает, что полдела вы уже сделали, это означает, что вам лишь слегка повезло и первые дураки попались сразу…
   — Да, сэр, нам определенно повезло, но это еще не значит, что мы не доведем дело до конца.
   — До конца или не до конца, Левин, это все частности. Хорошо, что вы там стреляете и в кого-то даже попадаете, но посмотрите, какая тенденция — нападений все больше, черный рынок фоноскопов ширится. А наши поставщики, эти двуличные мерзавцы, скупают фоноскопы у воров и нам же перепродают с новыми номерами. Мне жаловались из инженерной службы! Им пришел фоноскоп для восстановления разворованного а-дэ-ка, а когда они начали его ставить, оказалось, что на нем сохранились монтажные метки, те же, что и на основании рамы аппарата. Представляете? Аппарат был сбит, фоноскоп украден, снова продан поставщикам и вернулся на прежний аппарат за денежки корпорации. Сказка!
   — Сэр, мы приложим все силы, чтобы разобраться с этой ситуацией.
   — Итак! — полковник хлопнул ладонью по столу, и Левин вытянулся, сидя на стуле.
   — Итак, приказываю провести на четвертом участке оперативно-розыскные мероприятия и устранить этих зенитчиков, а также всех, кто способствует организации черного рынка запчастей а-дэ-ка… Я понятно излагаю?
   — Так точно, сэр, понятнее некуда.
   — Тогда исполняйте. Можете идти.
   Майор поднялся со стула и направился к двери, но в последний момент полковник его остановил.
   — Майор Левин!
   — Да, сэр! — ответил тот, поворачиваясь.
   — Левин, пару слов из другой оперы… Вы… — Полковник почесал переносицу, раздумывая, стоит ли спрашивать. — Одним словом, один мой знакомый просил у меня узнать, знаю ли я кого-нибудь, кто посещал это разрекламированное «Веселое подворье». Вы ведь там бывали?
   — Да, сэр, — вынужденно признался майор, ожидая какого-нибудь подвоха.
   — Ну, я, конечно, не для себя, а для знакомого хочу поинтересоваться — как там вообще? Как в рекламе или как всегда?
   — Ну, и так, и эдак, всего понемногу. Пиво — дрянь, брать не советую. Коньяк приличный, портвейн тоже. А вот так называемые натуральные вина я бы не советовал. И закуску лучше брать из салатов, горячее у них не очень…
   — Понятно, — кивнул полковник. — Ну а как там культурная программа?
   — Варьете? — не понял майор.
   — Нет, когда уже после коньяка и варьете. Почем за час и все такое?
   — То есть вы говорите об…? — не договорил майор, надеясь, что полковник закончит за него.
   — Да, я говорю «об», майор.
   — За час от семидесяти до ста двадцати в зависимости от разряда. А за ночь пятьсот. По-моему, дорого.
   — Ну, не дороже, чем в клубе «Лоук».
   — Не знаю, сэр, не бывал.
   — Ну, вы не бывали, а мой знакомый бывал. До свидания, майор, и помните мои наставления.
  

  

   

    18
   

   Дверь отдела распахнулась, и вошел капитан Гринберг, в шлеме, в черном запыленном «бронике» и с автоматом на ремне.
   — О, Патрик! Ты прямо с пикника? — спросил его капитан Леклерк, отрываясь от каких-то запутанных схем, наложенных поверх плана городских кварталов.
   — Как видишь, чернильный нос, — огрызнулся тот и, сбросив со стола какие-то бумаги, положил на него автомат. Затем снял шлем, провел ладонью по взмокшим волосам и сел на стул, с наслаждением вытягивая ноги.
   — Где были-то? — спросил Леклерк, отвечавший в отделе за расследование и поиск.
   — На восьмом участке.
   — А что там?
   — Народные волнения, блин. Толпа пыталась штурмовать склады корпорации.
   — И что, постреляли?
   — Нет, толпу не тронули, но местных боевиков шуганули основательно, даже «бергу» работа нашлась.
   — А точно тех шуганули?
   — Точно. У нас в днище дискорамы пробоина осталась от их приветствия и еще один раненый.
   — Основательные ребята, — с уважением заметил Леклерк. — Сам-то стрелял?
   — Чуть автомат не расплавился, — ответил Гринберг и погладил вороненую сталь. — Так они, хитрецы, нас между холмов заманивали, чтобы сверху бить. Знают, что у дискорамы крыша небронированная.
   — Дискорама — это хороший трофей, в ней навалом всяких нужных в хозяйстве вещей.
   — Тебе смешно, а у меня пилот чуть не поседел, когда на весу к скальной площадке аппарели пристраивал.
   — И что потом? — заинтересовался Леклерк, отодвигая планшет.
   — Выпустил «берга». Тот встал на площадке, откуда всех засранцев было видно как на ладони, и начал по ним садить. Правда, боеприпасов на миллион сожгли, но зато можем закрыть графу «уничтожение мятежного соединения». У нас и видео есть.
   — А кто ранен-то?
   — Рядовой Флинт…
   — Флинт? Ты же говорил он удачливый? Вроде и пули мимо него пролетают?
   — Так солдаты говорили, но, видимо, ошибались.
   — Ну а чего ты сюда приперся? Иди домой, пей пиво, сегодня до вечера ты герой.
   — Ага, сейчас, — с драматическим сарказмом произнес Гринберг. — Уже позвонили, говорят, будет еще один вылет.
   — Какой же вылет, если в дискораме пробоина?
   — Дискорама уже в ремонтном доке, латают ее. А полетим на резервной.
   — Она же малоподъемная. Вы в нее даже не уместитесь.
   — Полетим усеченным составом. Пехота, один разведчик и один вездеход.
   Гринберг вздохнул и, сняв перчатки, пододвинул ближайший стул, чтобы забросить на него ноги и подремать. Но тут дверь в отдел распахнулась, и в нее заглянул их начальник — майор Левин.
   Судя по злой усмешке, застывшей на его лице, ни Леклерка, ни Гринберга не ожидало ничего хорошее.
   — Так! — произнес Левин. — Оба здесь. Это хорошо… Гринберг!
   — Я здесь, сэр! — отозвался капитан, поспешно поднимаясь.
   — Немедленно ко мне!
   — Есть, — ответил Гринберг, пожимая плечами в массивных накладках.
   — Леклерк!
   — Я! — браво ответил Леклерк и вскочил со стула.
   — Тебе приготовиться…
  

  

   

    19
   

   Майор захлопнул дверь, и в отделе воцарилась тишина, слышно было, как стрекочет вытяжной вентилятор.
   — Что это с ним? — спросил Гринберг.
   — Обычное дело. Вернулся от полковника Цинлера, тот вылил на него ведро дерьма, так что теперь наш начальник этим дерьмом будет с нами щедро делиться. Ты первый.
   — А тебе приготовиться…
   — Автомат захвати, может, отобьешься.
   — Вот пойдешь к Левину, там и пошутишь, — огрызнулся Гринберг и вышел в коридор. Дверь кабинета майора находилась всего в нескольких шагах и при приближении капитана Гринберга автоматически открылась.
   — Разрешите войти, сэр? — спросил капитан.
   — Входи, Гринберг, входи. Заждался уже тебя, — многозначительно произнес майор Левин, кабинет которого был вдвое меньше, чем у полковника Цинлера, а письменный стол значительно уже.
   Вместо двух фальшивых окон имелось только одно, и выбор заоконных пейзажей был значительно ограничен.
   Капитан вошел, дверь закрылась, и Левин указал подчиненному на стул.
   Тот сел и огляделся, словно был здесь впервые. Гринберг не хотел играть с начальником в многозначительные переглядывания. Лучше сразу начать разговор, все выслушать, повиниться, пообещать и убраться восвояси.
   — Ты чего такой грязный? — начал разнос Левин.
   — Я только с задания, сэр. С боевой операции.
   — Да мне по барабану, с какой ты там операции! — перешел на крик Левин. — Если грязный, сиди у себя там в ангаре, а если в офис прешься, тем более по вызову начальства, будь добр соответствовать!
   — Учту, сэр. Больше не повторится, — прервал начальника Гринберг, давая понять, что тема исчерпана.
   — Не повторится у него больше… — пробубнил Левин, собираясь с мыслями. — Вы все только обещаете… Ага, вот! Ну и где твоя работа, Гринберг? Где, я спрашиваю, результаты?
   — Мы сегодня отстояли склады корпорации, уничтожили соединение мятежников… Имеются видеоподтверждения…
   — Да ты знаешь куда засунь свои видеоподтверждения?! Почему а-дэ-ка падают? Почему, я тебя спрашиваю?
   — Сэр, мне их охранять, что ли? Наша работа по хвостам бить, а не упреждать. Это вы на меня уже леклерковское дерьмо наваливаете…
   — Ишь как ты за-го-во-рил! — с расстановкой произнес Левин, поднимаясь из-за стола. — Ишь как ты заговорил, а? Оперился, птенчик?!
   — Прошу прощения, погорячился. Исправлюсь, — сбавил тон Гринберг.
   Левин постоял за столом пару секунд и сдулся обратно в кресло.
   — Что твоя работа по хвостам бить, Гринберг, я знаю. Но где хвосты с четвертого участка? И не надо мне рассказывать про двух недоумков, которые просто разбили аппарат вдребезги, а потом еще сами ввязались с вами в перестрелку. Ты мне покажи тех профессионалов, которые ювелирно положили машинку на воду и аккуратно вытащили фоноскоп. Вот кто мне нужен!
   — Они ускользнули, сэр. Возможно, отсиделись в кустах, пока мы не улетели.
   — Ну так надо было задержаться!
   — Как задержаться, сэр, если у нас нормированное применение? Прилетели, высадились, копнули — нашли не нашли, пора сматываться, потому что в другом месте начинается настоящая война, как сегодня. У нас, между прочим, пробоина в днище и один раненый.
   — А кто раненый?
   — Рядовой Флинт.
   — Рядовой Флинт? Так ты же сам говорил, будто мимо него пролетают?
   — Это не я говорил, сэр, это солдаты трепали. Но, видимо, ошибались.
   Они помолчали, потом Левин переложил на столе какие-то бумаги и сказал:
   — Вот так бегаешь-бегаешь, а потом бац… В общем так, Гринберг, сделай соответствующие выводы и давай исправляйся. Ты у нас не новичок и знаешь что почем.
   — Так точно, сэр, — с готовностью согласился Гринберг и встал со стула.
   — И еще один вопрос к тебе…
   — Слушаю, сэр.
   — Сам-то я не любитель, но… один знакомый интересовался. Ты ведь к Паскеру вроде ездишь?
   — Сейчас редко, сэр, работы много. Домой едва добираюсь и сразу спать.
   — Понятно. Но там что, по-прежнему играют?
   — Так точно, сэр.
   — Трикс, покер?
   — Сейчас только покер.
   — По-большому?
   — В понедельник доходило до пятисот. В среду было всего триста пятьдесят — народу собралось мало и в основном какая-то шушера. А вот вчера образовался банчик из двух тысяч трехсот лир…
   — Неплохо! И кто его взял?
   — Один мой знакомый…
   — Ну спасибо, свободен. Зови Леклерка… Будет спрашивать, скажи, что я тебя побил.
  

  

   

    20
   

   Когда автоматическая дверь открылась в следующий раз, на пороге показался слегка смущенный капитан Леклерк. Гринберг наговорил ему всяких ужасов и заверил, что Левин его уроет.
   — Лучше не ходи, приятель! Прямо сейчас хватай кассу и в бега, — посоветовал коллега, но Леклерк в бега не подался. На этой службе он был далеко не новичком и уже знал что почем.
   — Разрешите войти, сэр? — спросил он, испытующе глядя на майора.
   — Входи, Леклерк. А то тебя в другой раз и не поймаешь, хотя вопросы к тебе уже возникли не только у меня, но и…
   Левин сделал многозначительный жест, показывая пальцем вверх, и Леклерк немного струхнул. Совсем немножечко, но все же.
   — Садись, Леклерк. Впереди у нас тяжелый разговор…
   «Стращает», — решил капитан, а Левин взял из баночки какую-то капсулу, забросил в рот и, страдальчески скривившись, запил минеральной водой.
   «Или не стращает?» — засомневался Леклерк, чувствуя ползущий по спине неприятный холодок.
   — Что-то в последнее время, а точнее, всегда, я не вижу результатов твоей работы, капитан.
   — Это не совсем так, сэр. Результаты имеются.
   — Какие? — уточнил Левин.
   — Многообещающие, сэр.
   — Приведи пример, Леклерк, и не нужно корчить из себя дурака, все медицинские заключения по тебе имеются в личном деле.
   — Сэр, ну что тут говорить? Второй участок зачистили, на шестом дела идут вовсю. Дилера вычислили, выслали к нему специалистов.
   — Кто поехал?
   — Кульчицкий и Шоу, — сказал Леклерк и напрягся, ожидая бури.
   — Постой, мы же их уволили! — удивился Левин.
   — Мы… собирались их уволить, сэр, но потом передумали…
   — Кто передумал, Леклерк?! — взорвался Левин, краснея лицом. — Я же сказал — уволить! Кто сказал — не уволить?! Ты сказал?!
   — Нет, сэр, не я это сказал. Это сказали обстоятельства, в которых мы оказались.
   — Кто «мы»?
   — Сектор расследований и розыска…
   — Поподробнее, пожалуйста, капитан Леклерк, а то за воротами окажутся не только эти придурки, Шоу и Кульчицкий, но и вы, ваше сиятельство!
   — Извольте, — развел руками Леклерк, как бы говоря — ты сам напросился. — У нас в районе было пять оперативных групп. Потом кому-то показалось, что для восемнадцатого района пять групп слишком много. Одну откомандировали в помощь двадцатому району…
   — У них там сложная ситуация!
   — А я что, спорю? Ситуацию сложная, им откомандировали группу. Еще одну группу пристегнули к команде внутреннего расследования — в корпорации борются с коррупцией.
   — Это важная тема, Леклерк! Мздоимцы — пятая колонна на здоровом теле корпорации!
   — А я что, спорю? Тема важная, на нее пристегнули еще одну группу. А тут навалились второй участок, шестой и теперь четвертый. И вы еще стали требовать уволить Шоу и Кульчицкого! Ну что мне делать? С кем мне работать и давать результаты?
   — Проси усиления!
   — Я просил!
   — Когда ты просил?
   — В прошлый четверг, сэр, я просил у вас усиления, говорил, что мы не справляемся…
   — Да? А я что ответил?
   Леклерк вздохнул и покачал головой.
   — Вам, сэр, дословно воспроизвести?
   — Ах, четверг! — хлопнул себя по лбу майор Левин. — Да-да, помню… То есть совсем не помню, но это неважно.
   Он посидел, собираясь с мыслями. Леклерк совсем его запутал. А четверг — да, он его почти не помнил. И четверг, и вечер среды в особенности.
   — Итак, ты хочешь сказать, что у нас некому работать?
   — Некому, сэр. Поэтому я был вынужден задержать увольнение Шоу и Кульчицкого.
   — Так, — произнес Левин. — А ты им об этом сообщил? О моем решении?
   — Нет, сэр, как можно, они же и так не паиньки, а если сказать: «Доделывайте работу и убирайтесь вон»…
   — Я понимаю. Не сказал — и правильно, что не сказал. Собственно, что мы против них имеем? Они обгадились в Ривенсе, подстрелили не того парня. Они подставили весь наш отдел, когда подожгли в Обенсе здание полицейского управления. Зато…
   Левин повертел в воздухе пальцем, подыскивая подходящее «зато».
   — Зато они хорошо работают на шестом участке, — пришел ему на помощь Леклерк. — Две бригады стрелков-добытчиков отправлены в нашу военную тюрьму в Ловенбрее. Трое из них в тюремном госпитале. Сейчас разберутся с дилером, и шестой участок можно оставить в покое.
   — Да и раньше они вроде справлялись, правильно?
   — Справлялись, сэр.
   — Тогда пусть быстрее доделывают работу в шестом и отправляются на четвертый участок. Там потеряны два беспилотника за последние два дня.
   — Ужас какой, — покачал головой Леклерк, предчувствуя горячие денечки.
   — Не то слово. Ладно, иди работай. Как поставишь этих двоих на четвертый участок, доложишь мне.
   — Слушаюсь, сэр.
  

  

   

    21
   

   Огромная муха в который раз бросилась на штурм оконного стекла, ударилась в него, словно птица, и, потеряв сознание, рухнула вниз, попав на лицо спящего человека.
   Тот вздрогнул, открыл глаза и с минуту смотрел перед собой, прежде чем моргнул и начал двигать зрачками.
   Наткнувшись взглядом на батарею пустых бутылок на столе, он все понял и, прикрыв веки, в который раз пожалел о выпитом накануне.
   «Но ведь не мальчик же… Ну можно же было чуть-чуть поменьше…»
   Зная по опыту, что лежать бессмысленно и легче от этого не станет, Рем Кульчицкий сел на кровати и стал привыкать к такому положению, стараясь не замечать постоянного гула, которым, казалось, был наполнен весь мир.
   Приглядевшись к пустой посуде, он заметил, что в одном стакане что-то еще оставалось, хотя то, что пили накануне вечером, утром могло оказаться совсем не пищевой жидкостью. Такое у них с Фредом случалось.
   Однажды это была огнегасящая жидкость, а в другой раз…
   Другой раз Рем вспомнить не смог, поскольку часть его мозгов пока не работала. Однако встать все же следовало, чтобы выпить и хоть немного поправиться.
   Собравшись с силами, он сделал несколько шагов по открытому пространству и опустился на стул возле стола, откуда обследовать вчерашнее побоище было удобнее.
   Вот он, драгоценный по утренним меркам, стакан. Рем понюхал его содержимое, но после вчерашнего запахов не различал. Тогда он помочил в стакане палец и мазнул им по языку.
   Да, это было горючее, в котором он так нуждался, и Рем проглотил его не задумываясь. Он собирался посидеть с закрытыми глазами, чтобы почувствовать действие лекарства, после чего можно было возвращаться к нормальной жизни, но в этот раз ему помешал стук в дверь.
   Сначала осторожно-деликатный, через полминуты более настойчивый, а спустя пять минут на дверь обрушились всесокрушающая буря, ураганный шквал и град ударов вперемешку с ругательствами на двух языках.
   — Э, ну ты чего, не можешь открыть, что ли? — прохрипел появившийся в дверях ванной Фред и, громко икнув, пошел открывать.
   «Ничего в этих краях не делается как надо», — горестно подумал Рем, отстраненно глядя на кривлявшегося перед ним гостиничного владельца и понимая, что при таком шуме должной пользы от выпитого не будет.
   — Чего? — спросил он, включая звук.
   — Это я вас спрашиваю, во сколько у нас расчетный час, а? В двенадцать ноль-ноль! А сейчас десять минут второго! Если собираетесь продлять номер, надо звонить дежурному и сообщить об этом, если нет — платите за сутки и выметайтесь!
   — Нет, продлять мы не будем, — заторможенно произнес Фред. — Или будем, Рем?
   — Мы вообще-то должны были свинтить отсюда еще утром, — напомнил Рем, понемногу начавший соображать. — А ты, джентельмен, не ори и принеси пожрать, мы без завтрака из номера не выходим. Это наш принцип.
   — Завтрак стоит пять лир! — отчеканил хозяин.
   — Приличный? — уточнил Фред, лицо которого после вчерашнего было похоже на перезрелый баклажан. — Мы любим, чтобэ… Чтобэ икорка, гренки, маслице… И сладенького, Рем любит пирожные. Рем, ты какие любишь?
   — С кунжутным кремом, — произнес Рем и поморщился: его начинало тошнить.
   — Вы назаказывали на целых восемь лир! — заметил хозяин.
   — Неси, — махнул рукой Фред, и хозяин ушел. Такой расклад его вполне устраивал.
   Тем временем, не найдя чем опохмелиться, Фред начал вытряхивать в стакан капли из всех бутылок, а из некоторых даже по два раза. Набрав совсем немного, он разбавил это водой из-под крана и выпил. Затем занял возле стола место Рема и сидел не шелохнувшись, пока напарник принимал душ.
   Принимая водные процедуры, Рем быстро приходил в себя. Он любил воду с детства — в реке, в озере, из-под крана, в супе и пиве. Но иногда воды в нем становилось слишком много, и тогда…
   Вытершись полотенцем, он посмотрел в зеркало на свое порозовевшее лицо и улыбнулся. Дела как будто шли на лад, он уже начинал различать запахи шампуня, мыла и дезинфектора, которым в номерах мыли пол.
   Освеженный и бодрый, он вышел в коридор и увидел натекшую из шкафа подозрительную лужу.
   Неприятная догадка поразила Рема. Он открыл дверь платяного шкафа и понял, что это с ним снова случилось. А с другой стороны, как тут разобраться, налево дверь в туалет, направо — в платяной шкаф. Понаделают дурацких номеров, а ты потом пей в них и, будь добр, не ошибись. Ну так дайте нормальную планировку, чтобы никто не ошибался!
   — Ты чего такой насупленный? — спросил Фред, дождавшийся эффекта от слабого коктейля.
   — Мы на работу опаздываем.
   — Да ладно тебе, работа, она не волк. Пойду и я помоюсь.
   Фред ушел, а Рем достал из чемодана свежую сорочку и новый синий галстук. Сегодня у них с Фредом последний аккорд, а потом положенные пять суток отдыха. Почти отпуск! Только маленький.
   В сопровождении официанта с тележкой в номер вернулся хозяин. В ванной, под душем, запел Фред.
   Увидев, в каком состоянии стол, официант заметно удивился, но не произнес ни слова и стал перегружать эту помойку на нижнюю полку столика. Затем вдвоем с хозяином они сменили скатерть и начали расставлять тарелки.
   Когда сервировка была закончена, официант ушел, а хозяин остался.
   — Что еще вам угодно? — спросил он.
   — Ничего, можете идти. Когда позавтракаем, мы спустимся и за все расплатимся.
   — И все же я хотел бы проверить номер перед вашим уходом.
   — Ну, мы вас потом позовем, и проверите.
   — Я проверю сейчас…
   Рем вздохнул. В прошлом году в Понсвилле Фред подстрелил точно такого же парня.
   Дверь ванной распахнулась, и, не прекращая песни, из нее выскочил голый и красный, как рак, Фред. Он тоже любил воду, но очень горячую.
   Убежав в другую комнату, Фред вскоре вернулся в халате и, сев за стол, пододвинул к себе гренки.
   Рем начал разливать кофе, одновременно следя за хозяином, который обошел стол и с видом бывалой полицейской собаки двинулся по коридору.
   Рем вздохнул, он знал, что скоро все откроется.
   — Что это такое! — закричал хозяин, тыча пальцем в распахнутый шкаф.
   — Да нассали там, — не поворачиваясь, сказал Фред. — До нас еще было…
   — Что значит до вас, если я лично проверял этот номер, и все было в порядке! Вы кто, люди или свиньи?
   — Ну нассали разок, подумаешь, делов-то, — стал выручать товарища Фред. — Плюс пять лир к счету, и все дела.
   — Плюс десять! Я настаиваю!.. — закричал хозяин.
   — Ладно, — глухо произнес Рем. — Десять так десять. Только уйди отсюда и дай поесть…
   — Нет! При сложившихся обстоятельствах я уйти не могу! Покажите мне деньги, господа, покажите деньги, или я вызову полицию!
   Фред посмотрел на хозяина долгим взглядом, и Рему подумалось, что напарник вспомнил того парня из Понсвилля.
   — Ладно, отдам я ему эти деньги, чтобы пожрать дал…
   Рем встал из-за стола, подошел к висевшему на стуле пиджаку и, сунув руку в карман, не нашел там своей заначки. Проверив карманы брюк, он вывернул их и вопросительно посмотрел на Фреда.
   — Может, в чемодан сунул? — предположил тот.
   Рем бросил чемодан на смятую постель и, открыв его, быстро пробежался пальцами по верхнему слою вещей. Между тем хозяин гостиницы встал рядом, чтобы видеть все собственными глазами — ему начинало казаться, что эти жулики пытаются его обмануть.
   Не найдя заначки в вещах, Рем приподнял дно, и хозяин гостиницы увидел с десяток пистолетов разного калибра и вида, аккуратно пристегнутых специальными ремешками.
   Отдельно в ножнах лежали несколько ножей и выкидных стилетов, а также потерянная Ремом заначка — четыре сотни лир мелкими купюрами.
   — Ага, вот они! — обрадовался он и, закрыв чемодан, повернулся к побледневшему хозяину. — Ну, говори, сколько мы тебе задолжали…
   Но хозяин вдруг замотал головой и попятился. Затем на лице его появилась глуповатая улыбка.
   — А знаете, господа, какая у нас произошла оказия? Я только что вспомнил, что вы наши миллионные посетители! Причем — оба! — восторженно прокричал он.
   — И что? — не понял Рем.
   — А то, что миллионным посетителям все бесплатно и вы нам ничего не должны…
   Фред и Рем переглянулись. Они еще не поняли причины столь быстрой перемены, но она их устраивала.
   — Что ж, приятель, тогда пусть нам принесут еще торт и сладкого вина. Маленькую бутылочку.
   — Да хоть две! — воскликнул хозяин и рванулся к двери. — Я сам принесу!
   — Все, что ни делается, все к лучшему, — заметил Фред, откусывая разом половину тоста. Потом запил его кофе и, прожевав, добавил: — Пойду оденусь и возьму пистолет, а то как-то быстро он выскочил.
   Вскоре хозяин вернулся с тортом и бутылкой красного «парли».
   — Вот, как и обещал! — произнес он, торжественно водружая на стол торт и бутылку вина.
   — М-м-м, как это вовремя… — произнес появившийся Фред, уже одетый и с пистолетом, который пока торчал за ремнем на пояснице.
  

  

   

    22
   

   Продолжая нервно улыбаться, хозяин выпил вместе с гостями, а потом они даже разговорились.
   — Вы впервые в нашем городе? — спросил владелец гостиницы, поглядывая то на одного, то на другого постояльца.
   — Впервые, — кивнул Рем. — Но нам здесь уже нравится.
   — У нас замечательный город, не слишком большой, но уютный.
   — Уютный, самое верное слово, — согласился Фред, расправляясь с тортом под вино и кофе.
   — А задержитесь у нас надолго?
   — Как дела поделаем, так и уедем, — сказал Рем, больше налегая на кофе.
   — А какие, простите за любопытство, у вас дела? Может, я могу подсказать чего?
   — Ну что же, — сказал Фред, и они с Ремом переглянулись. — Может, и подскажете. Вам знаком Луи Бланкер?
   — Да, конечно. Очень уважаемый в нашем городе человек.
   — А где он сейчас может быть?
   — Не знаю, но полчаса назад он обедал в нашем ресторане.
   — У вас есть ресторан? — удивился Рем.
   — Ну ты что, мы же вчера там начинали, — напомнил Фред, а Рем только пожал плечами, никакого ресторана он не помнил.
   Фред вытер салфеткой рот и поднялся. Хозяин поднялся тоже.
   — Спасибо вам, мистер…
   — Шрайбер! Поль Шрайбер к вашим услугам! — представился владелец гостиницы.
   — Вы спрашивали, что у нас тут за дела, в вашем городе…
   — Но если это секрет, я не претендую на то, чтобы…
   — Нет, это не секрет. Мы с приятелем приехали убить этого самого Луи Бланкера…
   — Вы… шутите? — едва слышно прошелестел Шрайбер.
   — Ничуть. Всего хорошего, мистер Шрайбер. До свидания.
   — До свидания, господа! До свидания! — начал кланяться хозяин, быстро отступая к двери, затем выскользнул, словно уж, и понесся по коридору.
   — Ну и что ты сделал, придурок? — спросил Рем, одним глотком допивая кофе.
   — Я завербовал его, Рем, — сообщил Фред и направился в свою комнату собирать чемодан.
   — Поясни и перестань улыбаться!
   — Поясняю! — донеслось из комнаты. — Он сделает за нас всю работу!
   — Так уж и всю…
   — Половину — наверняка. Сейчас дилер, отобедав, поехал подремать или посмотреть свои торговые точки, что где скупили украденного.
   — В том числе фоноскопы…
   — В том числе фоноскопы. Шрайбер ему звякнет, тот подорвется и помчится куда, мистер Кульчицкий?
   — Домой за аварийным чемоданчиком.
   — Правильно. Схватит свои алмазики-денежки и скорее валить из городка — он ведь маленький, и его тут запросто сцапать могут.
   — Рванет в Ловенбрей, — предположил Рем.
   — Больше некуда, — согласился Фред, появляясь с чемоданом. — Правда, у него есть домик в холмах, но о нем все знают. Значит, рванет по единственной дороге на Ловенбрей.
   — А там его будем ждать мы…
   — Верно подмечено. Вот только вопрос, поедет ли он на своей машине или возьмет какую попроще, неброскую?
   — А какая у него машина?
   — Красный «Лорджет»…
   — Был бы поумнее, поехал бы на «Импале». Но он попрется на «Лорджете».
   Они вышли из номера, спустились в лифте на первый этаж, с деланым равнодушием прошлись до выхода, но, кроме перепуганного дежурного, никаких других изменений в вестибюле не заметили.
   Их машина нашлась на стоянке, в ее баке оставалось горючее, которого должно было хватить на все запланированные на этот день подвиги.
   Забросив чемоданы на заднее сиденье, напарники сели, Рем завел мотор и вывел машину на проезжую часть.
   — Разворот через бульвар, — подсказал Фред.
   — Я помню.
   — Ни хрена ты не помнишь. Ты даже не помнишь, что пить мы начинали в ресторане. Так нажрался, что сразу отрубился.
   — Ну и ты бы отрубился…
   — А кто бы тогда работал?
   — И много ты наработал? — огрызнулся Рем, обгоняя чадящий масляным движком мини-вэн.
   — Много не много, но выяснил, где он живет, на чем ездит и массу других важных деталей…
   — Фотография есть? — после паузы спросил Рем.
   — Пожалуйста, — сказал Фред, демонстрируя не слишком свежее фото.
   — Их всех как будто один папа делал.
   — Что есть, то есть, но нам это даже на руку.
  

  

   

    23
   

   Подойдя к стальным воротам, Джек постучал в них кулаком, но они от такой малости даже не загудели. Тогда он огляделся и, подобрав небольшой булыжник, постучал так, что эхо унеслось к холмам и вернулось обратно.
   — Кто там? — крикнул Ферлин, выходя на крыльцо. — Джек, ты, что ли?
   — А ты кого-то еще ждал? — беззлобно огрызнулся младший компаньон.
   Вскоре в воротах щелкнули тяжелые замки — и одна из створок приоткрылась.
   — У тебя что, часы сломались? — с усмешкой поинтересовался Ферлин, пропуская Джека, а затем снова запирая ворота.
   — Почему это? — спросил тот, с интересом осматриваясь во дворе.
   — Сейчас только семь утра, а мы договорились встретиться в восемь…
   — Час туда, час сюда, не так важно. Ты журнал нашел?
   — Нашел.
   — Неси.
   — А в дом не пойдешь?
   — Нет, я пока на твое железо посмотрю, вон сколько ты его натаскал, — заметил Джек и покачал головой. Здесь было несколько остовов бензиновых автомобилей, две пострадавшие в далеких войнах гусеничные машины, металлорежущие станки с обрезанными кабелями, несколько холодильных шкафов и еще много всяких вещей, о назначении некоторых Джек мог только догадываться.
   Ферлин ушел в дом и вскоре вернулся с пластиковой папкой, в которой лежал долгожданный журнал.
   — О, курица! — воскликнул Джек и, выхватив журнал из папки, начал его лихорадочно перелистывать, пока не наткнулся на птицу своей мечты. Она стояла с гордо поднятой головой, украшенной красным гребнем. Курица была белой, а значит, ее мясо, по мнению Джека, тоже было белым. Текста на картинке оказалось немного, только одна фраза: «Куриные супы „Глицерия“», но эта фраза прозвучала для Джека волшебной музыкой.
   Но еще больше, чем упоминание о курице, его поразила обыденность этой ситуации, когда где-то кто-то вынужден был рекламировать супы из курицы, в то время как в Нуре, Джек был в этом уверен, за такими супами выстраивались бы километровые очереди.
   Насмотревшись на курицу вдоволь, Джек пролистал журнал, но ничего сравнимого с курицей не обнаружил и пошел в дом, представлявший собой три подновленных сектора от корпуса большого десантного самолета.
   Эти секторы мокли в болоте за деревней много лет, и никто не находил им применения, уж очень они были большие. Но вот вернулся с войны Ферлин. Он разобрал оставшуюся от родителей жестяную хибарку и нанял подъемный кран с тягачом. Те прибыли из самого Нура, вытащили секторы из болота и привезли к Ферлину на хутор. Потом поставили, состыковали и уехали, а Ферлин еще целых три месяца зашивал торцы, поскольку без них его дом был всего лишь куском огромной дюралевой трубы.
   То, чего боялись другие — огромного размера секторов, которые нельзя было протопить, Ферлин обернул себе на пользу. После появления торцевых стен он поставил на столбы крепкий потолок и получил второй этаж, который не нужно было отапливать и в котором он устроил себе хранилище и огромную мастерскую.
   — Может, съешь чего-нибудь? — спросил Ферлин, когда Джек оказался в доме.
   — А что у тебя есть?
   — Мясо…
   — Фу! — Джек поморщился. — Я на это мясо уже смотреть не могу.
   — Ну извини, курицы у меня нет, — развел руками Ферлин и встал из-за стола. — Пожалуй, надо собираться. Раз уж ты пришел, не будем тянуть время.
   — Правильно. Пока дотопаем до деревни, пока телегу возьмем…
   — Какую телегу?
   — А ты до Нура пешком идти собрался или сам пони обзавелся?
   — Мне нет нужды заводить пони, имеется кое-что получше… — с многозначительной интонацией произнес Ферлин и стал надевать куртку, но Джек не придал его словам значения.
   — Ты постепенно такой забор отгрохал, что у тебя просто крепость какая-то образовалась, — заметил он, поглядывая в окно.
   — Мой дом — моя крепость. К тому же железа кругом навалом, никто его не собирает и не перерабатывает.
   — А как его перерабатывать?
   — Обычно его собирают, плавят и делают разные полезные вещи.
   — Наверное, у нас никому эти полезные вещи не нужны.
   — Просто здесь запустение и никакой экономики… Вот и занимаемся мы натуральным хозяйством, — подвел итог Ферлин, взвешивая в руках мешок с дорогим трофеем.
   — Как хоть эта штука называется? — спросил Джек.
   — Фоноскоп.
   — Фоноскоп, — повторил Джек и покачал головой. Слово было вполне себе солидное. — А зачем пистолет берешь?
   — Это револьвер, а не пистолет, — сказал Ферлин, прокручивая барабан. — А беру потому, что вещь у нас с собой ценная, а как деньги получим, и подавно ушки на макушке держать нужно.
   — Думаешь, украдут?
   — Нет, дружок, это вряд ли, а вот ограбить могут. Ну, идем на воздух.
  

  

   

    24
   

   Пока они были в доме, на улице стало светлее и заметно потеплело.
   — Погода за нас, приятель! — сказал Ферлин и направился к большому жестяному сараю, ворота которого были перепоясаны двумя посаженными на замки железными полосами.
   Недолго с ними повозившись, Ферлин открыл ворота и скрылся в темноте сарая, в то время как Джек притоптывал от нетерпения. Он только сейчас понял, что Ферлин не блефовал и у него действительно заготовлен сюрприз.
   В темноте сарая вспыхнули два ярких прожектора, а затем во двор выкатился большой автомобиль.
   — Ура, Ферлин, ты его сделал! — закричал Джек и бросился к машине, чтобы лучше ее рассмотреть.
   Пока у нее не было кабины, только жестяные борта и скамейка с матрасом из водорослей, но кузов стоял на месте и имел стальной навес для защиты химических картриджей, которых на такую махину требовалось килограммов двести.
   — Это еще не бензиновая? — на всякий случай спросил Джек.
   — Нет, приятель, — покачал головой Ферлин, спускаясь на землю. — Для бензиновой пока не хватает деталей. Кое-что я уже восстановил, но мало. Поэтому пока будем кататься на электрическом моторе и картриджах.
   — Из чего же ты ее сделал? — спросил Джек, обходя автомобиль вокруг.
   — Это был военный вездеход на трех осях. Я оставил привод только на переднюю, а другие отключил, чтобы мощность не жрали.
   — Понятно, — кивнул Джек, хотя про мощность не понял.
   — Было шесть колес, теперь четыре.
   — А почему разные?
   — Какие нашлись, — пожал плечами Ферлин. — Главное, что она ездит.
   — Ну тогда поехали?
   — Поехали. Забирайся наверх, а я пока ворота открою.
   Спустя минуту они уже катили по еле приметной колее, и встречный ветер трепал их волосы.
   Джек был в восторге, ведь это была только третья его поездка на настоящем автомобиле, при том, что две предыдущие он совершил еще в детстве и мало что о них помнил.
   На песчаных участках Ферлин не боялся выжимать из мотора все возможное, и тогда Джеку становилось страшно. Он пригибался к защитному бортику, вызывая безудержный смех своего компаньона.
   Мимо деревни они проскочили на виду у нескольких местных зевак, и тут Джек сидел подбоченившись, хотя на попадавшихся булыжниках скамейка так давала ему под зад, что лязгали зубы.
   — Это тебе не гражданский автомобиль! — пояснил ему Ферлин после очередного подскока. — Это вездеход, быстро ездить он не приспособлен…
   На подъеме, начинавшемся сразу за свалкой, машина стала «уставать» — у нее кончался картридж. Джек ожидал, что Ферлин остановится и сменит его, как это делали многие другие водители, однако тот лишь щелкнул каким-то торчавшим из жестяной коробочки гвоздиком, и машина снова подхватила, побежав в гору быстрее прежнего.
   — А картридж, Ферлин? Его не нужно поменять?
   — Я только что поменял его, Джек, прямо на твоих глазах! — ответил компаньон с улыбкой.
   — Вот этими гвоздиками? — уточнил Джек, придерживаясь за лавку.
   — Это тумблеры! Я сделал несколько гнезд подключения картриджей, их теперь у меня пять, понял? Не выбираясь из кабины, я могу переключать мотор на новый картридж, а гнездо с отыгравшим — отключать…
   — Здорово как, Ферлин! — поразился Джек и пропустил еще один ухаб.
   — Скоро я поставлю двигатель на раму с амортизаторами, вот тогда у нас будет не езда, а министерская прогулка! — пообещал Ферлин и на очередной пустоши снова пустил автомобиль на полный ход.
   Всего через полчаса с небольшим они проскочили всю дорогу до Нура, и вскоре Ферлин уже заводил машину во двор знакомого ему горожанина, которому иногда чинил всякую утварь.
   Знакомого звали Майк, и у него была большая семья. Едва машина заехала во двор, из дома выбежала целая куча ребятишек, которые стали карабкаться на невиданный прежде автомобиль.
   — Привет, Ферлин! — произнес Майк, выходя вслед за всей оравой и пожимая гостю руку. — А это твой родственник?
   — Нет. Это Джек, мой сосед и компаньон.
   — В устах Ферлина это лучшая рекомендация, Джек! — сказал Майк, пожимая руку «компаньону».
   — Мы тут ненадолго отойдем, Майк, а ты присмотри, чтобы детишки не поранились. Если что-то нужно починить, оставь в кузове…
   — Хорошо. Я положу радиоприемник, что-то он шипеть стал в последнее время…
   — Положи. Только смотри, чтобы твои бандиты его до меня не раскурочили. Кстати, их стало больше, чем в прошлый раз, или мне кажется?
   — О да, и намного! Сестра ненадолго приехала в Нур, а у нее своих четверо…
   — Понятно, а то уж я подумал, что этот процесс у тебя вышел из-под контроля…
   Майк с Ферлином рассмеялись, а Джек только вежливо улыбнулся. Он не понял, в чем шутка.
  

  

   

    25
   

   Через пару минут компаньоны уже шагали по улицам Нура, и Джек не переставал оглядываться на витрины магазинов и проезжавшие мимо автомобили, которые в сравнении с монстром Ферлина выглядели верхом роскоши и совершенства дизайна.
   — Далеко нам идти?
   — Минут двадцать протопаем…
   — Далеко.
   — Ближе такую машину не пристроить, в городе мало места.
   — Да, — согласился Джек. — В городе люди живут тесно. Хотя, я слышал, у многих тут имеется горячая вода.
   — Не у многих, а только у зажиточных. У тех, кому по карману платить за дополнительный хворост или даже за уголь.
   — Уголь слишком дорогой, — покачал головой Джек.
   — Нет, здесь уголь и хворост примерно в одну цену.
   Мимо прошли две девушки. Они были в каких-то одежках, виденных Джеком только в журнале. В изящных туфельках с небольшим каблучком и легких развевающихся на ветру плащах. Одна в желтом, другая в зеленом.
   — Что, красивые штучки? — усмехнулся Ферлин.
   — Мне понравились их наряды. А то у нас деревенские девчонки ходят в военной одежде. Издалека и не поймешь, кто там в коричневом мешке идет, мужчина или женщина, а тут все понятно.
   Они прошли мимо булочной, из которой так вкусно пахло, что Ферлин зашел в нее и вернулся с тонким ломтем еще теплого пшеничного хлеба.
   — Это мне?! — не поверил Джек.
   — Тебе, приятель. Хоть попробуй, какой он на вкус, настоящий хлеб.
   — Мать говорит, что наш хлеб — это картошка… — сказал Джек, на ходу откусывая от ломтя маленькие кусочки.
   — Настоящую картошку тебе тоже следовало бы попробовать.
   — Однажды я пробовал, но мне не понравилось. Слишком соленая.
   — Что это была за картошка? Просто вареная или пюре?
   — Чипсы, — сказал Джек, и это снова вызвало улыбку Ферлина.
   Они перешли улицу со светофором, которому Джек также уделил немало внимания, потом миновали небольшой парк, а затем Ферлин махнул рукой в сторону невысокого здания и сказал:
   — Вот там, на первом этаже, тебя караулит твоя мечта.
   Джек посмотрел в ту сторону и узнал здание, а также вывеску: «Городской вербовочный пункт г. Нура».
   Он уже видел его полгода назад, когда приезжал в Нур с матерью.
   — Ну что, не хочешь зайти?
   — А смысл? Нужно же как-то подготовиться…
   — Зайди и узнай, какие требуются специалисты. Тогда хоть определишься, светит тебе что-то или нет.
   — А вдруг не светит?
   — Это тоже хорошо, будет определенность.
   — Нет, лучше в следующий раз, — отказался Джек, поддавшись вдруг непонятной робости.
  

  

   

    26
   

   Они прошли через центр города и вскоре углубились в пустынные переулки, носившие следы беспорядочной и бессистемной перестройки. Брошенные прежними жильцами квартиры захватывались пришедшими с окраин, которые по-своему их перестраивали, что-то разрушали, что-то добавляли, в результате создавая новый архитектурный стиль прогрессирующих развалин.
   Публика на этих улицах попадалась соответствующая, никуда не спешащие юнцы, слишком раскрашенные девицы, сочетавшие военные куртки с цветастыми юбками.
   Люди постарше были заняты делом, катили куда-то тележки с хворостом, тащили мешки с тряпьем. На обочинах попадались уличные кафе на два-три столика с жестяными печками, на которых готовились крахмальные лепешки.
   — Вон там, где зеленая вывеска, — сказал Ферлин, кивая на непонятное заведение, расположенное на первом этаже четырехэтажного дома и носившее название: «Швейное предприятие Лимма Торквиста».
   Напротив швейного предприятия стояла повозка с упряжью для пони, но самого пони давно не было, лишь немного его навоза да грязь на колесах.
   — Когда войдем, останься возле двери и стой у стенки спокойно, ни на что не реагируй. Мне придется немного поторговаться, пошуметь, но это нормально.
   — Хорошо, Ферлин, я буду стоять тихо.
   — Вот и славно, — сказал Ферлин и, войдя в заведение, сразу направился к прилавку, за которым сидел давно не брившийся человек в пиджаке с засаленными рукавами, надетом поверх солдатского пуловера. На его носу косо сидела металлическая оправа от очков. Она была без стекол, но это, судя по всему, его не смущало.
   — Привет, — сказал Ферлин, ставя на прилавок мешок с трофеем.
   Человек за прилавком никак не отреагировал, продолжая перелистывать какие-то бумажки, а Джек стоял возле двери, как велел ему Ферлин, и рассматривал пол из ноздреватого бетона. Он был готов к громким спорам, ведь компаньон предупредил его, однако все здесь выглядело так, будто они ошиблись адресом.
   Вскоре, видимо, и Ферлин понял, что ошибся. Он молча снял с прилавка мешок и двинулся к выходу.
   — Эй, постой! — позвал его бородатый, но Ферлин, не оборачиваясь, шел к двери. Тогда бородач перемахнул через прилавок и, подскочив к Ферлину, схватил его за плечо.
   — Давай, показывай, что принес…
   Ферлин повернулся к приемщику, посмотрел ему в глаза, а затем так же молча вернулся к прилавку и поставил на него мешок. Тем временем бородатый занял место за столом, и расстановка сил стала той же, что и минуту назад, однако преимущество теперь было на стороне Ферлина.
   — Показывай, — повторил бородач, и Ферлин стал неторопливо развязывать мешок. Затем обнажил фольгу, в которую был завернут трофей, но и под ней оказался еще один слой из тонкого вощеного пластика, так что складывалось впечатление, что Ферлин это устройство получил прямо с завода.
   Бородач был несколько удивлен этим спектаклем, им никогда не приносили узлы от беспилотников в таком хорошем состоянии. Обычно что-то было разбито, что-то поцарапано, много грязи. Ну и, конечно, трясущийся голос добытчика, выдававшего в нем перепуганного любителя.
   Таких Кларк раздевал до нитки, давая им вдесятеро меньше, чем положено, и они его еще благодарили, что получили хотя бы это. Здесь же был совсем другой случай, и Кларк не знал, как поступить.
   — В сборе этот фоноскоп поступает в ремонтные мастерские заказчика по цене в тридцать пять тысяч лир, — сказал Ферлин, окончательно давая понять, насколько хорошо осведомлен.
   — Что же ты не отнес его в «мастерскую заказчика»? — с усмешкой произнес Кларк. — Не был уверен, что дадут тридцать пять тысяч?
   — Мне до вас от дома ближе.
   — Ладно, боец, учитывая, что фоноскоп выглядит прилично, я дам тебе пятьсот лир…
   — А почему не больше?
   — Потому что его еще нужно проверить, посмотреть, все ли в нем в порядке, и тогда…
   — Ну так проверяй прямо сейчас.
   — На это нужно время, — развел руками Кларк.
   — Если здесь приличное заведение, а не крытый сортир, у тебя должен быть тестер. В этом случае проверка займет пять минут.
   Кларк помялся, но потом вышел куда-то за занавеску и позвал:
   — Бо! Принеси сюда тестер!
   — А на кой тебе? — ответили ему.
   — Я сказал — тащи сюда свою задницу и не забудь тестер! — заорал Кларк, а когда вернулся к прилавку, его лицо было красным от злости. — Одну минуту, приятель, сейчас все будет.
   Они помолчали, ожидая, когда принесут прибор. Вскоре появился Бо с тестером и нужными проводами. За ним выглянул еще один человек — высокий и широкоплечий, со свернутым набок носом.
   Он с угрюмым видом покосился на Ферлина и спросил:
   — Все в порядке, Кларк?
   — В порядке, Патрик. Иди, не пугай людей, у нас здесь бизнес.
   Патрик ушел, а Бо начал деловито подсоединять щупы к разъемам фоноскопа. Стало понятно, что он здесь главный специалист.
   Когда все было готово, он принялся переключать на тестере режимы и смотреть на показания небольшого экрана. При этом на некоторые включения фоноскоп даже отзывался, начиная вдвигать или сворачивать объектив.
   — Порядок, — произнес Бо спустя пару минут и стал собирать провода с щупами. — Все? Я могу уносить мою задницу?
   — Уноси, — пробубнил Кларк и вздохнул, заранее начиная страдать от жадности.
  

  

   

    27
   

   Еще раз взглянув на фоноскоп, Кларк отодвинул его чуть в сторону и поближе к себе, давая понять, что с этой добычей уже не расстанется.
   — Ладно, давай пять косых, и мы в расчете, — начал наступление Ферлин.
   — Что? Ты сказал — пять косых?! Пять косых?!
   Казалось, глаза Кларка сейчас вылезут из орбит, но это была только игра.
   — Приятель, да таких денег не сыщется во всем Нуре! Полторы — и это все, что у нас имеется. Теперь мы закроемся на месяц, пока не реализуем твое барахло!
   — Полно, Кларк, — усмехнулся Ферлин, переходя на дружеский тон. — Мы оба знаем, что вы, не вкладывая в так называемую рухлядь ни лиры, получите за нее двадцать тысяч бумажек…
   — Ха! Если бы! — воскликнул Кларк и горько вздохнул. Однако не слишком трагично, а это значило, что цена была где-то в пределах пятнадцати тысяч.
   — Ладно, за упаковку добавлю еще пятьсот. Итого — две косых.
   — Три, Кларк. И это всего лишь пятая часть того, что достанется вам…
   Скупщик даже выпрямился, настороженный словами клиента. Откуда тому известны такие подробности?
   — Две пятьсот, и разговор окончен, — сказал он.
   — По рукам, — согласился Ферлин. — Давай деньги.
   Кларк сунул руку в задний карман брюк, достал толстый бумажник и быстро, словно фокусник, разложил на прилавке дорожку из сотенных банкнот. Когда он досчитал до двадцати пяти, Ферлин одним движением собрал их в стопку и сунул в карман, а затем стал пятиться к двери, держа за спиной руку с револьвером.
   — Приходи к нам еще, парень, — сказал ему Кларк.
   — И вам всего хорошего… — ответил Ферлин и, поравнявшись с Джеком, негромко сказал: — Выгляни за дверь.
   Тот выглянул и, обернувшись, прошептал:
   — У дверей никого.
   — Выходи первым…
   Джек выскользнул на улицу, за ним Ферлин, а следивший за ними Кларк еще мгновение смотрел на опустевший прилавок, а затем зашелся жутким криком:
   — Патри-и-ик!!!
   — Чего?! — выскочил к нему громила с пистолетом в руках.
   — Они уносят наши деньги, Патрик! Они их уносят!
   — Ах, это… — Патрик отмахнулся и убрал пистолет за пояс. — Я уже сказал ребятам, их разденут на другой улице.
   — Но они должны остаться живыми, этот парень носит хорошие вещи!
   — Да знаю, первый раз, что ли. Дадут разок в морду, и все дела.
   Тем временем Ферлин, оказавшись на улице, остановился и стал осматриваться.
   — Ну что, Ферлин, ты не продешевил? — шепотом спросил Джек, боясь говорить громче.
   — Не продешевил. Больше здесь все равно не дадут.
   — А почему?
   — Потому что они больше всех рискуют. Когда эти крысы разозлят корпорацию, их прямо здесь всех положат.
   — Прилетят на дискораме?
   — Да на чем угодно. Вот что, Джек, назад мы пойдем не по улице.
   — А как? — спросил Джек, удивленно озираясь, ведь идти в город можно было лишь в одну сторону, в другой был тупик из-за осыпавшихся руин.
   — Идем в развалины, — сказал Ферлин и направился в тупик, как будто желая справить нужду, тем более что, судя по запаху, это место здесь так и использовали.
  

  

   

    28
   

   Не до конца понимая, чего испугался компаньон, Джек тем не менее пошел следом за ним. Зайдя в загаженные развалины и скрывшись от посторонних глаз, они прибавили ходу. Ферлин сказал Джеку, чтобы «смотрел в оба».
   Преодолев несколько осыпей, они пролезли в оконный проем и оказались в другом квартале, имевшем такой вид, будто он подвергся бомбардировке с последующим разграблением.
   — Что это, Ферлин?
   — Это тоже Нур, приятель. А теперь бегом, как тогда у болота!
   И Ферлин побежал, а Джек побежал следом. Он все еще не понимал, от кого они бегут, однако понемногу начинал бояться.
   Несмотря на то что бежали они быстро, то и дело преодолевая какие-то препятствия и взбираясь по осыпям из битых кирпичей, это было не так тяжело, как на болотах. К тому же там над ними висела дискорама, а здесь только пыль и запах отхожего места.
   Они бежали минут десять, затем Ферлин остановился и стал прислушиваться.
   — Ну что, у нас получилось? — спросил Джек, переводя дух.
   — Пока да. Теперь пойдем туда. — Ферлин махнул рукой, указывая направление, но Джек только пожал плечами. Здесь он совершенно не ориентировался.
   Вскоре они выбрались из руин на городские улицы и пошли вдоль торговых рядов, где Джек получил от Ферлина приличных размеров булочку, обсыпанную сахарной пудрой.
   — А может, за нами никто и не гнался? — спросил Джек, когда они шли недалеко от парка и вербовочной конторы. Булка была съедена, и он чувствовал себя, как беззаботный отпускник.
   — Может, и не гнался, но на случай, если бы кто-то гнался, мы провели обманный маневр. Понятно?
   — Понятно. Ты ведь уже учил меня, как нужно заранее все приготавливать, как отступать и прятаться. А теперь вот — маневры…
   — Пошли быстрее, — сказал вдруг Ферлин и, взяв Джека под локоть, потащил за собой. — Быстрее, Джек, они нас нашли…
   — Кто?
   — Те парни сзади…
   Джек оглянулся и увидел человек семь обитателей окраинных кварталов, которые, словно военный отряд, шагали по тротуару, вперив взгляды в Ферлина и Джека.
   Они производили неприятное впечатление, прохожие шарахались от них в стороны, а лавочники прикрывали кассовые коробки.
   — Кто они, Ферлин?
   — Думаю, их послали из швейного предприятия. Кларк или как его там. Давай, прибавь шагу, а то они несутся, как локомотив…
   Джек оглянулся — и действительно, дистанция до преследователей сократилась, да они еще прятали что-то в карманах, возможно, оружие.
   Скоро пешая гонка снова перешла на бег, и Джек понесся за старшим компаньоном, а бандиты побежали следом, то рассыпаясь поодиночке, то снова сбиваясь в кучу.
   — Давай туда! — крикнул Ферлин, указывая на стоявшего у входа в здание полицейского, и Джек первым заскочил в спасительную дверь, не сразу поняв, что оказался в приемной вербовочного пункта.
   Они постояли, переводя дух и осматриваясь. Со всех сторон на них с плакатов смотрели воины с мужественными лицами и приглашали «восстановить справедливость», сражаясь в рядах корпоративных армий, называемых чрезвычайными экспедициями.
   Неожиданно чуть дальше по коридору открылась дверь туалета, и оттуда вышел седой майор-отставник. Он комкал в руках бумажное полотенце и вполголоса бранил некоего Бравнера, который уже полгода не может отремонтировать сушилку для рук.
   Заметив в приемной людей, майор остановился, спрятал полотенце в кармане брюк и спросил:
   — Чему обязан, господа? По какой вы тут надобности?
   — Мы как все! — с деланой радостью произнес Ферлин. — Пришли посмотреть и прицениться!
   — А чего тут прицениваться? Если ты в пехоту, ты уже староват, а вот если специалист…
   Майор подошел к Ферлину ближе, словно присматриваясь.
   — Специалист?
   — Может, я и специалист, господин майор, только свое уже отвоевал.
   — Ага, то-то я гляжу, морда кирзовая, значит, бывалый, — понимающе кивнул майор и переключил внимание на Джека. — Ну а это кто? Младший брат?
   — Сосед.
   — Ты чего приперся, сосед? Вон у тебя еще молоко на губах не обсохло…
   — Это сахарная пудра от булочки, — ответил Джек и стал усердно тереть рукавом рот. Майор рассмеялся, а Ферлин улыбнулся. Рановато было Джеку вербоваться, даже если бы его сюда позвали.
   — Ну что, народу все равно нет, идемте я вас просвещу. Пусть сосед узнает, почем нынче солдат и что для этого нужно.
  

  

   

    29
   

   В кабинете майора оказалось просторно, пахло табачным дымом и полиграфической краской, которой были щедро раскрашены такие же, как в приемной, плакаты.
   Мебель стояла старая, стулья расшатанные и скрипучие, а письменный стол майора вдобавок оказался прожжен сигаретой.
   Указав посетителям на стулья, майор сел за стол и, отодвинув заполненную окурками пепельницу, положил перед собой руки.
   — Ну, сосед, тебя как зовут?
   — Джек, господин майор, — представился Джек, невольно робея перед порогом своей давнишней мечты. Почему-то ему казалось, что мечта уже начала свое воплощение, что бы ему тут ни наговорил этот седой отставник.
   — Значит так, Джек. Тебе есть семнадцать лет?
   — Полных семнадцать и четыре месяца…
   — Отлично, значит, по возрасту ты проходишь. Очков не носишь, не горбишься, значит, будем считать, что человек ты здоровый, но для пехоты щупловат. Какой у тебя рост, метр семьдесят пять?
   — Метр семьдесят семь.
   — Вот! И до весовой нормы для твоего роста ты явно не дотягиваешь. А у нас очередь из двухметровых атлетов, которые тридцатикилограммовой гирькой играют, как шариком для пинг-понга. Вот и вся твоя перспектива, приятель. Нет у тебя возможности стать солдатом.
   — Но вам ведь нужны не только солдаты, господин майор? — не сдавался Джек.
   — Конечно. Мало того, специалистов в чрезвычайных экспедициях ощущается явный дефицит. Вот давай посмотрим…
   Майор открыл какую-то папку и достал запросный лист.
   — Итак, зачитываю. «Требуется механик шестого разряда, знающий ПТС-схематику». Или вот: «инженер по самоналадочным узлам четвертого поколения». Между прочим, с ходу дают семь тысяч лир. А вот попроще: «оператор сварочных работы шестого разряда, со знанием сварки под флюсом и сварки обертонными электродами под отрицательным углом».
   Бросив взгляд на обескураженных посетителей, майор убрал документ в папку и, снова сложив руки в замок, с победной улыбкой уставился на посетителей, ожидая, что те скажут.
   — Прошу прощения, господин майор, а как насчет запросов на штатные единицы с положительным отягощением? — спросил Ферлин, видя, что Джек совсем пал духом.
   — Вы имеете в виду частных владельцев и операторов систем вооружений?
   — Да, господин майор. Эти нормы еще действуют?
   — Они не только действуют, они еще и значительно расширены. А у вас что, есть личный истребитель?
   — Нет, сэр.
   — То-то и оно. А те, у кого есть свой самолет, не очень-то стремятся на войну, им и так хорошо живется. Тех же, кто приезжает к нам на сельскохозяйственном тракторе и просится, чтобы его отправили служить на этой машине, мы вежливо отправляем восвояси. Я ответил на ваш вопрос?
   — Да, господин майор, спасибо, — сказал Ферлин. Затем они с Джеком поднялись и, попрощавшись, вышли в коридор.
   — Идем туда, — указал Ферлин, направляясь в дальний конец коридора.
   — А что там такое?
   — Там должен быть второй выход. Надеюсь, там нас не караулят.
  

  

   

    30
   

   На удачу компаньонов, у второго выхода их действительно не караулили, и они беспрепятственно выбрались из осажденного района, снова оказавшись на аккуратных улицах новой северо-восточной части города.
   Публика здесь была поприличнее, Джек снова начал оглядываться на девушек, и вскоре недавняя огорчившая его беседа с майором отошла на второй план.
   Компаньоны благополучно вернулись во двор дома Майка, который к тому времени уже ушел на работу, а его жена вынесла им по куску печеной тыквы и сказала, что помимо забарахлившего радиоприемника положила в кузов сломавшуюся мясорубку.
   — Хорошо, посмотрим, что можно будет сделать, — сказал Ферлин и, забравшись в кузов, сменил все сработанные картриджи на свежие. Затем вернулся за руль, включил заднюю подачу и начал выводить машину на улицу. С десяток ребятишек разного возраста с интересом следили за гостями через окно.
   — Ну вот и все, — сказал Ферлин, разгоняясь по улице, довольный тем, как удалось закончить дело, но неожиданно из бокового переулка выскочили не менее десятка велосипедистов, которые, нажимая на педали, стали быстро догонять электрического монстра.
   — Это они, Ферлин! Гони! — крикнул Джек, в ужасе глядя на перекошенные злобой лица велоналетчиков.
   — Да уже гоню! — ответил Ферлин, досадуя, что тяжелая рама на дает машине быстро набирать скорость. Пока они развернулись вокруг заросшего травой бульвара, налетчики пересекли его напрямик и выскочили на дорогу перед беглецами, надеясь запрыгнуть на их автомобиль. Однако Ферлин включил полную мощность и дернул руль вправо, отчего его машина понеслась на одну группу налетчиков, одновременно уходя от другой, изготовившейся для штурма.
   Бандиты побежали, пара велосипедов попала под колеса, и, смяв их, машина Ферлина помчалась дальше, постепенно набирая скорость.
   Джек был уверен, что после такой контратаки их оставят в покое, но две с половиной тысячи лир были слишком большим кушем, чтобы налетчики от него отказались. И погоня продолжилась.
   Несмотря на потери в технике, группа приросла новыми солдатами, теперь уже велосипедисты неслись не только по пятам беглецов, но и ехали по параллельным улицам, а также уносились далеко вперед, чтобы там, за углами и поворотами, придумать для них коварную ловушку.
   Ферлин крутил руль, глядел по сторонам, но ориентироваться в такой ситуации было трудно. После десяти минут гонки он понимал, что находится где-то на северо-восточной окраине, однако как выбраться за пределы города, пока не представлял.
   Тем временем бандиты, отчаявшись ждать, когда у беглецов иссякнет картридж, перешли к более активным действиям. Они несколько раз пытались запрыгнуть на подножки у самой кабины, но пару раз их сбивал разводным ключом Ферлин и один раз — Джек.
   Компаньоны продолжали прорываться за город, и вскоре Ферлин, как ему показалось, нащупал верную дорогу. Он переключился уже на третий картридж, его монстр поскакал по выщербленной мостовой, распугивая прохожих пронзительным гудком и грохотом. Казалось, что спасение близко, но неожиданно впереди показалась группа бандитов с двуствольными ружьями.
   — Пригнись, Джек! — крикнул Ферлин, и в следующее мгновение картечь хлестнула по стальному капоту и ограждению кабины. Второго залпа в упор допустить было нельзя, Ферлин вывернул руль вправо, проскакивая в единственный имевшийся переулок.
   Но этот лихой маневр не смутил налетчиков, напротив — только порадовал. Они радостно закричали и, запрыгнув на велосипеды, помчались к переулку вслед за проскочившими раньше подельниками.
   Бандиты хорошо знали Патрика и его тяжелый прав, тот сказал — клиентов не трогать и взять только деньги, значит, так и следовало поступить. Но теперь дело было в шляпе, уродливая машина мчалась прямиком в глухой тупик, откуда не было никакого выхода, а в подъездах поджидали укрывшиеся там налетчики.
  

  

   

    31
   

   Поначалу Ферлин не заметил тупика, улица шла под гору, и до самого ее конца на мостовой блестела солнечная дорожка. Машина катилась все быстрее, и те редкие прохожие, что оказались в переулке, торопливо прятались в нишах и подъездах домов.
   — Стена-а-а-а! — закричал Джек, указывая на показавшуюся впереди преграду.
   Это уже было серьезно, но самым страшным оказалось то, что тормоза на новой машине были временными, хотя даже самые лучшие не смогли бы остановить этого монстра на тяжелой бронетранспортерной раме.
   — Тормози, Ферлин! Тормози! — отчаянно кричал Джек.
   — Это невозможно, Джек! Лучше пригнись!
   — Что?! — кричал Джек, который из-за грохота и шума ветра ничего не слышал.
   — Пригни-и-ись!!! — что было мочи закричал Ферлин, и они с Джеком нырнули под защиту загородки.
   Последовал удар, куски кирпича забарабанили по капоту и стальному козырьку кузова, автомобиль подпрыгнул на каком-то бревне и продолжил бег по мостовой, грохоча на ухабах и сбрасывая с себя кирпичные обломки.
   Джек высунулся из укрытия и подставил лицо ветру, ему не верилось, что все прошло так легко. Между тем Ферлин уже снова контролировал машину, а раздосадованные бандиты, войдя в раж, все никак не сдавались и лихо переносились через обломки стены, продолжая мчаться за автомобилем.
   Оглянувшись, Ферлин выжал тормоза, и машина стала замедляться, а вместе с ней и насторожившиеся налетчики. Вскоре автомобиль остановился у поворота на улицу, которая вела за город, и Ферлин, вскочив на скамейку, открыл огонь из револьвера.
   Джек обернулся и увидел, как враги бегут, бросая свои велосипеды, и падают, падают, падают после каждого выстрела. Когда запас патронов в барабане иссяк, Ферлин высыпал гильзы на мостовую, зарядил новые патроны и только потом включил передачу.
   Больше их никто не преследовал, и они в относительной тишине покинули столь негостеприимный в этот день город. Ферлин больше не гнал машину, как по дороге в Нур, и, привставая, то и дело оглядывал повреждения, прикидывая, сколько времени уйдет на их устранение.
   — Я думал, мы размажемся об эту стенку, — сказал наконец Джек, когда они спускались с возвышенности на пустошь, где стояла деревня.
   — Я так не думал, я знал, какая тут рама и шасси, но я не представлял, что обломки сделают с нами и всем остальным…
   — Обошлось, — сказал Джек.
   — Обошлось, — согласился Ферлин.
   — Я не знал, что ты хорошо стреляешь из пистолета.
   — Из револьвера, Джек. Ты же будущий стрелок, тебе нужно различать такие вещи.
   — Почему будущий?
   — Ну, ты мне сегодня помог, поэтому я научу тебя обращаться с ружьем. Отстреляешь пятьдесят патронов. Для мастерского уровня этого, конечно, маловато, но начальное образование ты получишь.
   — И что, прямо со всеми прицелами и баллистическим блоком? — уточнил Джек, не веря своей удаче.
   — Все как положено. По полной программе.
   Они помолчали еще немного, проехали мимо деревни и направились к Хуторской пустоши.
   — А скажи, Ферлин, легко вот так взять и убить восемь человек?
   — Убить человека нелегко, Джек. Если, конечно, ты сам еще человек. В свое время меня хотели переучить с бронебойщика на снайпера, но я не смог…
   — Не смог научиться стрелять, как они?
   — Нет, я не смог выстрелить в человека, которого в прицел видишь так, будто он стоит от тебя в нескольких шагах. Представляешь?
   — Да, жутковато.
   — Жутковато. А этих мерзавцев, что сегодня гонялись за нами, я не убивал…
   — Но ты же стрелял в них, и они падали — я сам видел!
   — Я всаживал им по пуле под правую лопатку. Это не смертельно, но ранение очень неприятное, этим дуракам будет наука.
   — Но ведь ты же мог попасть им еще куда-то, в голову например…
   — Я не попал в голову, Джек, я попал туда, куда целился. Какой смысл стрелять, если не знаешь, куда попадут твои пули? Я намеренно взял с собой револьвер, хотя мог взять девятимиллиметровый автоматический пистолет с электронным спуском и интегрированным глушителем. С ним я мог запросто зайти в подъезд, и эта толпа пошла бы следом. А вышел бы я один. Но это было бы хладнокровное убийство.
   — Но… ты же должен был защищаться?
   — Вот я и защищался обычным револьвером. Нужно быть снисходительным к тем, кто слабее тебя.
   Так, за разговорами, они подъехали к дому Джека, и он соскочил на землю.
   — Ну пока, Ферлин, я к тебе завтра ближе к обеду заскочу.
   — Приходи, а то журнал с курицей ты у меня забыл.
   — Точно! — хлопнул себя по лбу Джек. — И знаешь, к какому выводу я пришел после сегодняшней поездки?
   — К какому?
   — Нужно делать бензиновый автомобиль. Не обязательно, чтобы он мог таранить стены, но скорости лучше бы побольше.
   — Тут я с тобой согласен. Будем над этим работать. Пока!
   — Пока, Ферлин!
   Попрощавшись с Ферлином, Джек вошел во двор и, погруженный в собственные мысли, поднялся на крыльцо. Затем толкнул дверь и, оказавшись дома, крикнул:
   — Ма!
   — Чего кричишь?
   — Есть хочу.
   — Мясо будешь?
   — Буду, — ответил Джек, снимая сапоги. Затем вошел в гостиную и направился в свою комнату.
   — Ой, да что ж такое с твоей курткой? Где ты так в пыли извалялся?
   — В Нуре, мама.
   — Вот уж не думала, что Нур такой пыльный город.
   — Я и сам не знал, пока не убедился, — уже тише произнес Джек и, оставив куртку в своей комнате, вернулся на кухню.
   — Может, все же картошки? Ты еще утром говорил, что мясо больше есть не можешь.
   — Оказалось, что могу. Но картошку тоже давай…
   — Это ты растешь, тянешься, — сказала мать, накладывая еду в тарелку. — А что это за драндулет был, машина Ферлина?
   — Да, первый удачный эксперимент.
   — Не машина, а целый танк…
   — Лучше не скажешь, — согласился Джек. — Но мы уже решили, что будем строить новую машину. На бензине!
   — А где же вы этот бензин брать будете?
   — Не знаю. Но сначала нужно построить, а потом Ферлин обязательно что-нибудь придумает.
  

  

   

    32
   

   Ночью был небольшой ураган. Порывы ветра трепали на крыше куски жести, которые Джек все собирался поправить и прихватить шурупами, но откладывал на потом, находя более интересные занятия или отвлекаясь на более насущные. Вот и этим утром, закопав на склоне очередную порцию ядовитого козьего помета, Джек с лопатой на плече отправился на военную свалку — у него появилась идея, как переделать свой домашний шкаф.
   Для реализации идеи требовались дополнительные детали, но их пришлось бы гнуть из металлических полос, а на свалке он собирался отыскать что-то получше.
   Свалка располагалась в полутора километрах южнее деревни, и Джек пошел по окружной тропе, чтобы не встречаться с деревенскими.
   Они были слишком болтливы и завистливы, больше интересовались выпивкой и могли жрать одни водоросли, лишь бы лежать весь день на топчанах и ничего не делать.
   Джек такой жизни не понимал. Его всегда привлекала какая-нибудь деятельность, поэтому-то они и нашли быстро общий язык с Ферлином, несмотря на значительную разницу в возрасте.
   Деревенские, если и ходили на свалку, то старались рыть поближе к деревне, где слой грунта был с полметра или чуть больше. Именно поэтому весь ближний край был давно перерыт и просеян и там давно не находили ничего интересного, а Джек двигался дальше от деревни, туда, где находки начинались лишь после полутора метров тяжелой глины. Только так, по мнению Джека, можно было найти что-то действительно ценное. Латунные шпингалеты, бронзовые краны и вентили, болты и гайки в коробках с закоксовавшейся смазкой.
   Случались находки и побольше, что-то вроде крупных узлов от больших механизмов. Они тоже были укрыты упаковочным материалом, и на них имелся слой окаменевшей от времени смазки, однако что с ними делать, Джек не знал, да и слишком тяжелые они были, чтобы принести домой, отчистить и посмотреть. Поэтому Джек прикапывал их полуметровым слоем глины на тот случай, если когда-нибудь у него дойдут до них руки.
   Чем дальше Джек шел от деревни, тем меньше становилось ямок и еще меньше попадалось свежих. Из добытчиков он приметил вдалеке только двоих. Одного звали Бонго, он торговал в Нуре добытым на свалке барахлом, а потому считался одним из конкурентов.
   Вторым оказался старик Друмпель. Он обожал выслеживать и подглядывать, за что неоднократно был бит, однако дело свое не бросал и часто появлялся на свалке, чтобы посмотреть, что ищут другие.
   Своих идей у него не было, поэтому, незаметно подкрадываясь к добытчикам, он внимательно изучал их трофеи и задавал вопрос вроде: «А это тебе зачем?»
   Если ему не отвечали или гнали прочь, он пытался следить издалека, чтобы выяснить ценность чужих находок, а если получалось, то и украсть их.
   Вот и сейчас Джек заметил, как Друмпель сделал стойку, чтобы определить, кто пришел на свалку, и, узнав «мальчишку с хутора», как он называл Джека, затрусил по его следу, превращаясь в обычную для этой свалки проблему.
   Заметив, что Друмпель вышел на след, Джек свернул к ближайшей ямке, собрал с земли несколько первых попавшихся предметов и, сложив их аккуратной кучкой, бросил рядом мешок, а затем лопатой стал обновлять ямку, чтобы она имела вид недавних раскопок.
   Минут через десять, перебегая с места на место и приседая, Друмпель «подкрался» к Джеку и, внимательно рассмотрев его добычу, громко крикнул:
   — А это тебе зачем, мальчишка с хутора?
   Джек обернулся и сыграл удивление.
   — О, это ты, Друмпель? Чего пришел?
   — Это тебе зачем? — снова спросил тот, указывая на кучку ржавых железок.
   — Это думдум, — невозмутимо ответил Джек, продолжая ковырять ямку.
   — Думдум? — повторил старик. — А для чего это?
   — Печку буду топить.
   — Да разве можно этим печку топить? — возразил Друмпель.
   — Не знаю, но я попробую. Слушай, а пойдем со мной туда — дальше, — Джек махнул в сторону от деревни. — Там этого добра побольше будет, а потом поделим поровну.
   — Там копать плохо, глина…
   — Я знаю, поэтому тебя и беру. Ты будешь копать, а я собирать думдум, потом поделим.
   Друмпель опустил голову и, косо поглядывая на Джека, задумал побег. Еще мгновение, и он уже мчался в сторону деревни, довольный тем, что удалось обмануть «мальчишку с хутора».
   Посмотрев ему вслед, Джек вздохнул и, сдвинув кучку железок в ямку, пошел на дальний край свалки. На сегодня от навязчивого внимания Друмпеля он был избавлен.
  

  

   

    33
   

   Придя на свою излюбленную территорию, Джек нашел свои шурфы, аккуратные, с обязательными ступенями, ведь он, случалось, копал на два и больше метров.
   Постояв, он прислушался к своим ощущениям, чтобы определиться, где сегодня копать.
   Было у него одно местечко, недалеко от засохшего куста, но всякий раз что-то мешало ему начал копать там: то дождь пошел, то времени не хватило, а вот теперь у него не было причин отказаться.
   Джек отошел от последнего шурфа шагов на тридцать, постоял еще немного, поглядывая на поросшую низкой травкой землю, а потом воткнул лопату и, идя к кусту, повесил на него куртку. Копать, как всегда, начал неспешно, постепенно согреваясь и наращивая темп. Работал Джек быстро и сноровисто, словно машина, выкладывая ровные валики земли по обе стороны шурфа и выстраивая новые ступени по мере его углубления.
   Когда из-за тучи показалось солнце, он сделал перерыв, но лишь для того, чтобы отбить лопату камнем и подточить ее. Вокруг валялось достаточно подходящих булыжников, один из которых он использовал как наковальню, а другой как молот.
   С наточенной лопатой работать было легче, ей поддавались даже слежавшиеся слои глины. После метровой глубины пошли первые находки, все те же шпингалеты, проржавевшие гвозди, алюминиевая тарелка и две ложки из нержавеющей стали.
   Затем около полуметра было пусто, зато и грунт пошел полегче — глина с песком, но потом снова началась слоистая порода, в которой лопата прихватила край ржавой коробки с ручкой.
   Джек сразу узнал инструментальный ящик. Он был в лучшей сохранности, чем прошлые его находки, и Джек надеялся, что получит инструменты хорошего качества, а не те, которые ему приходилось восстанавливать.
   Достав ящик, Джек выбрался с ним из ямы и, аккуратно пройдясь ножом вдоль крышки, сумел ее открыть. Внутри оказались инструменты из малого столярного набора, они были в приличном состоянии и лишь слегка покрыты ржавчиной.
   «Хороший сегодня день», — подумал Джек и огляделся. Вокруг никого не было, лишь где-то далеко у деревни ходили люди.
   Оставив свою находку, Джек снова спустился в шурф, взялся за лопату и, ударив ею, сразу попал на какой-то металл, начал зачищать это место и обнаружил массивный металлический предмет, уходящий в сторону и все еще крепко державшийся в грунте.
   Присев, Джек смахнул глину с большой крепежной втулки, в которую первоначально врезалась лопата, и, заметив оставшийся от нее рубец, стал его внимательно изучать. Оголившийся в этом месте металл переливался всеми цветами радуги.
   Джек встал, поднялся из шурфа, постоял на ветерке, снова спустился в яму, однако ничего не изменилось, обнажившийся под тонким слоем окислов металл действительно играл всеми цветами радуги, а значит, это был минатурит.
   Снова достав раскладной нож, Джек открыл короткое алмазное жало, которым можно было резать даже стекло, и счистил с металлической поверхности тонкую стружку, которую убрал в карман. Затем выбрался из ямы, завалил ее примерно на треть, сложил в мешок свои мелкие находки и, положив лопату на плечо, поспешил прочь.
  

  

   

    34
   

   Выгнав во двор грузовик, чтобы было светлее, Ферлин увлеченно работал в своем сарае.
   После того как они с Джеком совершили визит в Нур, прошло три дня, но поврежденным автомобилем Ферлин пока не занимался, решив все силы бросить на доделку бензинового авто.
   Мотора в сборе у него пока не было, но Ферлин решил доделать все прочие работы, чтобы, найдя мотор, можно было бы ограничиться минимальными доработками. Сегодня с самого утра он занимался только электросваркой и уже «сжег» полтора мешка химикатов, которые сам смешивал в нужных пропорциях и засыпал в корпуса промышленных картриджей, дававших необходимый ток в течение полутора-двух часов.
   Если бы Ферлин покупал картриджиые смеси в магазине, это обошлось бы ему недешево, а если бы покупал сами картриджи, на них уходила бы вся пенсия. Однако он был человеком технически подкованным, поэтому даже химикаты возил с сельскохозяйственного рынка, приспособившись смешивать недорогие удобрения и гербициды.
   Одно время Ферлин даже подумывал организовать собственное производство дешевых картриджей, но быстро разобрался, что этот рынок держат крупные корпорации и за такую партизанщину его размажут по пустоши.
   Одно дело украсть фоноскоп и совсем другое — целый рынок.
   Продолжая вести ровный, как скоростное шоссе, шов, Ферлин едва не сбился, когда в его ворота застучали с такой силой, что задрожал весь забор.
   — Ферли-и-ин! — завопил под воротами Джек, и старший компаньон выскочил из-под машины.
   С топором в руках, сбрасывая на ходу маску, он распахнул ворота, готовый отбиться от нападавших на Джека врагов, но тот оказался один, с выпученными глазами и сбившимся дыханием.
   — Ты чего орал? — спросил Ферлин, на всякий случай поглядывая по сторонам.
   — Я нашел минатурит, Ферлин!
   — И, наверное, много? — не без сарказма уточнил Ферлин, полагая, что Джек, как всегда, порет горячку.
   — Да, Ферлин, и теперь его нужно поднять!
   — Ты хочешь сказать, что нужен мой грузовик?
   — Да! Все правильно!
   — Ну заходи и приди в себя, а я пока поработаю.
   Джек вошел во двор, однако отдыхать и приходить в себя отказался.
   — Понимаешь, Ферлин, нам нужно немедленно туда ехать, а то его кто-нибудь другой найдет!
   — Что в мешке? — спросил Ферлин, чтобы отвлечь Джека.
   — В мешке? — Сбитый с мысли Джек задумался, а затем просто высыпал содержимое мешка на землю.
   — А это что за коробка? — спросил Ферлин, приседая на корточки и поддевая отверткой заржавевшую крышку. — Ух ты, столярный набор!
   — Бери, это тебе, — сказал Джек.
   — А самому?
   — У меня уже есть два. Правда, они похуже были, но я их восстановил, и теперь они в порядке. Да я и привык к ним.
   — Ну, тогда спасибо, — улыбнулся Ферлин, забирая коробку и поднимаясь. — Так какого размера эта минатуритовая железка, ты сказал?
   — Во! — по-рыбацки показал Джек, насколько хватило рук.
   — А как ты определил, что это минатурит?
   — Сейчас…
   Джек достал из кармана куртки скрученную стружку и, положив на ладонь, поднес к глазам Ферлина.
   — Ага, — произнес тот, замечая на свежем металле игру радуги. — Но это еще не все. Пойдем в гараж…
   И они пошли в гараж, где Ферлин захватил из стоявшего у стены мешка щепотку какого-то розоватого порошка, высыпал его на наковальню, затем взял у Джека стружку и, отломив от нее крохотный виток, осторожно поместил поверх порошка.
   — И что теперь? — спросил Джек.
   — Одень вот это, — сказал Ферлин, подавая ему защитные очки, а сам надел другую пару. Затем взял увесистый молоток и ударил по заготовленному заряду.
   В месте удара сверкнула голубоватая вспышка, а грохнуло так, что у Джека заложило уши.
   — Охо-хо-хо! — восторженно воскликнул Ферлин, снимая очки. — Ну как тебе это шоу?
   — Что это было, Ферлин?
   — Это называется — бласт-смесь, дипровит и минатуритовая стружка. Правда, дипровит у нас не чистый, а с селитрой, но все сработало как надо. Поздравляю, парень, твоя стружка минатуритовая. А что касается остального куска, это нужно смотреть, когда мы его сюда притащим. Ты хочешь сделать это срочно?
   — Но сопрут же, Ферлин! Сопрут! — заголосил Джек, умоляюще прижимая руки к груди.
   — Ну хорошо, сейчас я чего-нибудь перекушу и тогда…
   — Ферлин, в других ямках я прикопал несколько крупных узлов в смазке! Она, конечно, окаменела, но…
   — Едем! — тотчас воскликнул Ферлин и сорвал с гвоздя свою куртку. — Едем немедленно, а то их может кто-нибудь упереть! Ты старика Друмпеля там не видел?
   — Видел, но я его уже отвадил! Он убежал!
   — Ничего не убежал, он всегда возвращается! — воскликнул Ферлин, карабкаясь на свой израненный грузовик. — Чего стоишь? Открывай ворота!
   — Бегу! — крикнул Джек и помчался к воротам, а спустя минуту они уже катили в сторону свалки.
  

  

   

    35
   

   Несмотря на опасения Джека, который не находил себе места и в нетерпении подпрыгивал на скамейке кабины, возле ямы они никого не заметили и не обнаружили следов ее «взлома».
   Все было так, как он оставлял, «секретные» комья глины оказались непотревоженными.
   Джек тотчас спустился в шурф и принялся расчищать место для зацепления, а Ферлин постоял пару минут, глядя на его работу, затем размотал небольшой трос с двумя крюками и стал крепить один конец к раме грузовика.
   Потом еще раз заглянул в яму и увидел крепежную втулку, от которой в глиняную стену уходила массивная деталь. Это было похоже на лопатку огромного компрессора, Ферлин видел такие в вентиляционных шахтах подземных бункеров. Правда, там они были не минатуритовые, но, с другой стороны, стратегически важным минатурит стал не так давно, а раньше из него даже кастрюли делали.
   — Ну что, Джек, ты хочешь выдолбить эту штуку целиком?
   — Ну конечно, Ферлин, я не могу себе позволить потерять ни одного кусочка!
   — Это может быть сварная деталь, приятель. Часть минатурит, часть что-то еще. Или иметь минатуритовое покрытие, его часто применяли для защиты от коррозии.
   — В любом случае эту штуку нужно вытащить… — бубнил из ямы Джек, продолжая орудовать лопатой.
   — Давай вытащим, только сделать это можно проще.
   — Как? — спросил Джек, останавливаясь и глядя снизу вверх на Ферлина.
   — Вот, продевай петельку во втулку, снизу прихвати ее крюком, а потом я грузовиком дерну…
   — Но тогда здесь все завалится.
   — Если что-то отломится, тогда ты продолжишь копать, если же она выйдет целиком, на том и закончим.
   — Но там могут быть и другие такие штуки! — не сдавался Джек.
   — Правильно, могут. Но это для тебя будет следующим этапом, а пока нужно вытащить то, что найдено. Держи трос.
   Джек закрепил трос и выбрался из ямы. Ферлин подергал за него и, убедившись, что закреплен он надежно, занял место в кабине.
   — Отойди от троса! — предупредил он, прежде чем включить подачу.
   — Я отошел.
   — Нет, ты стоишь слишком близко, если он сорвется, может покалечить!
   Джек отошел дальше, и Ферлин включил подачу. Вначале мотор только жалобно завыл, не в силах сдвинуть заякоренный грузовик, но Ферлин дал ему полную мощность картриджа, и грузовик выворотил трофей Джека из глиняной стенки.
   — Стой! — крикнул Джек. Ферлин отключил ток, соскочил на землю и вернулся к яме.
   — Ну точно, лопатка, — сказал он, останавливаясь на краю.
   — И не сломалась! — заметил Джек, счастливо улыбаясь.
   — Да, чисто вышла. Ну что, лезь и подталкивай снизу, а я буду подтягивать за трос.
   — Ага! Я сейчас.
   Джек спустился в развороченную яму, и вдвоем они вытянули трофей наверх. Затем компаньоны немного передохнули, Ферлин снял трос, и они не без труда забросили лопатку в кузов.
   Здесь Ферлин снова обследовал трофей Джека, выискивая следы сварки или отслоения покрытия, но деталь были литая, о чем свидетельствовали швы, оставшиеся от двухсторонней литейной формы.
   — Ну что? — спросил Джек, с трудом сдерживая нетерпение.
   — Следов сварки нет. Но осталась еще одна главная проверка…
   — Какая?
   — У меня есть аппарат высокочастотного контроля.
   — И чего? — спросил Джек. Он понятия не имел, что это за аппарат.
   — А того, что мы просветим эту железку насквозь и точно определим, есть ли внутри какие-то швы или слои другого металла.
   — Или их нет…
   — Да, или их нет.
   — Ну хорошо, поехали делать твою главную проверку! — с готовностью согласился Джек и побежал в кабину.
   — Минуточку, мистер! — крикнул ему Ферлин. — А где же сладкое для меня? Ты обещал мне узлы в окаменевшей смазке! Где они?
   — А, точно! — Джек вернулся со смущенной улыбкой. — Пойдем, это там и вон там…
   И он показал лопатой нужные направления.
   — Эй, а вон опять шпион топает, — заметил Ферлин, когда они шли к законсервированному шурфу.
   — Он до нас не дойдет — убежит, — сказал Джек.
   — Ты его плохо знаешь.
   — Следи за мной, компаньон!
   Джек двинулся навстречу Друмпелю и, показывая лопату, стал призывно махать рукой.
   — Иди сюда скорее, будем копать! Иди сюда!
   Узнав Джека, Друмпель развернулся и зарысил прочь, вызвав удивление Ферлина.
   — Чем ты его напугал? Лопатой?
   — Нет, работой. Он сказал, что здесь твердая глина и копать очень трудно, а я приглашал его покопать вместе.
   — Ну и что тут у тебя имеется? — спросил Ферлин, останавливаясь на краю присыпанного шурфа.
   — Вот в том углу. Копай полметра, там и будут тебе два узла в окаменевшей смазке.
   — И еще два в другой яме?
   — Правильно. В другой.
  

  

   

    36
   

   Ферлин работал лопатой с неменьшим энтузиазмом, чем пару минут назад это делал Джек. Он быстро добрался до припрятанных узлов, выволок один из них наверх и после небольшого перерыва собрался с силами и поднял второй.
   — Тяжелые, заразы… — пожаловался он, выбираясь с лопатой из ямы.
   — Ну и что это такое, ты разобрался? — спросил Джек, склоняясь над двумя камнеподобными объектами.
   — Подробнее разберусь дома, но уже сейчас можно кое-что предпринять…
   — Да узнать-то сейчас хочется, — улыбнулся Джек.
   — Вот именно. Пойду принесу зубило и молоток.
   Быстро сходив к грузовику, Ферлин вернулся с инструментами и, присев рядом с неопознанными трофеями, принялся отбивать с одного из них отвердевшую смазку.
   Делал он это умело, не повреждая металлических деталей, и уже через несколько минут стали появляться контуры этого узла — становилось понятно, что он цел.
   — Знаешь, Джек, я боюсь даже обрадоваться, но эта вещь напоминает мне то, что я уже давно ищу, — сказал Ферлин, делая небольшой перерыв. — То ли это какой-то редуктор, то ли…
   Поработав еще несколько минут, он нашел маркировочную пластинку и, осторожно почистив ее перочинным ножом, поднял на Джека сияющее лицо.
   — Это он, Джек! Это он — двигатель внутреннего сгорания на пятнадцать киловатт!
   — Чего пятнадцать?
   — Это его мощность! Пятнадцать киловатт — это примерно двадцать лошадиных сил!
   Джек кивнул. Про лошадиные силы он от Ферлина уже слышал, но пока в этом не особенно разбирался. Прежде всего его интересовало, можно ли сравнивать лошадиные силы с силами пони, на которых в деревне и вообще в этих краях возили все, что можно.
   — И что ты с ним будешь делать?
   — Эх! — Ферлин поднялся и отряхнул колени. — Если их два, я поставлю на машину оба. Будет два дизеля!
   — Дизеля?
   — Да, это дизели. И это их плюс, к ним проще достать топливо.
   — Но ты же говорил — настоящий автомобиль только на бензине! — напомнил Джек.
   — Для бензина еще пришлось бы делать перегонную колонну, сбраживать водоросли и смолу. А тут купил масло, отфильтровал, и вперед!
   — Понятно, — кивнул Джек. То, что у них не будет «настоящего автомобиля на бензине», ему не нравилось.
   — А что же тогда в другой яме? Там ящики поменьше… — сказал он, показывая на следующий шурф.
   — Пойдем посмотрим.
   Они перешли к другой яме, и там Ферлин раскопал два других трофея. А когда добрался до маркировочной таблички одного из них, оказалось, что это еще два дизеля поменьше и вдвое меньшей мощности.
   Радости Ферлина не было предела. То у него не было ни одного целого двигателя, а теперь нашлись сразу четыре. Правда, они были слишком малы, но как соединить два, те, что побольше, он уже знал, а значит, автомобиль практически был у него в кармане.
   Довольные собой компаньоны вернулись во двор к Ферлину на тяжело загруженном грузовике, который уже «доедал» последний, пятый картридж.
   Перевезя все трофеи на тележке в гараж, Ферлин с Джеком вымыли и вытерли досуха лопатку от неведомой турбины, а затем приступили к главной проверке аппаратом, который, по утверждению Ферлина, видел металл насквозь.
   Джеку в это не очень-то верилось, но он как мог помогал Ферлину и по его команде передвигал тяжелую лопатку между излучателем и приемником, пока сам Ферлин смотрел на небольшой экран и выдавал свое мнение.
   — Нормально, тут чисто… Двигай дальше… Хорошо, двигай еще.
   Наконец вся лопатка была просвечена, Ферлин выключил аппарат и, посмотрев на Джека, сказал:
   — Поздравляю, компаньон, твоя железка действительно цельная, без посторонних включений, и она действительно изготовлена из минатурита.
   — Значит, я разбогатею?! — воскликнул Джек, вскидывая руки.
   — Да, приятель. Дело за малым, отвезти ее на приемный пункт и получить денежки.
   — Давай завтра, а?!
   Ферлин помолчал, глядя в пол, потом поднял глаза на Джека.
   — Ты уже взрослый мальчик, Джек. Тебе уже пора делать выводы из пережитого, понимаешь? У тебя уже есть жизненный опыт, и им нужно уметь пользоваться.
   Джек кивнул и со вздохом произнес:
   — Ты намекаешь на сухую траву для ночлега, рогатину и все такое?
   — Именно, приятель. Ко всему нужно готовиться, тем более к операциям, связанным с деньгами. Вспомни, что с нами хотели сделать всего за две с половиной тысячи…
   — А сколько будет сейчас?
   — Не знаю. Но, по самым скромным прикидкам, раза в два больше.
   — О-о-о! — произнес Джек и покачал головой. — Мне даже не верится…
   — И не поверится, если сунешься в такое дело без должной подготовки.
   — С чего нужно начинать?
   — С того, что послезавтра я поеду на грузовике в Нур отвезти Майку то, что починил, и заодно проведу кое-какие разведывательные действия, понимаешь меня?
   — О да, сэр, понимаю, — улыбнулся Джек. — А почему послезавтра, а не завтра?
   — Потому что сейчас неспокойная ситуация, мы с тобой немного волнуемся. Ты из-за минатурита, я из-за чудесного выигрыша в виде этих дизелей. Я в восторге, Джек, а в восторге по вражеским тылам не шляются. Послезавтра на холодную голову я все аккуратно разведаю, и мы выдвинемся для нанесения главного удара.
   — А как мы выдвинемся?
   — На нашем грузовике, как усиленная боевая группа.
   — Слушай, а матери я могу об этом сказать?
   — Можешь. Только она тоже станет волноваться, и нам это радости не добавит. Одно дело, когда ты удивишь ее толстенной пачкой денег, и совсем другое, когда она станет переживать, не случится ли что с тобой в Нуре, когда ты поедешь сдавать минатурит.
   — Ты прав. Я подожду. И пусть эта штука побудет у тебя.
   — Пусть побудет, здесь она под надежным замком.
  

  

   

    37
   

   Притормозив у обшарпанного киоска, где продавались какие-то то ли пирожки, то ли пончики, Рем остановил машину, и его напарник вышел на замусоренный тротуар. Затем огляделся и подошел к киоску.
   — Привет! — улыбнулся он немолодой женщине, сосредоточенно пережевывающей собственную продукцию.
   — Сколько брать будете? — разлепив челюсти, спросила та и отерла рукавом стекавший по подбородку жир.
   — Я только хотел спросить, мадам…
   — Значит, брать ничего не будете?
   — Нет, я только спросить…
   Продавщица не дослушала и опустила грязные жалюзи, разом отгородившись от пустопорожних разговоров.
   — Э… Мадам, я передумал! Мне нужен один ваша… Что там у вас?
   — Бурсачки, — ответила «мадам» из-за жалюзи.
   — Да, одну бурсачки, пожалуйста.
   — Правильно говорить — бурсачек, — сказала продавщица, поднимая жалюзи.
   — Да как угодно, я на все согласен.
   Фред обернулся к Рему и сделал страшные глаза. Тот пожал плечами, дескать, я водитель, мое дело маленькое.
   — С вас пять сантимов, — сказала продавщица, подавая на пластиковой тарелочке круглый пончик размером с большое яблоко.
   — Спасибо, сдачи не надо, — произнес Фред, протягивая взамен монетку в двадцать сантимов. — А не подскажете, это уже Нур?
   — Это? Нет, это деревня Грязное Болото, а до Нура вам еще ехать нужно… километров десять…
   — А это по левой дороге или по правой? — уточнил Фред, указывая на развилку.
   «Мадам» задумалась, а потом сказала:
   — Вон по той, по правой, — и указала на левую. Фред понимающе кивнул и, бросив бурсачек на обочину, пошел к машине.
   — Эй! — воскликнул Рем, едва тот открыл дверцу. — Ты зачем пирожок выбросил?
   — Не пирожок, а бур-са-чек… — по слогам произнес Фед, пристегиваясь ремнем безопасности.
   — А я бы с удовольствием его съел, зачем ты его выбросил?
   — Затем, Рем, что эта баба отродясь не мылась и морду рукавом вытирает! Поехали уже!
   — Неважно, чем она морду вытирает, в кипящем масле все микробы убиваются! — не сдавался Рем, нервно заводя двигатель.
   — Ну хочешь, я пойду подниму его, он недалеко укатился?! — заорал в ответ Фред. — Ехай уже, вечно ты со своими выстебонами!
   — Куда ехать, по какой дороге?
   — Вон по той, по правой, — сказал Фред и, повторив жест мадам из киоска, указал на левую дорогу.
   — Так налево сворачивать или направо, придурок ты эдакий?
   — Не знаю. Я эту бабу спросил, она долго думала и сказал, что направо, но рукой показала на левую дорогу…
   — Ну что ты за человек? — покачал головой Рем и заглушил двигатель. — Пирожок выбросил, дорогу не выяснил. Иди еще раз спроси.
   — Нельзя. Инструкция запрещает.
   Рем вздохнул, инструкция действительно запрещала им светиться в малолюдной местности, поскольку в таких местах лица оперативных работников быстро запоминались окружающими.
   — Давай рассуждать логически. Эта баба может путать право и лево, однако пальцем показывать не разучилась, значит, нужно ехать, куда она указала, то есть по левой дороге.
   — А если у нее косоглазие? — возразил Фред.
   — А ты что, не заметил?
   — Да кто ее там разберет? В киоске сумрак и дым какой-то…
   — Пойди и проверь еще раз.
   — Инструкция не разрешает.
   — Тогда едем по-моему. По левой дороге.
   — У тебя все дороги левые, — пробурчал Фред, не желая прекращать ссору. У обоих было плохое настроение, и оба понимали, чего им не хватает. Часы показывали половину первого, и напарникам очень хотелось выпить.
  

  

   

    38
   

   Было у продавщицы пончиков косоглазие или нет, Рему с Фредом выяснить так и не удалось, поскольку они снова заплутали, выехали на какую-то песчаную, полузатопленную долину и там у двух аборигенов, наряженных в мундиры минувших веков, узнали, как добраться до Нура.
   Оказалось, что до города оставалось всего несколько километров, правда, по грунтовой дороге.
   — Подумать только, Фред, даже здесь, среди этих туманов и мокрых песков, живут люди. Тут же спиться можно…
   — Спиться можно везде, и от туманов это не зависит, — со вздохом произнес Рем. Он с удовольствием бы чего-нибудь выпил.
   — Ты помнишь Эльдорадо-сити?
   — Конечно, помню. Солнце, девушки, море…
   — И дешевая выпивка. Поэтому все окраины счастливого города заселены толпами алкашей и наркоманов… Осторожно, камень!
   — Да вижу я! — отозвался Рем, сбрасывая скорость и аккуратно объезжая большой валун со сколотой вершиной. — Кто-то в него уже впендюрился.
   — Однако с дороги не убрали, — добавил Фред и с тоской посмотрел на уходящий в туман горизонт. Он уже хотел не только выпить, но и поесть, и жалел о выброшенным бурсачке, ведь как бы ни выглядела эта мадам в киоске, кипящее масло действительно убивало всех микробов.
   Преодолев небольшой подъем, машина выехала на наезженную дорогу, на которой совсем не было камней и травы, зато оказалось больше пыли.
   Вскоре показались окраины города, а на обочинах стали попадаться кучи мусора.
   — Мы приближаемся к центру цивилизации, — заметил Фред, когда они обогнали повозку, запряженную четырьмя коренастыми пони и груженную хворостом.
   — Интересно, а пони можно есть? — спросил вдруг Фред, когда повозка оказалась далеко позади.
   Рем покосился на напарника и покачал головой.
   — Пони — это животные, Фред. Их ни пить, ни есть нельзя…
   Довольный произведенным эффектом, он радостно заржал, вызвав улыбку даже у самого Фреда.
   — «Добро пожаловать в Нур!» — прочитал на обочине Рем, когда они ехали по какой-то улице, заставленной легкими постройками из листового пластика и кирпичными домами по два-три этажа.
   — Надо спросить про гостиницу, — предложил Фред. — Давай вон у того, в желтом пиджаке. Все в военных тряпках и только он в гражданском — элита трущоб.
   Рем притормозил возле субъекта, который, казалось, уснул, стоя посреди замусоренного тротуара, а вокруг него, построившись змейкой, бегали дети, беспрерывно повторяя: «Лас-пер сто-ит, Лас-пер сто-ит, Лас-пер сто-ит…» Они носились между фонарными столбами и прохожими, выбегали на проезжую часть и снова возвращались на тротуар.
   — Давай уже спрашивай, а то меня от этих детей тошнить начинает, — пожаловался Рем. Сегодня они ехали слишком долго, а езда с похмелья сильно его утомляла.
   Фред опустил стекло и, подмигнув неподвижно стоявшему господину, спросил:
   — Приятель, где здесь можно найти недорогую гостиницу?
   Человек в желтом пиджаке пытался повернуть голову, но покачнулся и плашмя упал на тротуар, выронив из кармана целую горсть белых таблеток.
   «Лас-пер у-пал, Лас-пер у-пал, Лас-пер у-пал…» — загомонили дети, продолжая бегать змейкой, собирая рассыпанные таблетки и тут же отправляя их в рот.
   Не успел Фред сказать Рему, чтобы тот проезжал дальше, как напротив дверцы остановился мальчишка-локомотив, который продолжал бежать на месте, глядя куда-то мимо Фреда.
   — Дядя, дай сто лир! Дядя, дай сто лир! — начал канючить он, а вместе с ним и все остальные «вагоны».
   — А почему не миллион?! — зло выкрикнул Фред.
   Мальчик остановился, взглянул на Фреда в упор и сказал:
   — А миллиона у тебя нет…
   — Откуда ты знаешь?
   — У тебя… морда бедная, — выдал мальчик и побежал прочь, уводя весь состав и переходя на знакомое «Лас-пер у-пал, Лас-пер у-пал, Лас-пер у-пал…».
   Вменяемого, на их взгляд, человека напарники нашли только в следующем квартале. Он сидел на раскладном стульчике перед большой железной коробкой и продавал какие-то овощи.
   — Эй, папаша! — высунувшись из окна, окликнул его Фред.
   — Чего тебе? — отозвался продавец овощей.
   — Где здесь можно найти недорогую гостиницу? — произнес Фред заученную фразу. Инструкция не позволяла им селиться в гостиницах из разряда выше среднего, поскольку считалось, что это привлечет к оперативникам внимание. Вместе с тем оперативникам не дозволялось самим определять уровень гостиниц, поскольку в разных городах средний уровень очень различался, и оперативники, зашедшие в среднюю, на их взгляд, гостиницу, могли оказаться в лучшем отеле города.
   — Вам нужно ехать прямо, потом будет переулок вправо, но туда не ехайте, там все завалено. Ехайте дальше и увидите другой переулок вправо, но туда тоже не сворачивайте, там, извините, насрано…
   — Так мы можем объехать.
   — Там уже не объедешь, — махнул рукой зеленщик. — В третий раз только сворачивайте, а там шагов пятьдесят — и будет гостиница Марка Гурфингеля. Совсем недорогая.
   — Спасибо, приятель! — искренне поблагодарил Фред и от избытка чувств бросил продавцу монетку в двадцать сантимов. Тот ловко ее поймал и помахал вслед отъезжавшей машине.
  

  

   

    39
   

   Над первым этажом трехэтажного здания располагалась вывеска, на которую не пожалели цветного пластика. Она гласила: «Мастер Гурфингель стрижет ваших собак, как своих собственных». А чуть ниже имелось важное дополнение: «Стрижка пуделей только по моделям столичных журналов».
   Рем и Фред переглянулись. Возможно, зеленщик что-то напутал, однако и под такой вывеской могла оказаться какая-нибудь гостиница, от города Нура следовало ожидать чего угодно.
   В заведении их радушно встретил сам хозяин, невысокий худощавый человек в войлочной шапочке и с трехдневной щетиной на щеках.
   — Добрый день, господа! — воскликнул он, картинно вскидывая руки. — У вас мальчик или девочка? Какой породы?
   — Собственно, нам сказали, что у вас тут какая-то гостиница, — сказал ему Рем. — Но, может, мы ошиблись?
   — Нет, не ошиблись, — покачал головой хозяин, и лицо его сделалось печальным. — Когда-то все это здание было гостиницей, а я жил в отдельном доме под кипарисами. Но теперь я живу здесь. А еще жена, дети и давний знакомый Манфред. Очень хороший человек. В Нарадепии он был бы уже генералом юстиции.
   — Нам нужен номер на двоих, — сказал Рем, чтобы остановить словоохотливого хозяина.
   — Идемте, я таки дам вам номер, и это будет лучший номер во всем Нуре. Таких сейчас не делают.
   В углу собачьей приемной имелась лестница, по которой Гурфингель и его гости поднялись на второй этаж, который был захламлен и давно не видел никаких постояльцев.
   — Ну вот, хотя бы этот… — сказал Гурфингель, останавливаясь напротив одной из дверей, снял с гвоздя висевший тут же ключ, отпер дверь и вошел в номер первым. Он прошел через просторную гостиную и раздвинул на окнах занавески, вызвав при этом настоящую пыльную бурю.
   Впрочем, Фред и Рем не обратили на это внимания. Они проверили кровати, заглянули в ванную и туалет, пустили из кранов воду и удивились, когда потекла даже горячая, хотя и желтоватая, вода.
   — Мы дадим вам за этот номер десять лир в сутки, — сказал Фред и по лицу хозяина понял, что мог дать вдвое меньше. Впрочем, проживание оплачивала корпорация.
   — Прекрасно, господа, располагайтесь. И нельзя ли за первые сутки получить прямо сейчас?
   — Можно, — сказал Фред и подал Гурфингелю десять лир.
   — О! — произнес тот, помял ассигнацию и даже понюхал. — Это первый гешефт с гостиницы за последние пять лет.
   — А у вас тут не того самого? — спросил Рем и сделал некий неопределенный жест. — Я имею в виду, букашки ночью не шалят? Не покусывают?
   — Какие букашки, господа? Они таки все давно вымерли!
   — Вы их травили, что ли?
   — А зачем травить? Они ждали постояльцев год, другой, третий, да и вымерли. И они ждали, и Гурфингель ждал, и жена ждала, и дети. Сосед Манфред, хороший, между прочим, человек, в Нарадепии он был бы уже генералом юстиции, он тоже ждал. Но никого не было.
   — А где тут у вас алкоголь продают? — спросил Рем.
   — Недалеко, прямо на нашей улице, но здешний алкоголь дрянной. Как бы вы у меня спросили, так я бы вам не посоветовал. Вот в Нарадепии был алкоголь, так это был алкоголь. Но где Нарадепия и где сейчас мы. А все Сема Резенталь. Приехал, хвост распушил, что ты, говорит, тут в этом тоталитаризме прозябаешь. Поехали к нам, там свобода, там возможности. Ты, Марк, будешь там процветать. И соседу моему тоже сказал, а тот, между прочим, уже тогда был майором юстиции…
   — М-да. Ну, пойдемте, вы заберете из машины наши вещи и занесете в номер, а мы сходим, посмотрим на ваш алкоголь.
   — Конечно, господа, с нашим удовольствием, — улыбнулся хозяин. Теперь он выглядел веселее.
  

  

   

    40
   

   Прогуляв около часа, Рем и Фред купили все необходимое, чтобы пообедать и выпить в домашних условиях, поскольку из тех заведений, которые попадались на улице, ни одно им так и не приглянулось.
   В одном месте у входа было слишком много мусора, в другом в зале пахло псиной. В третьем по полу бегали мыши, а официанты выглядели заспанными и немытыми. Так что напарники в конце концов вернулись в номер в полном вооружении и выставили на стол дюжину бутылок различной формы и дюжину банок с консервами.
   Наскоро помыв руки и сполоснув нашедшиеся в номере стаканы, они открыли закуску и налили по первой.
   — Что-то она пахнет как-то… — покачал головой Фред, отличавшийся хорошим обонянием.
   — А чего ты ее нюхаешь? Ты ее пей и выдыхай, — посоветовал Рем, и оба подняли стаканы.
   — Ну, за новое задание, — провозгласил Рем. Напарники чокнулись и выпили, а затем стали торопливо закусывать тушеным мясом, жмурясь и выжимая из глаз проступившие слезы.
   — О-о-о… — только и смог произнести Рем. — Если… если они это пьют, чем же они стекла моют?
   — А они их… не моют… — предположил Фред, и его пробила короткая судорога. — Надо другую попробовать. Вот эту…
   И он подвинул Рему выбранную бутылку.
   — Как скажешь, приятель, — произнес тот и начал ее открывать.
   Сегодня они с Фредом имели полное право выпить, по инструкции в день приезда следовало провести мероприятия по адаптации на местности, чем они, по их мнению, и занимались.
   Все текло своим чередом, за второй бутылкой открыли третью, но и она показалась напарникам «не очень». Правда, ближе к полуночи они допили все и, свалившись со стульев, уснули.
   Они бы проспали до обеда следующего дня, если бы в семь утра хозяин гостиницы не открыл дверь своим ключом. Оглядев место вчерашнего праздника, он покачал головой и стал убирать со стола, расставляя пустые бутылки вдоль стены. Затем вынес мусор и вернулся с большим кофейником, чашками и сахарницей.
   Расставив все это на столе, Гурфингель посмотрел на своих постояльцев, пытаясь определить, кто из них менее опасен, и, остановив выбор на Фреде, стал его осторожно тормошить:
   — Мистер, просыпайтесь… Мистер, уже семь часов, вам пора на работу…
   Никак не реагировавший ни на какие тормошения, при словах «пора на работу» Фред моментально включился. Словно запущенный робот, он сел и какое-то время не дыша глядел в стену, как в открытое окно.
   — Кто здесь? — наконец произнес он, затем начал дышать и осматриваться.
   — Это я, мистер, Марк Гурфингель, — осторожно сообщил хозяин.
   — Будем знакомы. Фред, — произнес Фред, но при этом чувствовал себя так, словно его протащили по джунглям, привязав к бронетранспортеру. Тогда он выжил, а как сейчас?
   — Где Рем? — спросил Фред и встал на четвереньки. — Ага, вон он. Разбуди его…
   Гурфингель стал тормошить второго постояльца, забыв применить волшебное слово, поэтому Рем лежал, как бесчувственный манекен, и даже не думал просыпаться.
   — Скажи ему… вставай, пора на задание, — посоветовал Фред, понемногу возвращаясь в реальность.
   — Мистер, вставайте, вам пора на задание…
   И снова волшебное напоминание о долге совершило чудо. Рем дернул ногами, словно собака, которой приснилась кошка, затем лягнул стул и, перекатившись на спину, открыл глаза.
   — Га-га-га… — произнес он, и Гурфингель попятился к двери.
   — Га… га… га… — повторил Рем, а затем спросил: — Сколько времени до выхода?
   — Сейчас, извините, семь утра, — робко произнес Гурфингель.
   — Сверим часы, — сказал Рем, а Фред добавил:
   — Будем знакомы. Фред…
   Затем встряхнул головой и, поднявшись, двинулся вдоль стены в сторону ванной.
  

  

   

    41
   

   Спустя четверть часа освежившиеся под ледяным душем Рем и Фред с красными физиономиями сидели за столом и пили кофе с сахаром.
   Гурфингеля не было, он сбежал при первой возможности.
   — Который час? — спросил Рем, потягивая обжигающий кофе и пытаясь сосредоточиться.
   — Семь двадцать три, — ответил Фред, посмотрев на часы.
   — Хорошо, что рано.
   — Хорошо, — согласился Фред. — А то пока опохмелишься, пока раскочегаришься, уже темно. А в темноте много не навоюешь.
   — Навоевать-то навоюешь, но часто попадаешь не в тех.
   — Да, — согласился Фред, и они немного помолчали.
   — Что у нас с заданием? — спросил Рем, надеясь, что Фред напомнит ему, куда они приехали и что должны делать.
   — Задание у нас есть и его надо выполнять, — ответил напарник, тоже не до конца пришедший в себя, стены немым укором стояла батарея бутылок, в которых еще вчера находилась жидкость, пить которую не следовало. А вот выпили же.
   — Ладно, пойдем с другой стороны. Кто нас разбудил?
   — Гурфингель.
   — Это кто?
   — Гурфингель — это хозяин гостиницы. Мы в гостинице живем, между прочим, если ты не въехал, — сказал Фред и, окунув в кофе кусок сахара, положил в рот.
   — Я въехал. Я прекрасно во все въехал, — пробормотал Рем, следивший за манипуляциями с сахаром. — Нужно этому Гурфингелю задать несколько наводящих вопросов.
   В коридоре что-то упало, и напарники переглянулись.
   — Это он, — криво усмехнулся Рем. — Подслушивает, дурашка…
   И вдруг рявкнул:
   — Гурфингель!!!
   Прошло едва ли не полминуты, прежде чем дверь приоткрылась и прерывающийся от страха голос произнес:
   — П… прошу прощения… Вы… вы меня звали?..
   — Звали, дружок, звали, — сказал Фред и поманил хозяина пальцем. — Иди сюда, у нас к тебе есть пара вопросов.
   Гурфингель вошел, но остался возле двери.
   — Как называется город, Гурфингель? — спросил Рем учительским тоном.
   — Этот? Нур… р…
   — Нур, Фред! Я вспомнил! — воскликнул Рем и хлопнул ладонью по столу, заставив Гурфингеля вздрогнуть.
   — Да, Рем, теперь и я все вспомнил. Эй, хозяин, принеси-ка сюда вон тот чемоданчик, тот, что поменьше…
   Гурфингель взял у стены небольшой чемодан и поднес его к столу.
   — Клади на пол и открывай, — приказал Фред, продолжая хрустеть смоченным в кофе сахаром.
   Гурфингель послушно открыл чемодан и, взглянув на его содержимое, несмело поднял глаза на Фреда.
   — Ты знаешь, что это такое?
   — Нет, мистер, я ведь всего лишь стригу собак…
   — Ну а ты хотя бы видел что-то подобное раньше? — спросил Рем, нависая над хозяином, отчего тот внутренне сжался, ведь именно этот человек около полуночи спустился к нему с пистолетом в руке, схватил за ворот и потребовал, чтобы тот разбудил их ровно в семь. И ушел.
   — Здесь на Болотном рынке много всякого продают, может, я там чего и видел, но точно сказать не могу.
   «Юлит», — подумал Рем. Но доказательств у него не было.
   — Ладно, скажи хотя бы, где этот рынок. Мы хотим продать эту штуку, и нам нужны знающие люди.
   — Мистер, на Болотном рынке полно жуликов и просто бандитов. Так что я туда не ходок. И жена моя не ходит, и сосед мой Манфред — никогда.
   — Скажи, где рынок, и можешь быть свободен. Кстати, спасибо, что догадался разбудить.
   — Я не мог не разбудить, я…
   — Рынок, приятель, рынок! — напомнил Фред.
   — Да-да, мистер, конечно. Вам записать или на слух?
   — Давай на слух, мы люди тренированные.
  

  

   

    42
   

   После кофе пришло время собираться на задание. Гурфингель ушел к себе, а Рем и Фред стали складывать то, что могло пригодиться им в этот раз.
   — Муляж берем? Берем, — сам спросил и сам ответил Фред, оставляя чемодан с фоноскопом. — Ботинки лучше надеть на тонкой подошве…
   — Почему это? — спросил Рем, проверяя оба пистолета, которые брал на такие мероприятия.
   — Потому, что в тонкой подошве лучше чувствуешь ситуацию.
   — Зато на толстой подошве удобнее сматываться…
   — От кого сматываться, от этой шушеры? Не смеши меня, — сказал Фред, но, немного подумав, убрал ботинки на тонкой подошве, а вместо них достал короткоствольный пистолет-пулемет и двенадцать магазинов к нему.
   На немое удивление напарника Фред ответил:
   — Я не отступлю, Рем, даже не думай.
   — Хватило бы и пистолета.
   — Хватило бы, — согласился Фред. — Но я возьму еще и эту штуку.
   — Но он тяжелый, а еще пояс с магазинами.
   — Своя ноша не тянет и вообще, — Джек похлопал себя по животу, — кажется, я стал поправляться.
   — Это у тебя возрастное, — уколол его Рем, чувствуя, что начинает испытывать чувство раздражения. Так бывало всегда, когда похмелье подкрадывалось к нему постепенно.
   Впрочем, паниковать не стоило. Они всегда могли «подзарядиться» во время работы. Небольшие взбадривающие дозы выполнению задания не мешали, если, конечно, не считать того случая в Ривенсе, когда они стреляли не в того парня, ну и в Обенсе, где сгорело полицейское управление.
   Но тогда они просто не рассчитали свои силы.
   Собравшись, напарники спустились на первый этаж, где их ждал предупредительный хозяин.
   — Как там наша машина, в порядке? — спросил Фред.
   — О да, мистер, я лично дважды за ночь выходил посмотреть, а еще привязал к бамперу Эрла.
   — Эрла?
   Фред и Рем переглянулись.
   — Эрл — это пес, которого у меня забыли полгода назад. Он не слишком кусачий, но на чужих лает.
   — И то хорошо, — согласился Фред, и вслед за Гурфингелем они вышли из собачьей приемной.
   Их машина действительно выглядела неповрежденной, за исключением задних колес, которые Эрл от скуки поливал каждый час.
   — Сегодня будет солнечно! — объявил Гурфингель, отвязывая беспокойного пса.
   — А я думал, что пойдет дождь, — заметил Фред, поглядывая на небо в то время, как Рем занимал место за рулем.
   — Надо бы чего-нибудь купить, — сказал он, когда Фред сел рядом.
   — А в Нуре что, лишнее полицейское управление имеется?
   — Я серьезно, Фред, для медицинских целей. Это тебе любой врач подтвердит, — заверил Рем, сдавая назад.
   — Осторожно, там яма… — предупредил Фред.
   — Вижу…
   — Хорошо, я не против, но возьмем только небольшую фляжку и не в этом магазине, а поищем получше.
   — Да, — согласился Рем и откашлялся. — У меня от этого ракетного топлива даже голос сел.
  

  

   

    43
   

   Найти Болотный рынок оказалось несложно, в отличие от недорогих гостиниц его здесь знали все. Поколесив по окраинным кварталам, Рем и Фред приехали на утоптанный пустырь, где, несмотря на ранний час, топтались сотни три покупателей и продавцов.
   Люди переходили от лотка к лотку, спрашивали цену, щупали товар, вертели его в руках, соглашались или отрицательно качали головами и переходили к следующему лотку, где эта пантомима повторялась.
   Тренированный взгляд легко выделял на этом торжище криминальную группу — стоявших чуть поодаль торговцев наркотиками, оружием, а также скупщиков краденого.
   Поскольку стоянка в основном была заставлена повозками с разномастными пони, появление автомобиля привлекло всеобщее внимание. Отметив, что в их сторону повернулись несколько десятков человек, Фред тяжело вздохнул и сказал:
   — А маскировочка у нас хромает, слишком уж мы заметны.
   — Особенно когда появляемся в своих костюмах и шляпах, — добавил Рем.
   Они вышли из машины и, закрыв дверцы, постояли с минуту, ожидая хоть какой-то реакции криминальной кучки. Те слегка насторожились, однако с неподдельным интересом посматривали на небольшой чемоданчик, который держал Фред.
   — Ну раз мы так тупо спалились, будем играть заезжих знаменитостей, — предложил он.
   — А что нам остается? — пожал плечами Рем, и они не спеша двинулись к жуликам.
   По мере приближения подозрительных незнакомцев те начали демонстративно совать руки в карманы, давая понять, что они парни отчаянные и в любой момент могут пустить в ход оружие. Но Рема и Фреда это не смутило, они знали, зачем приехали.
   — Ну и чего тут у тебя? — спросил Фред, останавливаясь возле щуплого юнца, сидевшего перед прикрытой пластиком коробкой.
   Продавец посмотрел куда-то через плечо Фреда, пожал плечами и убрал пластик, демонстрируя обрез двуствольного ружья и пару потертых револьверов.
   — Не густо, — заметил Фред и перешел к другому торговцу, у которого весь товар был при себе — он торговал наркотиками.
   — Ты не похож на моего клиента… — прогнусавил продавец, извиваясь, словно червяк на крючке.
   — Я и не твой клиент, — ответил Фред и посмотрел в ту сторону, куда косились жулики, к которым он подходил.
   Там, в окружении троих подручных, стоял бригадир группы, который, скорее всего, отвечал за порядок на всем Болотном рынке.
   Фред покосился на Рема, тот едва заметно кивнул, давая понять, что тоже считает этого парня главным. Фред встряхнул чемоданчиком и, подойдя к бригадиру, сказал:
   — У меня к тебе дело, приятель.
   — Я тебе не приятель, — дерзко ответил тот, трое его подручных засмеялись.
   — Ну так что, будешь понтоваться перед своими шестерками или поговорим?
   Подручные на «шестерок» обиделись и стали скалить зубы, как бездомные дворняги, однако бригадир кивнул:
   — Давай отойдем.
   Они отошли в сторону, и Фред сказал:
   — Мы тут проездом, и есть желание поскорее скинуть кое-какую железку, чтобы двигать дальше налегке и при деньгах.
   — Показывай, — сказал бригадир.
   Фред на весу раскрыл чемоданчик и продемонстрировал муляж фоноскопа.
   — Не-а, — покачал головой бригадир. — Здесь вы ничего такого не продадите. У нас в городе на такое спроса нет.
   — Точно? — усомнился Фред.
   — Точно тебе говорю, это вам в Гулмар надо. Он побольше, и народ там более основательный крутится. А Нур для этого товара слишком маленький. Дыра.
   — Дыра, — согласился Фред. — Ну извини, приятель, счастливо оставаться.
   Щелкнув замками чемоданчика, он направился прямиком к машине, а Рем последовал за ним.
   — Похоже, они нас раскусили, а, Фред?
   — Похоже, так, — согласился напарник, открывая дверцу со своей стороны.
   — Что будем делать?
   Фред бросил чемодан на заднее сиденье, затем достал смятую пачку сигарет и закурил. Он редко курил, но иногда в этом нуждался.
   — Что будем делать? — повторил вопрос Рем и завел мотор. — Я предлагаю поехать и взять фляжку, тогда сразу что-нибудь придумаем.
   — Согласен, — кивнул Фред, выпуская дым в открытое окно. — Только одна поправочка…
   — Какая?
   — Фляжки нужно брать две.
  

  

   

    44
   

   Пока Рем и Фред садились в машину, бригадир и остальные жулики молча за ними следили, а когда машина выехала со стоянки, один из его подручных спросил:
   — Что за фраера, Гастон?
   — Это не фраера, Шнифа, это копы…
   — Копы? Да не может этого быть, я всех наших копов наперечет знаю.
   — Это не наши копы, а заезжие. Судя по гонору, с большого города вроде Ловенбрея. Ты вот что, Шнифа…
   — Чего, Гастон?
   — Прыгай на велик и дуй к Патрику. Скажи, что были какие-то заезжие, похожие на копов. Линзу купить предлагали…
   — Понял, Гастон! Уже побежал! — на ходу крикнул Шнифа. Он вытащил из-за коробок горный велосипед, лихо на него вскочил и, налегая на педали, помчался выполнять поручение.
   Шнифа отлично знал город и умело использовал такие маршруты, по которым за ним не мог угнаться ни один полицейский. Обилие заброшенных домов и целых кварталов позволяло срезать по этим «джунглям» дорогу в любом направлении.
   Где-то через кучи битого кирпича, где-то по узкой бровке, где-то с выездом на стену и даже с проскоком по бревну Шнифа бесстрашно несся по тайным тропам и вскоре выскочил на ту улицу, где находилось «Швейное предприятие Лимма Торквиста», в котором на самом деле никакого Лимма никогда не было, а были только Бо и Кларк, занимавшиеся скупкой деталей к беспилотникам под прикрытием Большого Патрика — главы преступности центрального района города.
   Оставив велосипед у двери, Шнифа вошел в конторку и слегка оробел, почувствовав на себе неприязненный взгляд Кларка.
   — Чего тебе? — спросил тот.
   — Мне нужен Патрик. Срочно.
   — Патрик ему срочно нужен… — пробурчал Кларк и, повернувшись в сторону занавески, крикнул: — Патрик! Иди уже, приперлись тут к тебе…
   Вскоре в конторку вышел Патрик. За поясом у него по обыкновению торчал пистолет, а во рту дымилась сигарета.
   — Чего тебе, Шнифа?
   — Гастон велел передать, что на Болотном рынке появлялись двое чужаков. Сказали, что не местные и что хотят быстро скинуть фоноскоп. Гастон сказал им, что здесь таким не торгуют, чтобы ехали в другой город. По повадкам похожи на копов.
   — Ты их тоже видел? — спросил Патрик, затягиваясь.
   — Видел. Очень манерные, на автомобиле, в пиджаках и в шляпах. Но морды суконные…
   — А если это настоящие клиенты? — вмешался Кларк. — У них, может, товар хороший, а твои придурки их из города турнули!
   — Тебе мало прошлого раза? — повысил голос Патрик. — Среди моих людей потери — восемь раненых под правую лопатку!
   — Почему под правую? — спросил Кларк удивленно.
   — А я почем знаю? Так решил тот парень, что стоял перед конторкой с «пушкой» в кармане, а ты перед им деньгами светил…
   — Он выглядел как нормальный клиент, а с оружием у нас многие ходят, время такое…
   — Значит так, Шнифа! — снова заговорил Патрик. — Вернись к Гастону и скажи, что мне здесь нужны четыре человека с дробовиками.
   — Ага! — с готовностью кивнул курьер.
   — Если эти копы сюда доберутся, я хочу, чтобы у нас было чем их встретить. Все, иди.
   Шнифа выскочил из конторки, и дверь закрылась, а Патрик остался стоять, продолжая о чем-то думать.
   — А может, ну их? Может, давай на сегодня закроемся? — предложил Кларк.
   — Да? — ожил Патрик, снова затягиваясь сигаретой. — А ты подумал, что они могут караулить нас здесь целую неделю?
   — Почему это?
   — Потому что им могли дать такой приказ — передушить всех крыс, и точка. Поэтому лучше мы их дождемся и все выясним. Может даже оказаться, что они действительно обычные клиенты, тогда мы еще и бабла наварим. Разве плохо?
  

  

   

    45
   

   Промаявшись в машине минут пятнадцать, Рем наконец увидел Фреда, который вышел из магазина и направился к стоянке.
   Судя по его легкой походке и по тому, как он улыбался, щурясь на солнце, Рем понял, что магазин они нашли правильный и напарник взял все, что нужно, и соответствующего качества.
   Повторять вчерашние химические эксперименты никому не хотелось, от этого у них до сих пор ломило в коленях и крутило в желудке.
   — Ну что? — спросил Рем, когда Фред открыл дверцу.
   — Все в порядке, старичок, теперь у нас есть чем поправиться, — ответил напарник, усаживаясь в кресло.
   — Что там? — не скрывая нетерпения, поинтересовался Рем и нервным движением пригладил волосы.
   — Представь себе, мне удалось откопать у них «гартур», — сообщил Фред и достал две фляжки крепкого, сорокасемиградусного напитка.
   — О, да у нас сегодня праздник! — воскликнул Рем и потянулся за фляжками.
   — Не-не, приятель, — погрозил ему Фред. — Мы сегодня работаем, поэтому помни — только пригубить…
   — Да что я, не понимаю? — обиделся Рем.
   — На, пригуби, — сказал Фред, отдавая напарнику фляжку. — А я покажу тебе, что взял на сегодняшний вечер.
   Помедлив еще немного, Фред достал из пакета семисотграммовую бутылку коньяка, а за ней большую коробку конфет.
   — О-о-о! — протянул Рем, одновременно выдыхая пары «гартура». — Коньяк с шоколадом! Давненько мы ничего культурного не вкушали. Все больше под чипсы да под жевательную резинку.
   — Пренебрегаем мы культурой, Рем, а ведь это непреходящие ценности, — произнес Фред, убирая коньяк с конфетами и принимаясь за свою фляжку.
   — Про ценности ты хорошо задвинул, — похвалил его Рем, незаметно для себя проходя половину своей фляжки.
   Фред сделал несколько больших глотков «гартура» и оценивающе закивал.
   — Классно, правда? — спросил Рем, лицо которого зарумянилось, а глаза сделались добрее.
   — Хороший «гартур». Гайками, правда, немного воняет, но совсем чуть-чуть.
   — Ну какой «гартур» не воняет гайками? — возразил Рем.
   — Понежский не воняет.
   — Понежский «гартур» не укупишь. Такие цены дерут, что даже страшно…
   Так, перекидываясь ничего не значащими фразами, Фред и Рем незаметно для себя вдруг оказались в конце беседы, однако все еще не имели никаких свежих идей, а идеи им были нужны, ведь они находились на задании.
   — Ну что, Рем, надо что-то думать, — заметил Фред, вертя в руках опустевшую фляжку. Она, конечно, скрасила его утро, но для полета творческой мысли места в ней было маловато.
   — Да я думаю, Фред, думаю, но ничего не придумывается.
   — Надо было спать до упора, а не вскакивать чуть свет…
   — Наверное. Но теперь уже ничего не исправишь, надо так чего-то выдумывать — на сухую…
   Они помолчали, думая об одном и том же. Затем Фред достал коробку конфет и предложил:
   — Хочешь?
   — Давай. Говорят, шоколад стимулирует чего-то там…
   — Деятельность. Умственную.
   Они поели конфет, однако нужные мысли все никак не приходили. Из-под крыльца магазина выбрались две крысы и принялись проверять разбросанный мусор.
   Фред хотел что-то сказать по этому поводу, но сказал иное:
   — А давай, может, по чуть-чуть для творческого мышления? А то ведь шоколад, он стимулирует, но его же еще и подтолкнуть к этому надо.
   — Я не возражаю, Фред. Тем более придумать что-то все равно нужно.
   Они открыли коньяк и после пары тостов стали уже перебирать какие-то варианты, время от времени сбиваясь на посторонние темы, особенно когда мимо проходили женщины.
   Наконец бутылка коньяка опустела, Фред забросил в рот несколько последних конфет и, махнув рукой, сказал: — Впевед, Эм…
   — Куда?
   — Давай по какоу-нибуфь увице…
   Пока напарник прожевывал конфеты, Рем вывел машину на улицу, и они поехали вдоль замусоренных тротуаров, на которых ошивались какие-то бездельники, а приличные люди не попадались в принципе.
   — Ну вот, — внятно произнес Фред. — Что значит благородный напиток — сразу полная ясность.
   — Правда? — с надеждой в голосе спросил Рем.
   — Правда. Притормози возле вон тех ублюдков, на углу…
   — Ты уверен, Фред?
   — Да, Рем. Как никогда раньше.
   Едва Рем остановил машину напротив четверки подозрительного вида юнцов, Фред подхватил с заднего сиденья чемоданчик и, выйдя из машины, направился к ним.
   — Эй, вонючки! — приветствовал их Фред. — Айда за мной, дело есть…
   И зайдя за угол, он скрылся в пропахшем мочой переулке, а четверка бездельников повыхватывала ножи и, трясясь от негодования, побежала следом.
   Рем вздохнул и покачал головой. За Фреда он не переживал, тот был тертым орешком, но что можно выжать из этих наркоманов?
   А Фред уже ждал их в провонявшем переулке и, едва они выскочили из-за угла, распахнул чемодан.
   — Итак, братишки, кто поможет мне сбыть эту штуку, получит пятьдесят лир!
   — Ты это… назвал нас воняющими, так? — уточнил один из четверых, которого Фред сразу прозвал Гундосым и отвечать ему не собирался. Двое других смотрели на фоноскоп, как морские свинки в нотную грамоту, и только четвертый бездельник, светловолосый, с темными тенями под запавшими глазами, осмысленно посмотрел на муляж, а затем показал свой нож и сказал:
   — Давай сюда фоноскоп, кошелек и беги, если успеешь…
   — Отлично, парень, экзамен сдан! — поздравил его Фред и, выхватив пистолет, сделал выстрел вверх, после чего направил оружие на светловолосого. — Бросай нож и пошел вперед — к машине, а вы трое — к стене. Кто дернется, тому сразу пуля. Быстро!
  

  

   

    46
   

   Не успел Рем выйти из машины, чтобы выяснить причину стрельбы, как Фред показался из-за угла, конвоируя одного пленного.
   Затолкав его на заднее сиденье, Фред бросил ему на колени чемоданчик и, сев рядом, захлопнул дверь.
   — Езжай, Рем, сейчас этот парень покажет нам дорогу.
   Рем завел двигатель и тронул машину, посматривая в зеркало заднего вида. Из переулка за ними наблюдали несколько бездельников, однако было видно, что они напуганы.
   — Итак, приятель, куда нам ехать, чтобы продать эту штуку? — спросил Фред голосом человека, который не потерпит никакого саботажа.
   — Я ничего тебе не скажу, полицейская ищейка! — выкрикнул пленный и даже сам удивился своей смелости.
   — Та-а-ак, — многообещающе произнес Фред.
   — Фред, сиденья! Не запачкай сиденья! — напомнил Рем.
   — Не запачкаю, приятель. Я буду аккуратен…
   Залепив светловолосому пощечину, Фред натянул ему на голову его же куртку, а затем принялся обрабатывать кулаками, чередуя удары по ребрам и голове жертвы.
   Тот продержался недолго и вскоре стал умолять не бить его, обещая привезти на место, однако Фред в воспитательных целях нанес еще несколько ударов и только после этого стащил с головы несчастного куртку, чтобы наконец выслушать его.
   — Это… это в соседнем квартале, мистер… — шмыгая подбитым носом, признался пленный. — Называется «Швейное предприятие Лимма Торквиста», но заправляют там Кларк и Бо. И еще Патрик…
   — Кто такой Патрик?
   — О… он очень страшный человек, мистер… Мне теперь из города бежать придется!
   — Да ладно тебе, — улыбнулся Фред и, достав платок, протянул пленному. — Приложи к носу и ничего не бойся, если мы продадим Кларку и Бо нашу железку, они тебя еще благодарить будут. А сейчас показывай, куда ехать, вот тут налево или направо?
   — Направо, мистер… А потом мимо дровяного склада…
   — Отлично, приятель. У тебя есть возможность заработать свои пятьдесят лир.
   — Не нужно, мистер, вы меня лучше отпустите!
   — Всему свое время, парень… Сиди тихо.
   Проехав многолюдную улицу почти до самого конца, они остановились недалеко от двери, над которой и была та самая вывеска швейного предприятия.
   — Это здесь? — спросил Фред.
   — Здесь, мистер… Только можно я уже пойду?
   — А как же пятьдесят лир? Ты не хочешь остаться и посмотреть, чем все кончится?
   — Второй выход у них есть? — спросил Рем, проверяя пистолет.
   — Есть. Только во двор через забор лезть надо… Ну можно я пойду?
   — Отпускай его, Фред, больше он нам не нужен.
   — Ну ладно, раз ты говоришь…
   Фред распахнул дверь рядом с пленным, и тот шмыгнул куда-то в развалины.
   — Я иду с главного входа и предлагаю товар… — сказал Фред, проверяя, как ходит затвор пистолета-пулемета.
   — А я иду с черного хода.
   — Правильно… Ой, какой-то пацан идет!
   Напарники убрали оружие, и Фред опустил стекло, глядя на мальчишку лет девяти, который хотел казаться старше возраста и походить на бывалого бандита.
   — А я знаю, что вы копы поганые, — сказал он и сплюнул под ноги.
   — С чего ты взял? Из-за того, что мы в шляпах?
   — Сегодня вам дадут просраца… Вот увидите. — Мальчишка ухмыльнулся и снова сплюнул.
   — Да я здесь никого не боюсь, у вас здесь мелочь одна вроде тебя, — в тон мальчишке ответил Фред.
   — Ха! Да Патрик вас обоих закопает на два метра! У него пистолет!
   — Подумаешь, пистолет! У меня, может, у самого пистолет! — продолжал Фред.
   — Да? — Мальчишка усмехнулся и, оглядевшись, сказал: — Да там четыре человека пришли с ружьями! Плевать они хотели на твой пистолет!
   Фред открыл дверцу и, подхватив чемодан, вышел. С другой стороны вышел Рем.
   — В таком разе, пацан, мы предложим им мирные переговоры.
   И, оставив невольного информатора, Фред направился к дверям скупщиков краденого. Главное, чтобы не стали стрелять сразу, а потом он их опередит. Обязательно.
   Фред вошел в конторку, и стрелять в него никто не стал, а сидевший на приемке господин выглядел вполне миролюбиво.
   — Что желаете, мистер? — спросил он.
   — Уф! Еле нашли мы это ваше швейное заведение! — признался Фред и вразвалку направился к конторке. — Все, кого ни спросишь, чего-то боятся, пугают каким-то Патриком, а нам и нужно-то всего железку сбагрить.
   Дойдя до прилавка, Фред поставил на него чемоданчик и открыл.
   — М-м-м, в каком он хорошем состоянии, — заметил приемщик и испытующе поглядел на Фреда, но тот лишь пожал плечами.
   — Я в этом ни хрена не понимаю, приятель. Я эту байду за долги забрал, а теперь так получилось, что деньги нужны срочно. Сколько это стоит? Хотя бы штуку ты мне дашь, железка-то вроде важная? Вон стеклышки там…
   Кларк вздохнул, едва сдерживая внутреннюю дрожь. Ему практически даром предлагали новенький фоноскоп, да и клиент не внушал опасений, обычный, средней удачливости бандит из какого-нибудь Ловенбрея. Они там в больших городах все в пиджаках ходят. И банкиры, и прокуроры, и бандиты.
   — Ну, я даже не знаю… Наверное, восемьсот я вам смогу дать.
   — Ну, давай восемьсот, тоже в дело пойдет, хотя этот Рудик должен был мне четыре штуки. Но сбежал, урод, представляешь?
   — Да, нехорошо он сделал… — сказал Кларк и, достав бумажник, стал отсчитывать деньги. В этот момент колыхнулась занавеска и Фред увидел несколько застывших в коридоре вооруженных людей.
   — Патрик! — крикнули из глубины комнат. — Там во дворе какой-то мужик с пистолетом!
   Выхватив оружие, Фред ударил им приемщика, так что тот полетел со стула на пол, а затем стал длинными очередями расстреливать пространство за занавесками.
   Быстро присев, он сменил рожок, и в этот момент грохнул выстрел из дробовика, и хлипкий прилавок разлетелся от заряда картечи.
   Фред метнулся под защиту стены, затем выставил ствол за угол и еще двумя очередями перечеркнул коридор. Снова сбросил рожок и, заменив новым, стал ждать.
   В комнатах ударил дробовик.
   «Это по Рему», — подумал Фред и, быстро выглянув, увидел в коридоре только убитых. Оглянувшись на лежавшего приемщика, он проскользнул между обрывками занавески и уже собрался выглянуть во внутреннее помещение, когда заговорил пистолет Рема: два выстрела, один, еще два и еще один. Стрелял он быстро, прежним рисунком, значит, с ним все в порядке.
   — Фред? — позвал Рем.
   — Я здесь!
   — Ты в порядке?
   — Да, я тут в коридорчике. Там чисто?
   — Чисто, — ответил Рем и вскоре показался из-за угла.
   — Давай сматываться, приятель. Неизвестно, сколько их сейчас прискачет…
   — Да уж бутылку коньяка мы отработали.
  

  

   

    47
   

   Перебросив ружье на другое плечо, Джек посмотрел на Ферлина, но тот сделал вид, что этого не заметил, ведь, для того чтобы его компаньон научился стрелять из такого оружия, ему требовалось хотя бы привыкнуть к его весу.
   — Долго еще идти, Ферлин? — спросил Джек, изнемогая под тяжестью ружья и монтерской сумки, в которой, как он полагал, должны были лежать пятьдесят патронов. Только этим можно было объяснить ее непомерный вес.
   — Нет, недолго, — ответил Ферлин.
   Наконец они подошли к холмам, начинавшимся у края деревенской пустоши.
   — Ну что, здесь? — нетерпеливо поинтересовался Джек, оглядывая пустошь, усеянную старым военным железом.
   — Можно и здесь, — неопределенно ответил Ферлин. — Просто определись сам, чего ты хочешь?
   — А чего я хочу? Ты сказал — научишь меня стрелять, вот я и хочу научиться. Что за странные вопросы?
   — А еще я сказал, что ты будешь учиться в условиях, приближенных к боевым.
   — Ну да, ты так сказал, — согласился Джек и вздохнул. — И поэтому дал мне самому нести оружие и боеприпасы.
   — Молодец, начинаешь понимать. Теперь ты устал и тебе хочется остановиться здесь, то есть устроить здесь позицию, с которой ты будешь поражать вражескую технику, а она вон там, на пустоши…
   И Ферлин указал на разбросанные по округе корпуса древних военных монстров.
   — Скажи, как много у тебя будет шансов, если ты заляжешь здесь, на ровном месте, и откроешь огонь?
   — Наверное, немного… — сказал Джек.
   — Правильно. Залог успешности бронебойщика состоит в том, чтобы произвести несколько точных выстрелов, а затем быстро и скрытно сменить позицию. Здесь, у подножия холма, ты сможешь действовать скрытно?
   — Нет, Ферлин, не смогу. Ладно, пойдем наверх, я уже понял.
   И они стали подниматься по крутому глинистому склону. Для Джека это было не в новинку, но под тяжестью ноши он стал лучше понимать Ферлина и оценивать его выносливость, вспоминая, что с таким весом тот прошел много километров до Ривенских болот и обратно.
   — Ну ладно, я тебе немного помогу, — сказал Ферлин и, догнав Джека, пошел рядом.
   — Как ты мне поможешь? Сумку возьмешь?
   — Нет, я расскажу тебе, что мне вчера удалось выяснить.
   — Ты же перенес разведку на два дня, то есть на завтра!
   — Сначала я думал, что разведку стоит перенести, но вчера с утра отправился в Нур и все выяснил.
   — Ну так и что там?
   Джек даже остановился, так важна была ему эта новость.
   — Топай, не задерживайся… Я побывал в ангаре, где принимают минатурит, и выяснил, что сейчас они принимают его по пятьдесят пять лир за килограмм. Учитывая, что твоя железка весить сто пятьдесят шесть килограммов, ты можешь получить восемь тысяч пятьсот восемьдесят лир.
   — Вот это деньжищи! — произнес потрясенный Джек, сразу забывая про тяжелую ношу. — Ну и когда мы поедем?
   — Когда все немного успокоится.
   — Где успокоится, Ферлин? На военной свалке, что ли? Ты опять боишься старика Друмпеля?
   — Нет, не на свалке, Джек, а в Нуре. Вчера там была сильная перестрелка, швейное предприятие, которому мы продавали фоноскоп, больше не существует.
   — Да?
   Джек пошел медленнее, но не потому что устал, он пытался понять, как это может повредить сдаче минатурита.
   — То есть если ты подстрелишь еще один самолет, тебе некуда будет нести добычу?
   — У меня нет желания подстреливать еще один самолет, слишком много шума это вызвало.
   — Тогда чего бояться? — спросил Джек. Он не понимал, куда клонит Ферлин. Между тем они уже выбрались на гребень холмов, откуда открывался отличный вид на пустошь и «ползущую» по нему вражескую технику.
   — Может так оказаться, Джек, что скупщиков убрали не какие-нибудь конкуренты из той же среды, а служба безопасности корпорации «Крафт».
   — Ничего себе!
   — Да, и хорошо, если они ограничатся скупщиками и не начнут искать охотников.
   — Но как они нас найдут, ты же нигде не представлялся?
   — У этих людей есть собственные методы поиска, на то они и профессионалы.
   — И что теперь?
   — Ничего. Будем сидеть тихо и оттачивать военное мастерство. Вот как ты сейчас. Итак, мы на холме. Занимай позицию, с которой ты сможешь поразить цели и уйти незамеченным.
   Джек выбрал место, заросшее жестковатой травкой, и, раскрыв сошки, стал устанавливать ружье.
   — Молодец. Теперь заряди оружие. Заполненный магазин находится в сумке.
   — Я знаю, — ответил Джек, терзая замок сумки. — Ферлин! Но здесь же камни!
   — Нет, камни справа, а слева снаряженный магазин.
   — Да вижу я твой магазин! Но зачем ты наложил сюда камней?
   — Затем, чтобы патронов тебе хватило на целую неделю индивидуального рейда.
   — Какого еще рейда?
   — Я расскажу, а ты запоминай. Бронебойщик работает не только по целям на поле боя, но и как отдельная диверсионная единица. Он переходит линию фронта, заходит в ближние тылы противника и отыскивает технический парк врага, где стоят танки, бронетранспортеры и шагающие машины. А когда темнеет, забирается на какую-нибудь возвышенность и начинает методично выводить технику из строя.
   — Ну и как ты подстрелишь из этого ружья танк?
   — Танк ты, конечно, не подстрелишь, но в этом и нет необходимости. Достаточно испортить что-то из навесного оборудования, и утром танк в бой не пойдет, останется для ремонта.
   — Но ездить-то он может и стрелять, наверное, тоже…
   — Да, как-то он может даже стрелять, но он уже уязвим. Таким образом, если диверсант испортит десятка два экземпляров техники, противник может вовсе отказаться от наступления, и все это из-за одного-единственного солдата, стрелка-виртуоза Джека-с-Хутора.
   Польщенный шуткой, Джек заулыбался.
   — И вот ты на возвышенности, внизу технический парк противника, а твой сообщник заранее выбрал пять самых важных единиц техники, пометив их уязвимые места. Тебе остается лишь сделать несколько точных выстрелов.
   — Ты это правду говоришь или просто выдумал? — спросил Джек.
   — Высыпь камни, достань из соседнего отделения оптический прицел и поставь его. Тогда ты сможешь сам ответить на свой вопрос.
   — А блок ночного видения? — спросил Джек, разбираясь с разложенными по чехлам приборами.
   — Но разве сейчас ночь?
   — Извини, понял. А баллистический блок?
   — Баллистический блок нужен только для стрельбы на дальние расстояния — свыше одного километра, а также при стрельбе по движущимся целям.
   — Как тогда на болоте?
   — Да, как на болоте. Итак, что ты там видишь?
   — Ферлин, у него никак не останавливается дистанция! Она все время скачет!
   — Не дергай прицел, и ничего не будет плясать. Наводи на объект красное пятнышко, и резкость будет самая лучшая.
   Прошло несколько секунд, прежде чем Джек обрадованно сообщил, что все получается.
   — Я вижу! Ты нарисовал на железе круг!
   — Отлично, стрелок. А теперь обрати внимание на западное направление. Дистанция примерно полторы тысячи метров.
   — А что там?
   — Не знаю точно, но предполагается появление легкого разведчика противника. Возможно, шагающий робот.
   — А где западное направление? — спросил Джек и заелозил по земле, выискивая противника.
   — Джек, стороны света нужно знать! Это основы! Позади нас север, впереди юг, где в таком случае запад?
   Джек поднял голову от прицела и виновато посмотрел на своего инструктора.
   — Ферлин, я же тебе рассказывал, как у нас преподавалась география…
   — На фронте это оправдание тебе не поможет, Джек, и если ты действительно забыл, где запад, свяжись по рации со штабом. Але-але, говорит виртуозный стрелок, не подскажете, в какой стороне запад? А из штаба тебе ответят: «Джек, успокойся, запад у тебя по правую руку».
   Сориентировавшись, ученик стал наводить прицел в нужную сторону, а Ферлин сунул под язык таблетку. В солнечную погоду он чувствовал себя не слишком хорошо.
   — Цель обнаружена! — восторженно закричал Джек, уже втянувшись в эту игру. — Легкий разведывательный робот противника!
   — А точнее, какой модификации?
   — Модификация называется «старик Друмпель». Разрешите открыть огонь?
   — Нет, не разрешаю. А почему не разрешаю, Джек?
   — Потому что у нас задание подстрелить в парке пять важных машин, сэр. И мы не можем сорвать его.
   — Умница. Отыскивай теперь оставшиеся четыре цели. А затем открывай огонь.
   — А почему бы не пальнуть по тому, которого я уже заметил?
   — После первого выстрела ты привлечешь к себе внимание противника, Джек, и он начнет выискивать тебя на возвышенности или накроет ее из миномета наобум, пока ты после первого выстрела будешь искать остальные метки.
   — Понял… — произнес Джек, поводя стволом. — О! Вон вижу четвертый и последний — пятый! Разрешите открыть огонь?
   — Разрешаю. Только патрон еще дослать нужно.
   — А как? — спросил Джек, оборачиваясь.
   Ферлин подошел и помог ему.
   — А как мне дышать, Ферлин? И слушать ли стук сердца?
   — Сегодня ничего этого не будет, стреляй как умеешь. Главное сегодня — вернуться к своим. Откуда вышел, туда и пришел.
   — А зачем?
   — Потом расскажу, стреляй уже. Скоро побудка и в лагере будет полно механиков…
   Раздался выстрел и было видно, как легкого Джека отбросило отдачей.
   Ферлин улыбнулся. Что ему нравилось в компаньоне, так это его упрямство и целеустремленность. Если Джек во что-то вцепится, его уже не оттащишь.
   Снова ударило ружье, и где-то внизу загудел стальной корпус. Попадание.
  

  

   

    48
   

   С холма, как отметил Ферлин, Джек спускался уже чуточку изменившимся. Ружье он повесил на левое плечо, правое у него теперь побаливало, однако настроение у младшего компаньона было боевое.
   Вместе они прошли вдоль всех мишеней, от первой до пятой. В первой пробоин не нашли, во второй и третьей попадания были, но слишком далеко от круга, зато в двух последних пробоины находились не дальше полуметра от очерченных окружностей.
   — Не попал, — огорчился Джек.
   — Ну почему же? Ты попал, и попал как надо, — возразил ему Ферлин. — Что мы можем сказать, глядя на твои результаты? Что ты обучаем. Сначала запулил куда-то в «молоко», но к концу упражнения добился заметного прогресса.
   Настроение Джека снова улучшилось, и он пошел быстрее, то и дело поглядывая на Ферлина и, видимо, желая его о чем-то спросить. Наконец он решился.
   — Слушай, Ферлин, я хочу спросить у тебя совета…
   — Спрашивай.
   — У меня тут с одной девушкой образовалась проблема.
   — Да? — искренне удивился Ферлин. Джек был не из тех, кто слишком интересовался женским полом.
   — Да, Ферлин. Ее зовут Китти Холланд, она из деревни.
   — Я знаю Холландов. Китти тебе нравится?
   — Не так чтобы очень. Только дело в том, что она просит починить ей шкаф.
   — Ну так почини. Какая же тут проблема?
   — Со шкафом проблем не будет, только я подозреваю, что я ей нужен не для шкафа.
   — А для чего же? — сыграл недоумение Ферлин.
   — Ну… полагаю, для этого самого. Ты, как мужчина, меня поймешь.
   — Да, кажется, я начинаю тебя понимать, только с чего ты взял, что догадался о ее тайных намерениях?
   — Дело в том, что один парень к ней уже ходил рубить хворост, а еще один копать яму под нужник.
   — И что?
   — И ничего этого они не сделали. Она их звала только за этим самым, понимаешь?
   — Ну и ты иди за этим самым, если, конечно, сам не против.
   — Я не против, Ферлин, очень даже не против, только не могу решить, брать мне инструменты с собой или так обойдется?
   Сдерживая улыбку, Ферлин с задумчивым видом наморщил лоб.
   — Пожалуй, инструменты взять все же стоит, но не слишком много.
   — Понял. Так я и сделаю.
   Не жалуясь больше на тяжесть ружья и сумки, в которую он после стрельбы собрал все принесенные камни, Джек дошел до дома Ферлина и только там сдал ему оружие и сумку.
   — Ну что, завтра продолжим урок?
   — Нет, завтра, к сожалению, не получится. Мать с тетками из деревни в Нур собралась, так что я весь день один на хозяйстве. Козу придется самому доить и молоко на сыр сквашивать. Короче, мороки будет много.
   Настаивать Ферлин не стал, хотя трудно было предположить, что Джек собирался доить козу весь день. Скорее всего, он наметил визит к Китти Холланд, а отъезд матери был для этого подходящим случаем.
  

  

   

    49
   

   Следующий день выдался для Джека насыщенным. Он успел сделать многое из того, что планировал, а также то, на что не особенно надеялся.
   В отсутствие матери он дважды покормил козу, один раз дал ей воды и два раза подоил, набрав целых пять литров молока и сквасив их в глиняном кувшине. Однако между дойками козы было восемь часов, и за это время Джек успел сходить в деревню к Китти Холланд.
   По совету Ферлина он взял с собой инструменты, однако они пригодились лишь в самом конце визита, когда дело все же дошло до ремонта шкафа. А уже потом, провожая Джека до двери, Китти сказала ему, что он милый и что должен ей теперь полведра картошки.
   Возвращаясь из деревни домой на вечернюю дойку козы, Джек заглянул к Ферлину, и они договорились на другой день продолжить изучение премудрости бронебойщиков.
   Когда стемнело, вернулась уставшая мать с большим узлом всяких припасов, купленных ею в Нуре.
   Проверив, как Джек обошелся с козьим молоком, она о чем-то поворчала и легла спать, а Джек долго лежал без сна, глядя в потолок и вспоминая свидание с Китти. Она все время его подгоняла, пугая приходом родителей, но когда те вернулись, он уже занимался починкой шкафа.
   «Вот и шкаф починил, а все равно полведра картошки должен остался», — подумал Джек и вздохнул.
   Незаметно для себя он уснул, а проснулся уже утром от шума на кухне, где мать откидывала через тряпку сыр и жарила мясо сапиги.
   Джек надел штаны и пошел во двор умываться, а когда вернулся, на кухне его ждал завтрак.
   — Ты вчера в деревню ходил? — спросила мать, когда Джек сел за стол.
   — Ходил, — ответил Джек. — Я часто хожу в деревню.
   — Тебя видели во дворе у Холландов…
   Джек вздохнул. Как ни старался он пройти по деревне незаметно, но все визитеры Китти Холланд становились известны, ведь скрыться от посторонних глаз в деревне было невозможно.
   — Я ходил чинить шкаф, — сказал Джек, глядя в тарелку и ковыряя вилкой мясо.
   — Ты уже взрослый человек, сынок, почти мужчина, и не мне указывать, как тебе дальше жить, но Китти Холланд — это последняя женщина, которую бы я хотела видеть рядом с тобой. Пойми меня правильно.
   Сказав это, мать вышла в гостиную, а Джек стал задумчиво жевать мясо.
   Позавтракав, он надел куртку и, сказав матери, что идет к Ферлину, стал надевать сапоги. Затем распрямился и, повернувшись, позвал:
   — Мам?
   — Чего?
   — Раз уж ты все знаешь, я хочу добавить еще кое-что.
   Мать вышла в маленькую прихожую с выражением крайней обеспокоенности на лице. Кто знает, что сумела внушить ее сыну эта вертихвостка? Может, она взяла с него клятву жениться на ней, и теперь он хочет огорошить этой новостью мать?
   — В общем, я теперь должен Китти Холланд полведра картошки…
   — Это все?
   — Да, все. Наверное, я должен буду занести ей, завтра или через пару дней.
   — Не нужно, я сама занесу.
   — Это будет не очень хорошо, если ты вместо меня…
   — Нет-нет, я передам Кларе, а та занесет. Скажет, это от Джека, и все.
   Джек возражать не стал, ему самому это казалось лучшим выходом. Сейчас ему даже думать об этом свидании не хотелось, а Китти казалась ему противной. И вообще, все то, что между ними было, он представлял себе совсем иначе, по крайней мере в кино это делалось по-другому, но, возможно, Китти смотрела совсем другие фильмы.
  

  

   

    50
   

   К хутору Ферлина Джек подошел около восьми часов утра, когда еще не развеялся туман, но свежие следы от колес заметил сразу.
   — Эй, Ферлин! — крикнул Джек и принялся стучать в ворота.
   — Не стучи, иду открывать, — тотчас отозвался Ферлин, как будто только и ждал этого момента под воротами. Вскоре он впустил компаньона во двор, где обнаружились те же следы.
   Не успел Джек поинтересоваться, что это, как Ферлин указал на нечто, стоявшее возле гаража и прикрытое пластиком.
   — Вон там, Джек, находится без пяти минут реализованная мечта, — сказал он.
   — Правда? Я хочу на нее посмотреть! — воскликнул Джек. Он пробежал через двор, ухватился за край пластика и дернул, обнажая легковое автомобильное шасси, на котором спереди стоял отмытый и сверкавший металлом дизель, а рядом с ним десятилитровая бутыль из прозрачного пластика с какой-то желтоватой жидкостью.
   За моторным отсеком находились руль, педали и два настоящих автомобильных кресла, а не какие-нибудь там лавочки. Покрышки на колесах были разные, но на это Джек не обратил никакого внимания.
   — И что, она уже ездит? — спросил он у подошедшего Ферлина.
   — Она просто летает! Я и не думал, что такое возможно всего с двадцатью лошадиными силами. Хотя, с другой стороны, на ней пока ничего не навешано.
   — А что еще будет?
   — Все будет, Джек. Вон у забора практически весь корпус и три двери. Одной не хватает, но я что-нибудь придумаю. В гараже заднее сиденье, правда, от другого автомобиля. Потом еще обивку надо сделать, и я уже знаю, из какого материала. Ну и, конечно, поставить второй дизель, он у меня пока в растворителе отмокает вместе с двумя маленькими.
   — Ты уже завтракал?
   — Нет, мне пока и не хочется, — отмахнулся Ферлин.
   — Значит, как туман рассеется, пойдем на холмы?
   — Предлагаю изменить сегодняшний план…
   — Не пойдем на холмы? А куда?
   — Предлагаю сегодня отвезти в Нур твою железку.
   — Иди ты! — почему-то испугался Джек и даже отступил на шаг. — Ты же сказал отложить!
   — Ну, я думал, что долго провожусь с автомобилем, а вчера все как пошло, как понеслось, и дизель сразу завелся, и железки кое-какие подходящие нашлись. Я сначала по двору катался, а потом рванул на простор, кругов двадцать вокруг хутора сделал!
   — То-то я вижу, вся трава за забором помята… Но, Ферлин, а не рано ли нам с минатуритом соваться?
   — Тебе деньги нужны или нет?
   — Нужны.
   — Значит, грузим ее на платформу позади сидений. Я там уже и лист железа прикрутил, и ремни приготовил, чтобы груз не болтался. Так что пойдем, дернем кофейку и в дорогу.
   Вытерев руки, Ферлин бросил ветошь в ведро с ржавыми гвоздями и пошел к дому, а Джек последовал за ним, борясь с накатившим вдруг страхом.
   Ферлин всегда заставал его врасплох со своими внезапными идеями. Правда, как потом оказывалось, они лишь выглядели внезапными, а на самом деле представляли собой хорошо продуманные и подготовленные планы.
   «Надо ехать», — подумал Джек и поежился, поднимаясь на крыльцо дома.
   В просторной прихожей вдоль стены были расставлены ящики с множеством «нужных железок». Ферлин продолжал их отыскивать, скупать и добывать всеми способами, его запасы давно уже не помещались в гараже и начали постепенно захватывать пространство дома.
   — Надо будет шкафы поделать, а то скоро через окно заходить придется, — посетовал Ферлин и прошел на кухню, где включил электрический чайник, закипавший за одну минуту. У населения пустошей, где экономили дорогостоящие картриджи, такие чайники считались большой роскошью.
   Джек подошел к старому деревянному креслу и сел, поглядывая по сторонам и отмечая, какие в доме компаньона произошли изменения. А они происходили постоянно. Ферлин был из тех людей, которые не могли сидеть на месте, а учитывая, что руки у него росли из нужного места, он постоянно все усовершенствовал, благоустраивал и упрощал. И этому процессу не видно было конца.
   Вскоре он принес две кружки с кофе, прибавив для Джека большой кусок колотого сахара.
   — Ух ты, спасибо! — обрадовался тот. Он любил сладкое, но на пустошах взять его было негде.
   — Твердый, — заметил он, попытавшись откусить кусочек.
   — Окунай его в кофе, тогда он станем мягче и ты можешь его откусить, — посоветовал Ферлин, оставивший для себя лишь небольшой кусочек.
   — Я думал, ты шутишь про кофе, — заметил Джек, хрустя размякшим сахаром. — Это здесь большая редкость.
   — В армии давали каждый день, вот я и привык. Правда, там на искусственных компонентах, а здесь удалось натуральный достать. Разумеется, он давно просрочен, но я научился восстанавливать его аромат почти до первоначального.
   Джек глянул на дату выработки и уставился на Ферлина.
   — Что тебя так поразило, двухсотлетняя просрочка? — усмехнулся тот. — Да, этот кофе из старинных запасов, которые еще находят кое-где в подземных хранилищах. Но потому я и смог его купить, в противном случае мне бы не хватило моей пенсии.
   — И как же ты его восстанавливаешь? — спросил Джек, уже по-иному глядя на свою кружку.
   — А просто бросаю вакуумную упаковку в индукционную печку, держу десять секунд и вытаскиваю. Когда она остывает, кофе внутри как свежий. Тебе вообще нравится?
   — Я его второй раз в жизни пробую, — ответил Джек. — Когда с сахаром, ничего, а так он слишком горький. Зачем делать горькие напитки, Ферлин? Да еще такие дорогие, как ты говоришь?
   — Нет, первый раз ты пробовал ту дрянь из пемаксола и координированной наноприсадки. Стоит он гроши, но и вкус такой же. А это, Джек, настоящий кофейный корень, который добывают на дне холодного океана. Роботы-редукторы ползают в абсолютной темноте на глубине пяти-шести километров и все стригут, стригут, стригут… — Ферлин вытянул вперед руку, показывая, как роботы клешнями снимают урожай, и Джек даже поежился, такими сказочными выглядели эти движения. — А потом они складывают корень в бункеры и подают на тросах к поверхности, где их собирает судно-сборщик и увозит на перерабатывающую фабрику.
   — Понятно, почему он такой дорогой.
   — Ну а ты думал.
  

  

   

    51
   

   Кофе был выпит, сахар съеден, и Ферлин начал собираться, переходя из комнаты в комнату, что-то кладя в карманы, что-то, наоборот, выкладывая. В этот раз он надел куртку подлиннее и посвободнее, а еще шляпу из валяной шерсти.
   — Ну, приятель, а это тебе, — сказал Ферлин и, подойдя к Джеку, протянул ему револьвер и пояс со сменными кассетами.
   Джек поднялся и несмело принял оружие.
   — А как же ты, Ферлин?
   — Я взял другой пистолет. Умеешь им пользоваться?
   — Один раз стрелял из пистолета Санифа.
   — Но то был пистолет, и спуск у него попроще, а этот с самовзводом, смотри…
   И Ферлин быстро пощелкал спусковым крючком, отчего барабан стал прокручиваться.
   — Прелесть его в том, что никогда не откажет. А еще ему не нужен предохранитель, а это в боевой суматохе бывает очень важно, особенно для новичков. Давай я прилажу тебе кобуру, чтобы ты не порвал штаны, если придется быстро его вытаскивать. Ну-ка повернись…
   — Эй, Ферлин, куда ты ладишь кобуру? — воскликнул Джек, видя, что компаньон пристраивает ему ремни куда-то на плечо и под мышку.
   — А куда надо? — невозмутимо поинтересовался Ферлин, продолжая делать по-своему.
   — Нужно на пояс под правую руку, чтобы я раз — и мог быстро выхватить его!
   И Джек показал, как бы он быстро выхватил револьвер из набедренной кобуры.
   — Это ты в кино видел?
   — Ну да. Там они стреляли очень быстро и метко. Не хуже тебя, Ферлин…
   — Там у них другой климат, Джек.
   — Ты думаешь?
   — Уверен. Поэтому мы будем делать так, смотри…
   Ферлин закрепил кобуру слева, чуть выше пояса Джека, и сунул в нее револьвер.
   — Если перед тобой появился противник и тебе нужно быстро выстрелить в него…
   — Я выхватываю пистолет и…
   — Никаких пистолетов. У тебя револьвер, пора привыкнуть различать их, — заметил Ферлин, забирая у Джека оружие и возвращая в кобуру. — Итак, слушай дальше. Появился противник, а ты стоишь к нему лицом. Поэтому сворачиваешься винтом, то есть ноги остаются на месте, туловище вот так. — Ферлин руками помог Джеку повернуть плечи. — Теперь, когда ты так повернут, видимая противником площадь твоего тела сократилась почти на сорок процентов.
   — Как сложно, Ферлин…
   — Ничуть. Вернись в исходное положение, а теперь ты заметил угрозу, и тут же поворачивайся, одновременно двигая руку к револьверу. Раз! И оружие у тебя в руке, направлено на противника, а он видит только половину твоей фигуры.
   — Но так я не смогу прицелиться.
   — При стрельбе с близкой дистанции, а особенно по множеству целей на прицеливание нет времени.
   — Но как тогда не промахнуться? Когда мы стреляли у Санифа, то не попали в керамическую плитку даже с пяти шагов.
   — Для этого нужно тренироваться. Вот сдадим минатурит, у тебя появятся деньги, ты купишь револьверных патронов и будешь стрелять.
   — Ладно. Тогда давай еще раз. Сначала я стою прямо, так, Ферлин?
   — Правильно.
   — Появилась угроза, я сворачиваюсь, одновременно хватая револьвер, и бах!
   — Молодец, почти без ошибок.
   — Я не запомню все с первого раза.
   — Я и не прошу.
   — Может, я пальну несколько раз во дворе?
   — Ну нет, ты еще не разбогател, а патроны денег стоят. На первый раз сойдет и так. Идем грузить твою железку.
  

  

   

    52
   

   Через полчаса, когда сошел туман и выглянуло солнце, тарахтящий дизелем автомобиль выкатился из ворот хутора.
   — Сегодня мы поздно, не опоздаем? — спросил Джек.
   — Нет, просто они поздно начинают работать… Ну как тебе машина?
   — Очень мягко едет! Вот только тарахтит очень!
   — Это временно! Я уже прикинул, как усовершенствовать глушитель, но его надо будет делать сразу на два дизеля. Смотри, всего двадцать лошадиных сил, а как разгоняется!
   Джек невольно представил повозку, запряженную двадцатью пони. Наверняка бы они стали мешать друг другу и кусаться. Пони бывали очень драчливые и не выносили никого из сородичей, а еще могли поддать копытом хозяину, если подходил пьяный.
   — Ну как тебе? — снова спросил Ферлин.
   — Очень мягко! — гнул свое Джек, не зная, как еще оценить этот автомобиль. Вместе с тем он положительно отметил отсутствие картриджей, а Ферлин его заверил, что бутыли, которая стояла рядом с мотором, хватит на неделю ежедневных прогулок в Нур и обратно.
   Зачем Ферлину ежедневно ездить в Нур, Джек не понял, но из вежливости покивал головой и похвалил экономичность новой машины.
   В город они въехали с другой, нежели обычно, стороны, попав на пустынные северные окраины. Пригородов здесь не было, их место занимали разрушенные и почти полностью растасканные промышленные и складские корпуса. Все станки Ферлина были родом из этих мест, а половина домов северного Нура поднялась благодаря грабежу этих развалин.
   Проехав по укатанной грунтовой дороге, Ферлин и Джек попали на городскую улицу, которая оказалась слишком пыльной.
   — Смотри, птица! — воскликнул Джек, показывая на висевшую в проеме окна клетку.
   — Попугайчик! — ответил ему Ферлин. — Волнистый!
   — Волнистый? — переспросил Джек и оглянулся, однако они уже проехали дальше.
   На пересечении с другой улицей их пропустил настоящий автомобиль, сидевшие в нем двое молодых людей стали покатываться со смеху, тыча пальцами в сторону тарахтевшего монстра.
   Джека это задело, а Ферлин остался невозмутим.
   — Придурки какие-то! — прокричал Джек, но Ферлин и на это не обратил внимания. Лишь пару минут спустя он нагнулся к Джеку и сообщил:
   — Через два поворота будем на месте!
   — Хорошо! — прокричал в ответ Джек, и в животе у него закрутило от нового приступа страха.
   Вскоре они остановились перед металлическим ангаром, невесть как уцелевшим после стольких лет разграбления промышленной зоны. На его жестяных стенах размочаленной кистью и какой-то бурой краской было выведено: «Прием разн. металлов».
   Чуть пониже и подальше имелись и другие надписи, но к деятельности приемного пункта они отношения не имели.
   Ферлин заехал на грунтовую стоянку, развернул машину так, чтобы было удобно выезжать, и, сойдя на землю, достал из кармана две пары очков, одну из которых подал Джеку.
   — Зачем это? — спросил тот.
   — От бликов.
   — От каких бликов?
   — Да, может, и ни от каких. Там видно будет.
   Джек надел очки, затем дотронулся до кобуры, проверяя, на месте ли револьвер, и они направились к воротам ангара.
   Ферлин открыл одну из створок, и компаньоны зашли внутрь, застав в большом помещении двух приемщиков, которые сидели в углу на железных стульях и курили.
   — Эй, вам чего? — крикнул один из них, даже не поднимаясь.
   — Вы работаете? — спросил Ферлин.
   — Работаем… — Приемщик поднялся и направился к клиентам, а его напарник закинул ноги на освободившийся стул.
   — Что у вас? — спросил приемщик, переводя взгляд с одного посетителя на другого.
   — У нас минатурит, — сказал Ферлин.
   — Минатурит? Он же давно кончился!
   — А это что у вас висит? — спросил Ферлин, указывая на большой щит, на котором были написаны расценки на прием различных металлов. Был среди них и минатурит.
   — Нет, ну мы его, конечно, принимаем, только сейчас мало кто носит и совсем по чуть-чуть… А у вас сколько?
   — Больше ста кило.
   — Больше ста кило? — не поверил приемщик. — И где он у вас?
   — В машине. У вас есть тачка?
   — Тачка? Да, у нас есть тачка… — растерянно ответил приемщик. Он повернулся к напарнику и крикнул:
   — Ференц, тут люди привезли больше ста килограммов минатурита, мы пойдем привезем его на тачке!
   — Понял! — ответил Ференц и, бросив сигарету, поднялся и вышел через массивную стальную дверь.
  

  

   

    53
   

   Джеку поведение второго приемщика показалось подозрительным, и он покосился на Ферлина, однако того, казалось, не заботило ничего, кроме грузоподъемной тачки, которую он помогал катить первому приемщику.
   Они вышли из ангара, перегрузили с машины драгоценный груз и вернулись обратно, где уже были Ференц и два других человека подозрительной наружности.
   — А вот и наши эксперты! — воскликнул первый приемщик и подмигнул Джеку. — Большие специалисты. Если клиенту что-то непонятно, они тут же подробно объяснят.
   Тележку остановили под яркими лампами, и «эксперты» подошли ближе.
   — А чего это вы в очках? — спросил один из них, озадаченно глядя на клиентов.
   — Они защищают от бликов, — пояснил Ферлин.
   — От каких бликов?
   — От разных. Проверяй железку…
   «Эксперты» переглянулись, затем один из них достал спектрометр и, царапнув напильником край детали, приложил к нему прибор.
   — Ну да, сверху минатуритовое покрытие, однако под ним обычный металл. Какая-нибудь медь или даже сталь, — сказал он скучным голосом. — Можем дать вам за это пятьдесят лир.
   — За пятьдесят лир, конечно, спасибо, но если вы тут эксперты, проверяйте целостность детали на своем приборе. Вон у вас в углу «дром» стоит, я не ошибаюсь? Или он неожиданно поломался?
   — Нет, не поломался…
   «Эксперты» и первый приемщик обменялись быстрыми взглядами и покатили коляску к столу диагностической установки. А Джек вдруг увидел у дальней стены нечто чрезвычайное и, дернув Ферлина за полу куртки, указал глазами на неожиданную находку.
   Ферлин посмотрел в ту сторону и кивнул, давая Джеку понять, что принял это к сведению.
   А у стены стоял самый настоящий робот, очень похожий на тех, которые спускались по аппарелям из дискорамы.
   Правда, этот был чуть пошире, а на месте оружия у него зияла пустота с приводящими тягами. Зато штурмовой крюк на другой лапе присутствовал, а передние броневые пластины были испещрены вмятинами от пуль и осколков.
   Лопатку переложили на исследовательский стол и включили установку. Это была та же же машинка, которой Ферлин и Джек пользовались в гараже, только несравнимо больше.
   Вскоре все стало ясно, деталь оказалась цельной, спорить с этим было бесполезно. Джек ожидал, что их попытаются обмануть на взвешивании, однако приемщики и эксперты вдруг сделались очень благожелательными и взвесили лопатку точно до грамма.
   — Итак, господа, мы вам должны восемь тысяч пятьсот девяносто две лиры! — произнес один из «экспертов». — Сейчас мы с Грегом принесем деньги.
   Они направились в свою подсобку, а вместе с ними ушел и Ференц, первый же приемщик остался с клиентами и как мог излучал доброжелательность.
   Массивная дверь подсобки вдруг приоткрылась, и выглянувший Ференц крикнул:
   — Джорджи! Тебя к телефону!
   — О, прошу прощения, я сейчас вернусь! — виновато улыбнулся первый приемщик и убежал, не забыв захлопнуть за собой стальную дверь.
   — Эй, Ферлин, они что-то замышляют! — воскликнул Джек, затравленно оглядываясь.
   — Ты думаешь? — в тон ему спросил Ферлин. В этот момент со стороны якобы сувенирного робота раздался щелчок, машина зажужжала приводами и отошла от стены.
   — Ферлин, он ожил!
   — Вижу, приятель…
   Прогрев масло, боевая машина пошла в наступление, идя на полусогнутых опорах и размахивая пощелкивающим штурмовым крюком.
   — Бежим, Ферлин! — завопил Джек так, что звонкое эхо заметалось в жестяных стенах ангара. Но старший компаньон вдруг вытащил из-под куртки обрез противотанкового ружья и, вскинув его, влепил бронебойный снаряд в центральную пластину.
   Пробить ее сразу не получилось, в месте попадания остался лишь маленький кратер. Опешивший было робот снова двинулся вперед, но Ферлин послал второй снаряд, который попал в то же место.
   Брызнули искры, кратер стал шире и заалел раскаленным металлом.
   Раздался третий выстрел, и снаряд прошил корпус насквозь, выворотив из спины куски каких-то блоков.
   Робот покачнулся и упал навзничь, а Ферлин очередным выстрелом снес роботу опору, а последним, пятым, продырявил смазочную систему.
   Фонтан масла ударил в потолок, по ангару поплыл запах гари.
   — Джек, три пули в железную дверь! — скомандовал Ферлин, доставая из кармана какую-то коробочку.
   — Это бесполезно, Ферлин, она слишком толстая!
   — Делай, что я тебе сказал! Нужно, чтобы они отбежали от двери!
   Джек выхватил револьвер и, прицелившись, сделал три выстрела. Три пули ударились в дверь, но не причинили ей вреда, оставив лишь едва заметные вмятины.
   — Молодец! — похвалил его Ферлин и, достав из коробочки патрон к противотанковому ружью, подбросил его на руке. — Горячий!
   Затем отвел затвор, дослал одиночный патрон и, подняв обрез, сказал:
   — Встань за мою спину и открой рот! Быстрее!
   Удивленный Джек так и сделал. Едва он открыл рот, как в ангаре сработала какая-то жутко яркая вспышка, от которой Джек перестал слышать, а во рту у него сделалось кисло.
   — Ну вот, надеюсь, что они выжили, — произнес Ферлин. Джек выглянул из-за его плеча и увидел огромную круглую пробоину, примерно два метра в диаметре, которая захватила часть стены и половину двери. Весь дальний угол оказался засыпан шариками расплавленного металла, а из вскрытых стен торчало оплавленное стекловолокно.
   — Вперед! — скомандовал Ферлин, и они поспешили к пробоине. В дальнем конце пристройки еще горел свет, а в длинном коридоре стонали двое в обгоревшей одежде. Еще двоих Ферлин с Джеком обнаружили в офисной части, они тоже получили ожоги, но не такие сильные.
   — Итак, господа! Прошу предоставить наличные, а то мы очень спешим! — объявил им Ферлин, однако те ничего не слышали.
   Впрочем, появления клиентов в бликозащитных очках хватило, чтобы один из работников торопливо открыл сейф и стал отсчитывать необходимую сумму.
   — У… у вас не будет сдачи?! — спросил он, крича слишком громко и показывая пачку в десять тысяч лир сотенными купюрами.
   Ферлин взял у него деньги, отсчитал тысячу и вернул. Остальное положил в нагрудный карман.
   — Но это же нечестно, — жалобно простонал второй работник.
   — Все честно, господа, ведь мне пришлось потраться на патроны.
  

  

   

    54
   

   Домой они добирались молча. Ферлин всегда был немногословен, а Джек все еще переживал события неожиданно жаркого боя, все еще слышал звуки выстрелов, команды Ферлина и чувствовал запах гари, и лишь на мгновение мелькала и пропадала вновь мысль о том, что он теперь богат.
   Да-да, его жизнь должна теперь измениться, но как? И что он станет делать?
   Когда компаньоны заехали во двор и закрыли ворота, Джеку показалось, что они никуда и не выезжали, но лихорадочная улыбка на лице Ферлина говорила, что нет, все это было.
   — Ты заметил, как быстро завелся мой дизель там, на стоянке?
   — А это быстро? — спросил Джек, не в состоянии вспомнить, как садился в автомобиль и что там заводил Ферлин.
   — Ну конечно, быстро, учитывая, что у меня нет стартера! Смотри, это моя фирменная фишка, пружинный стартер. Я завожу рычагом пружину, затем цепляю на вал двигателя и отпускаю. Она дает ему двадцать три энергичных оборота, и он заводится.
   — Здорово… — сказал Джек и вздохнул. Потом посмотрел на укороченное ружье и покачал головой.
   — Ты испортил свое ружье, Ферлин, на чем я теперь буду тренироваться?
   — Я испортил другое ружье, Джек. Твое лежит в целости и сохранности.
   — Так у тебя было два?
   — У меня их больше. Но это секретная информация, понял?
   — Так точно, сэр. Только, по-моему, тут еще кое-каких деталей не хватает.
   — Молодец, хвалю. Я не только укоротил ствол, но и сократил масляный радиатор.
   — А у ружья есть радиатор?
   — Ну конечно, а как, по-твоему, охлаждать масло в масляном амортизаторе? Только проталкивая его через радиатор. Но поскольку укороченная винтовка нужна лишь для кратковременного боя, можно обойтись без системы охлаждения. А это минус два с половиной кило. Не слабо?
   — Не слабо.
   — Ты как вообще себя чувствуешь?
   — Как будто немного ушибленный.
   — Слышишь нормально?
   — Вроде да, — кивнул Джек и на всякий случай пощелкал пальцами возле уха. — Да, слышу хорошо, но все как будто через вату…
   — Тогда это от нервов. Временно. Ну, пойдем в дом, в таком состоянии лучше посидеть на месте, да и оружие сдать надо. Ты револьвер-то не потерял?
   — При мне, — ответил Джек и похлопал по кобуре.
   Ферлин отпер дверь, и они вошли в дом, где все еще ощущался запах кофе.
   — Мяса хочешь? — предложил Ферлин, снимая шляпу и куртку и ставя в угол укороченное ружье. Джек заметил у компаньона кобуру с пистолетом на том же месте, где у него самого был револьвер.
   — Значит, ты подстраховался? — спросил Джек.
   — Ты про пистолет?
   Ферлин снял кобуру и положил на стол. Затем выложил рядом стопку денег.
   — Дело денежное, опасное, поэтому одного ружья могло оказаться мало… Сейчас мясо принесу.
   Он вышел на кухню и вскоре вернулся с глубокой тарелкой, в которой было мясо сапиги, правда, не в том виде, каким его привык есть Джек.
   — Что это за мясо? — спросил он, принюхиваясь.
   — Маринованное. Я его с солью и специями мариную. Четыре дня, и готово.
   Джек попробовал. Чем-то это напоминало ему корни прибрежной осоки, которые разрастались поздней весной и имели молочный привкус. Джек носил их домой мешками, и мать их так же мариновала в бочонке. Обычно выходило много, хватало до следующей весны.
   — Понравилось?
   — Нормально.
   — Ладно, надо сделать расчет. Ферлин поднялся, взял с полки жестяную коробочку и, открыв ее, достал несколько мелких банкнот и монет по одной лире. Затем пересчитал деньги в стопке, убрал несколько сотенных ассигнаций, добавил несколько из жестяной коробки и подвинул деньги Джеку.
   — Вот твои восемь тысяч пятьсот девяносто две лиры. Поздравляю, Джек, ты стал богачом. А теперь бери деньги и пойдем их прятать.
   — А куда?
   — Ко мне в подвал. Ты же не понесешь их домой, правильно? Ведь ты, насколько я понял, еще не решил, что будешь с ними делать. А раз так, их надо спрятать.
   Джек взял деньги и последовал за компаньоном, вполне обычно и буднично, хотя совсем не так представлял себе тот момент, когда станет богатым.
   Он думал, что будет радоваться, ощущать прилив счастья, но ничего такого не было, только странная пустота.
   «Это от нервов. Временно», — вспомнил он слова Ферлина. Наверное, тот был прав.
   Компаньоны спустились в подвал, о существовании которого Джек даже не догадывался. Кроме длинных полок, на которых хранились продуктовые запасы, тут были и несколько стальных ящиков, вполне подходящих для хранения каких-нибудь ценных вещей.
   — Вот этот. Посмотри, он тебе нравится? — спросил Ферлин, освещая фонариком небольшой сейф.
   — Вроде ничего.
   — Я тоже так думаю. Тем более что он пустой.
   — А остальные, что ли, полные? — тотчас спросил Джек.
   — Это секретная информация, — произнес Ферлин и повернул торчавший в скважине ключ. Дверца открылась, и Ферлин посторонился, пропуская к сейфу Джека. Тот положил внутрь деньги и закрыл дверцу.
   — А домой немного не возьмешь?
   Джек не глядя вытащил столировую банкноту, чем вызвал улыбку Ферлина.
   — Приятель, ты напугаешь свою маму, она решит, что ты кого-то ограбил. Возьми двадцать лир, скажешь, что накопал Ферлину железок, а он их удачно продал.
   Джек вернул сотню на место и взял двадцать лир, после чего Ферлин запер дверцу, а ключ отдал Джеку.
   — Спрячь его дома или носи при себе.
   — Спасибо, Ферлин, ты мне сегодня очень помог.
   — Не бесплатно, парень, я заработал на этом больше четырех сотен.
   Они поднялись в гостиную, и Ферлин снова приготовил кофе, а Джеку опять достался большой кусок сахара.
   — Ты меня балуешь, Ферлин! Дома я за полгода столько сладкого не съедаю!
   — Кушай, ты еще растешь, тебе нужно.
   — А тебе? Слушай, Ферлин, а вот скажи мне, что бы ты делал, если бы добыл столько денег? На что бы ты их потратил?
   Ферлин отхлебнул кофе и пожал плечами, прикидывая возможные траты.
   — Я бы стал покупать больше железок, краски выписал бы автомобильной из Ловенбрея. Дом у меня есть. Новый автомобиль купить? Нет, самому мне собирать интереснее, к тому же теперь для этого все имеется. Наверное, не стал бы я делать никаких больших трат и отложил бы деньги на черный день, мне сейчас ни на что тратиться не приходится. Ты же видел, сколько в подвале еды…
   — Да. Ты вроде мясо в банках засаливаешь?
   — Точно подмечено. А потом вымачиваю, лишнюю соль сливаю, и хочешь жарь, хочешь суп вари. И еще у меня там картошка в мешках, она в прохладном месте полгода храниться может.
   — Ферлин, а мне куда эти деньги применить правильнее?
   — Ты можешь отстроить большой кирпичный дом на два этажа.
   — Ух ты! — Джек даже покачал головой, представив на месте их с матерью жилища красавец дом из желтого или даже белого кирпича. — А почему он должен быть именно кирпичный?
   — Кирпичный проще натопить, чем железный. И потом, в новом доме можно сделать водопровод, горячую воду, ванную и теплый туалет.
   — А теплый туалет зачем?
   — Чтобы не ходить на улицу.
   — А что там ходить, до него всего десять шагов? Заодно за козой приглядеть можно, когда по нужде шагаешь — очень удобно. А вот, кстати, про козу — где ее тогда держать? Тоже в доме?
   — Нет, коза останется в сарае, но, возможно, ты и его сделаешь более благоустроенным.
   — Вот как! — произнес Джек и даже перестал грызть сахар, представляя себе благоустроенный сарай для козы. — Ну а сколько будет стоить такой дом и сарай для козы?
   — Думаю, в две тысячи уложишься…
   — Ну допустим, а остальные куда?
   — Можешь открыть в Нуре магазинчик и торговать найденными на военной свалке шпингалетами и гвоздями. Ты всегда находишь чего-нибудь интересное, а вот я, как пойду, только утиль какой-нибудь.
   — Не нравится мне здесь, Ферлин, — признался Джек и вздохнул. — Ни на пустоши, ни в Нуре. Дыра тут у нас.
   — Ты потому и в солдаты захотел?
   — Да, потому. Ну и чтобы курицу попробовать, я об этом тоже часто думаю.
   — В конце концов, можно переехать на юг.
   — В Гулмар, что ли?
   — Ну, Гулмар — это тот же Нур, только чуть побольше. Нет, я имею в виду на другой конец континента. К теплому морю.
   — И во сколько это обойдется?
   — До Ловенбрея на машине, а там уже летают настоящие аэробусы. Десять часов полета, и ты в двадцати тысячах километров отсюда… Представь себе берег теплого моря, белый, утопающий в зелени дом, перед ним площадка, на которой столик и над ним зонт, а под зонтом ты, пьешь какой-нибудь… — Ферлин пощелкал пальцами, подыскивая нужное слово, — какой-нибудь коктейль «маргарита-штосс». Твоя мама в красивом белом платье срезает несколько роз, чтобы поставить в вазу к обеду. Представил?
   Сидевший с закрытыми глазами и с блаженной улыбкой на губах Джек кивнул. Но затем встрепенулся и, посмотрев на Ферлина, спросил:
   — А коза где?
   — Коза осталась в Нуре, Джек. Вы с матерью ее продали, потому что в аэробус с козой не пускают.
   Джек посидел молча несколько секунд, раздумывая о судьбе козы, а затем вздохнул и признался:
   — Без козы плохо, она нас, считай, кормит. А сколько стоит домик с зонтом, который ты нарисовал, Ферлин?
   — Ну, на такой домик у тебя деньжат едва ли хватит, вам один только перелет встанет тысячи в полторы. Но подальше от моря, одноэтажный домик в две комнатки, с водопроводом и теплым сортиром обойдется тысяч в пять. Правда, к этому следует прибавить плату за воду, электричество, немалый налог на недвижимость. Харчи там дороже, одежда. И вся жизнь в целом. Опять же автомобиль там просто необходим, ну и, конечно, работа, а вот с этим там не очень. Лучше, чем в Нуре, но в основном на небольшую зарплату, жить на которую можно лишь в таком же домике, в каком ты живешь и здесь.
   — Какой же смысл тогда переезжать и работать, если жить придется далеко от теплого моря и в таком же домишке, как на пустоши?
   — А вот потому-то люди все еще и живут здесь, а не бегут на юг.
   — Ферлин, а откуда ты столько знаешь про ту сторону континента?
   — Оттуда, что я специально все узнавал. Хотел после госпиталя туда рвануть и обосноваться, но пожил пару недель и понял, что лучше домой. Здесь я на пенсию прокормиться могу, а там никак.
   — Спасибо тебе за все, Ферлин, я пойду, — сказал Джек, поднимаясь. — А сахар с собой заберу и по дороге доем, ничего?
   — Это твой сахар, ешь, когда хочешь.
   — Пойду домой и буду крепко думать, на что потратить эти деньги.
  

  

   

    55
   

   Ночь выдалась беспокойной, потому что для Рема и Фреда она началась только в половине четвертого утра.
   До этого времени они еще как-то держались на ногах, но три дня празднований по случаю успешного выполнения первой половины задания дали о себе знать — напарники ослабели.
   Повлияли на это и напитки, которые пришлось срочно добирать в ближайшем магазине. Это был все тот же ужасный алкоголь местного производства, который еще в первый раз Рем определил как «ракетное топливо повышенной мощности».
   Несмотря на полуобморочное состояние, в котором Рем пребывал к концу праздника, он сумел побеспокоиться о завтрашнем нелегком пробуждении и заначил треть бутылки «топлива», которую задвинул под стул.
   Рем грезил наяву, Рем проваливался в глубокий сон, видел короткие кошмары и снова балансировал на грани бодрствования, но через все эти этапы бессознательного бытия его сопровождала надежда на лучшее, он знал, что утром будет чем подлечиться.
   Однако утро для него наступило не в положенный час дня или даже позже, а где-то в половине десятого утра, когда Рем услышал посторонний шум в номере и какую-то возню на полу.
   Со стола падал упаковочный мусор, позвякивали пустые бутылки, свободно раскатываясь по полу, и кто-то то и дело шумно сопел и причмокивал.
   Рем понимал, что еще слишком рано, что нужно еще поспать, чтобы уже вечером с новыми силами и так далее, но непонятные звуки начинали вызывать у него беспокойство, к тому же сильно «горели трубы», а еще требовалось отлить.
   Чем они вчера закусывали? Мочегонными таблетками, что ли?
   «Вот развели всякую сволочь, а теперь ее гоняй…» — подумал Рем, надеясь урвать еще хоть пару минуток.
   «А ведь говорил хозяйчик, клялся, что, мол, ничего нет, все потравили… Вот и потравили, аж бутылки перекатываются…»
   Решив положить конец этому безобразию, Рем открыл глаза и уже хотел крикнуть что-то, чтобы напугать всю живность, но обнаружил, что лежит лицом к стене.
   — А… — он откашлялся. — А я вот сейчас встану и тапками вас всех! Тапками! Поразводили сволочей, пооткормили…
   Рем сел на койке и, обведя взглядом гостиную, где он спал, увидел стоявшего у стола человека, который прямо из горлышка добивал его заначку.
   — У-у-у… Убью! — проревел Рем и, сунув руку под подушку, вспомнил, что пистолет остался в чемодане.
   Они с Фредом давно договорились не доставать оружие из багажа, если предстояла пьянка, а пьянка предстояла всегда, поэтому оружие брали, только выходя из номера.
   — Фре-е-ед! Тут какая-то сволочь пьет наш утренний коктейль! — закричал Рем. В ответ раздался грохот, когда Фред свалился с кровати, но затем напарник показался в дверях в трусах и одном носке.
   — Пристрели эту сволочь, Рем… — произнес он, глядя куда-то на осветительный плафон.
   — Отставить! Прекратить немедленно, всем оставаться на своих местах! — прокричал незнакомец и, громко икнув, опустился на стул. — Полиция города Нура, капрал Вормут…
   — Поразводили сволочей, пооткормили… — снова проворчал Рем, затем поднялся и, побалансировав между столом и туалетом, все же засеменил в туалет. Тем временем Фред отправился в ванную и там, встав под ледяной душ, принялся хлопать себя по животу и ляжкам, приговаривая «ай, зараза…», «ай, жжется зараза…».
   К тому моменту, когда Рем вышел из туалета, взбодрившийся Фред вывалился из ванной в мокрых трусах и с полотенцем на шее.
   — Фред, он выпил нашу эту самую… — сказал ему Рем, так и не вспомнив название пойла.
   — Я ее у вас не выпил, я ее у вас изъял как вещественное доказательство, — сказал полицейский и снова икнул.
   — Ай-яй-яй, — покачал головой Фред, садясь на стул напротив капрала. — При исполнении служебных обязанностей и пьяный…
   — А… у меня сейчас тяжелый период, — признался капрал и снова проверил стоявшие на столе бутылки.
   — Как ты сюда попал? — спросил его Рем, садясь на койку.
   — Через дверь. Мне хозяин второй ключ отдал.
   — И что тебе здесь надо?
   — Я по делу…
   — По какому?
   — Третьего дня… Отставить, четвертого дня на улице Брюнс была перестрелка…
   — И чего? Мы тут при чем?
   — Да, — поддержал напарника Фред и стал вытирать полотенцем голову. — Мы-то тут при чем?
   — Вас там видели.
   — Кто нас там видел?
   — Полицейские осведомители. К тому же вы избили мистера Фокслерга по кличке Белый. По лицу и так далее.
   Капрал с тоской огляделся, снял фуражку и, приладив волосы, снова надел.
   — Я обязан принимать меры. Вызов в участок, снятие показаний и так далее…
   — Хорошо, к какому часу прийти в участок? — пошел на принцип Рем.
   — Да прямо сейчас и пойдем, — сказал капрал, впрочем, без особой уверенности.
   — А давай мы тебе документы предъявим? — предложил Фред.
   — Зачем? Вы же, наверное, из корпорации. Вам здесь все можно и так далее…
   — Но если нам все можно, какого хрена ты сюда лезешь? — вернулся в беседу Рем. — Мы, между прочим, твою работу делаем, вычищаем здесь то, что вы здесь поразводили и пооткормили…
   — Ладно, не лечите меня. У меня сейчас тяжелый период. Дайте на бутылку и разойдемся.
   Рем дотянулся до валявшегося на полу пиджака, поднял его и, порывшись в карманах, нашел скомканную пятерку.
   — Вот, держи, — сказал он, бросив ее капралу.
   — А вот еще, — продолжил Рем, доставая монету в одну лиру. — Получишь и ее, если подскажешь, как нам найти одного человека.
   — Какого? — с готовностью спросил полицейский.
   — Короче, хороший стрелок из бронебойного ружья, а может, и снайпер. Он за пустошами на болотах, Ривельских, кажется…
   — Знаю такие, — кивнул капрал.
   — Он там беспилотник подстрелил и продал сюда…
   — На улицу Брюнса?
   — Точно. Подскажи, как его найти и с чего начать?
   — Да тут и думать нечего. Идите в вербовочный пункт, подойдите к майору Варбитцу, он вам за пятерку даст всю информацию.
   — А ведь точно! — воскликнул Фред и хлопнул себя по животу. — В вербовку дуть надо!
   Рем бросил капралу монету, тот поймал ее и, поднявшись, направился к двери.
   — Ну, удачи вам в поисках, — сказал он, заметно повеселев в предчувствии выпивки.
   — И тебе, приятель. И позови нам сюда хозяина.
   — Хозяина? — Капрал остановился и почесал затылок. — Вы его не того?
   — Нет, он нам для хорошего дела нужен, — заверил полицейского Рем, и тот ушел. Вскоре появился Гурфингель, который, скорее всего, дежурил под дверью.
   — Ты что же нас сдал, а, хозяин? Какой ты нам после этого друг? — строго спросил Фред.
   — Я ни одним пальцем против вас! А только за вас, честное благородное! — заволновался Гурфингель. — Чтобы мне так жить, если…
   — Ладно, проехали, — махнул ему Рем. — Вот тебе десять лир, сгоняй в магазин и принеси бутылку. Только не ту дрянь, которую за углом продают.
   — Хорошо! Обернусь за одну минуту! — воскликнул Гурфингель, покрываясь пятнами. Подскочив на носочках к Рему, он взял деньги и, кланяясь, стал отступать к двери. — А он мне под нос пистолет, понимаете? А я-то за вас! Целиком за вас!
  

  

   

    56
   

   Пока Гурфингель бегал за опохмелкой, Рем принял душ. А когда вышел в гостиную, увидел там Фреда, который с задумчивым видом стоял у окна и глядел на лежавшую на подоконнике рацию.
   — Ты чего там высматриваешь?
   — Да вот смотрю, передача ночью была…
   — Что значит, была передача? Может быть, вызов? — Рем взял пиджак и, встряхнув, повесил на стул, затем поднял с пола и аккуратно свернул брюки. — Это, наверное, наш капитан интересовался, как у нас идут дела. Потрезвонил и перестал, решил, что мы на задании.
   — Нет, скорее всего был разговор. Тут даже время указано…
   — Ну кто там мог говорить? Не коп же?
   — Коп утром пришел, а ночью мог говорить я…
   — Ты?! — Рем подошел к напарнику и уставился на него с высоты своего роста. — Какого хрена, Фред? Что ты ему наговорил?
   — А я почем знаю? Четыре с лишним минуты трепались…
   Он снова взглянул на регистрационный экран рации и вздохнул.
   — Хорошо еще, что этот коп к нам забрался, а то бы так и газовали до упора.
   — И ничего бы не газовали, я как раз сегодня собирался побриться и завязать до конца задания.
   — Ну и что же не побрился?
   — Иди одевайся, Фред, сейчас дернем по двести граммов и помчимся. Машину мы, надеюсь, не пропили, как тогда в Винберге?
   Рем подошел к окну и, увидев автомобиль на прежнем месте, повеселел.
   — Машина на месте, значит, все в порядке.
   Открылась дверь, и появился Гурфингель с целой охапкой бутылок.
   — Эй, приятель! — воскликнул Рем. — А зачем ты этой дряни набрал, да еще так много? Я же тебе говорил…
   — Нет-нет, мистер, вам только вот эта бутылочка! — Хозяин прошел к столу и поставил на него коньяк. — А это моему соседу Манфреду.
   — А твой Манфред сильно пьет?
   — До вчерашнего дня совсем не пил, — трагическим голосом сообщил Гурфингель.
   — А чего вчера случилось?
   — Он получил письмо от родных из Нарадепии, где ему сообщили, что его бывший заместитель таки стал генералом юстиции. Бедняга и плакал, и по комнате бегал, все требовал подать ему Сему Розенталя…
   Гурфингель вернулся к двери и, взявшись за ручку, добавил:
   — Я сегодня, может, тоже немного выпью, так что если понадоблюсь, стучите мне погромче…
   — Хорошо, приятель, постучим погромче, — заверил его Рем, и Гурфингель ушел.
   — Видал, какая драма… — заметил Фред и, подойдя к столу, скрутил на бутылке пробку. — По чуть-чуть?
   — Разливай сразу надвое, нам уже выходить пора, — сказал Рем и, открыв чемодан, увидел, что второй костюм помят еще сильнее того, что висел на стуле.
   — Эй, не гони! — остановил он Фреда, который уже собирался выпить свою долю. — Коньяк нужно пить при галстуке, иди одевайся…
   Напарник покачал головой, но стакан поставил и пошел в свою комнату. В дверях вдруг спросил:
   — А где находится Нарадепия, Рем?
   — В Квисленде?
   — Почему в Квисленде?
   — Нарадепия где-то на севере. А в Квисленде я бывал, там жутко холодно.
   — А что такое тоталитаризм? — спросил Фред, выходя к столу полностью одетый.
   — Тоталитаризм, Фред, это когда мы стоим тут торжественные, при галстуках, и нам очень хочется опохмелиться, но только мы поднимаем стаканы, как врывается капитан Леклерк и говорит: а что это вы, сукины дети, тут затеяли? А ну-ка марш работать, и никакого вам коньяку!
   — Ты говоришь страшные вещи, Рем, — признался Фред и в два глотка выпил коньяк. Затем выдохнул пары и блаженно прикрыл глаза.
   Теперь он мог идти на улицу и работать.
  

  

   

    57
   

   К тому времени, когда Рем с Фредом нашли городской вербовочный пункт, коньяк уже растекся по их венам, сделав веселыми и предприимчивыми.
   — Ага, вон где полицейский! — ткнул пальцем Фред, и Рем заехал на стоянку, где находились два автомобиля, смотревшихся куда хуже, чем их видавшая виды «Импала».
   — Ну и автопарк в этом городе… — покачал головой Рем, и они выбрались из машины.
   — А вербовщики процветают. Смотри, даже газон подстригли.
   Пройдя мимо скучавшего у входа полицейского, напарники вошли внутрь и оказались в приемной. Все стены здесь были завешаны плакатами, призывавшими вступить в какую-нибудь частную армию, как будто и без этой заплесневелой рекламы здесь не было бесконечных очередей из желающих.
   Не успели напарники что-то предпринять, как в коридоре открылась узкая дверь, из которой вышел седой коротко стриженный мужчина в кителе с майорскими погонами.
   — Бардак! Третий месяц бачок подтекает, а им хоть бы хны! — воскликнул он, не замечая посторонних, но затем остановился, посмотрел на них и спросил:
   — Чему обязан? По какой вы тут надобности?
   — Нам нужен майор Варбитц, сэр, — четко, по-военному ответил Рем, которому в свое время пришлось повоевать на корпоративной войне.
   — А вы откуда будете, не из полиции часом? — насторожился майор и машинально дотронулся до нагрудного кармана.
   «Небось пятерочку с утра уже заработал», — подумал про него Фред, скрывая усмешку.
   — Ну что вы, сэр, какая полиция? — заверил майора Рем. — Но если вы и есть Варбитц, то мы к вам по делу.
   — Хорошо. Я люблю посетителей, которые знают, за чем пришли. Идемте в кабинет.
   Майор браво прошагал по коридору и, толкнув нужную дверь, прошел к письменному столу и сел в кресло. Посетители вошли следом, осмотрелись и присели на старые скрипучие стулья.
   — Видите, как у нас не шикарно… Зарплаты маленькие, бонусов не положено, отпуск половинный. В черном теле держат буквально!
   Майор достал пачку сигарет, выхватил одну из них и, прикурив от зажигалки, выпустил к потолку струю синеватого дыма.
   — Я курю, и вам тоже не возбраняется, господа.
   — Спасибо, сэр, но мы курим только после обеда…
   — А судя по тому, как от вас разит коньяком, это был только завтрак, правильно?! — пошутил майор и хрипло рассмеялся. Рем и Фред улыбнулись. Им нравился настрой собеседника, он сам создавал непринужденную атмосферу, чтобы заработать свои деньги.
   — Нам нужна некоторая информация, господин майор, — начал разговор Фред. — Одна строчка в архиве, ничего более.
   — Одна строчка — это немного, — кивнул майор, затягиваясь сигаретой и глядя сквозь дым на посетителей. — Но важно знать, где эта строчка находится.
   — Ну и где она находится?
   — Пятьдесят лир…
   — Нам сказали, что пять.
   — Я вам этого не говорил. — Майор снова коснулся кармана. — Ну ладно, двадцатку на стол, и будем разговаривать.
   Фред достал двадцать лир, но класть их на стол не торопился.
   — Нас интересует стрелок, который мог бы в сумерках поразить летящий беспилотник в точно намеченное место. Причем из бронебойного ружья.
   Сказав это, Фред положил банкноту на прожженный стол, однако продолжал придерживать рукой.
   — Одну минуту, господа.
   Майор вышел из-за стола и пересел за ученическую парту, на которой стоял информационный терминал. Минут пять он сосредоточенно стучал по клавишам, морща лоб и покусывая потухшую сигарету. Видно было, что эта работа дается ему с трудом.
   Наконец дело было сделано, майор распечатал несколько строк на листе бумаги и, вернувшись за стол, положил его на стол.
   — Итак, найдено три подходящих человека. Олаф Грюн, пятьдесят шесть лет, отец семейства, владелец булочной. Военная специальность — помощник бронебойщика. Проживает в Нуре, улица Расин, дом под синей крышей. Далее, Робер Биловский, сорок четыре года, отец семейства, владеет мастерской по сварке металлических каркасов. Военная специальность — снайпер. Есть опыт работы с бронебойным ружьем. Проживает в пригороде Нура, в пяти километрах западнее, в кирпичном доме у рощи. Ну и последнее, Ферлин Кокс, двадцать девять лет. Холост, детей не имеет. Занимается починкой разной утвари. Военная специальность — снайпер-бронебойщик, имеет награды за боевые действия. Вторая военная специальность — механик по ремонту электронно-механической материальной базы. Проживает в пятнадцати километрах от города на северо-восток, на хуторе на Хуторской пустоши.
   С видом победителя майор свернул листок вчетверо и подал Фреду, тот убрал руку с банкноты и взял листок, после чего они с Ремом поднялись.
   — До свидания, господин майор, приятно было с вами познакомиться.
   — До свидания, сэр, — сказал Рем, и напарники вышли из кабинета.
  

  

   

    58
   

   Адрес Ферлина Кокса, к которому Рем и Фред единогласно решили отправиться в первую очередь, был весьма расплывчатым, поэтому поначалу они ориентировались, полагаясь только на показания старого компаса, который валялся в бардачке среди бутылочных пробок.
   Отъехав от Нура на семь километров на северо-запад, напарники решили начать опрашивать встречных, но вокруг никого не было. Только жесткая трава, какие-то озера у горизонта с одной стороны и холмы с другой.
   — Если бы не дорога, я бы подумал, что эта планета необитаема, — пожаловался Фред.
   — Тебе же сказали — пустоши. Как, по-твоему, должны выглядеть пустоши?
   — Все равно мне это не нравится.
   — А чего тебе? Возьми вот покури…
   Рем достал из бардачка мятую пачку сигарет и бросил Фреду на колени. Тот вытащил сигарету, но прикуривать не торопился.
   В днище ударил камень.
   — Смотри за дорогой, а то мы тут и останемся!
   — Не останемся, — возразил Рем, но скорость снизил, и теперь на этом бескрайнем пространстве Фреду стало казаться, что они вообще не движутся. Однако это продлилось недолго, вскоре впереди показались какие-то постройки — много построек!
   — Это населенный пункт! — обрадовался Фред. — Но дома здесь выглядят как проросший из земли мусор…
   — Что нашли, из того и делают, — резюмировал Рем. — Смотри вон, даже лошадки есть…
   — Это пони, — возразил Фред, глядя на ехавшую им навстречу повозку. — Давай у возницы спросим, где эта Хуторская пустошь.
   — Спрашивай, я приторможу, — сказал Рем, но, как только машина остановилась, возница ударил лошадок кнутом, и они понеслись дальше, а возница, испуганно оглядываясь, продолжал нахлестывать животных до тех пор, пока повозка совсем не скрылась из виду.
   — Дикари… — произнес Фред. — Заезжай в это селение, кто-нибудь там обязательно будет. Вполне возможно, что эта помойка и есть Хуторская пустошь.
   — Нет, до Хуторской еще пять километров, я по счетчику смотрю.
   — Да этот майор тебе примерное расстояние сказал, а сам ни хрена не знает.
   — Не думаю, Фред. Этот парень честно заработал двадцать лир.
   — Просто тебе нравятся военные.
   — Просто мне жалко отставников.
   Покачиваясь на неровностях, машина въехала на территорию деревни, не имевшей улиц и прямых проездов. Домики из подручного материала здесь стояли где угодно и как угодно, и к каждому вела отдельная подъездная дорога.
   — Это мне напоминает гнездовье олушей, — сказал Рем.
   Фред удивленно на него посмотрел.
   — Каких таких олушей?
   — В детстве я был юным натуралистом. Природой очень увлекался.
   — Вредное занятие, — с неодобрением заметил Фред.
   — Почему это?
   — А потому. Сначала эти увлечения природой казались невинными, а теперь ты дня не можешь прожить без выпивки, а на работе стреляешь в людей.
   — Не вижу связи! — огрызнулся Рем и крутанул рулем, чтобы не раздавить большую коричневую крысу.
   — Догони вон того спортсмена. — Фред показал на ссутуленного велосипедиста в старинном потертом френче, который крутил педали и при этом странно подергивал головой.
   Рем догнал его и, заехав чуть наперед, прижал велосипедиста к глубокой колее, так что тот вынужден был остановиться.
   — Добрый день, папаша! Отличная погода для велосипедных прогулок! — крикнул из окна Фред.
   — Добраго здоровьитша гошпода, — прошамкал старик и вытер рукавом нос.
   — Скажите, папаша, вы не подскажете нам, где находится Хуторская пустошь?
   — А вам это на што? — спросил старик и звякнул велосипедным звонком.
   — Мы хотим найти одного человека, и нам сказали, что он живет в Хуторской пустоши…
   — А вам он на што?
   Фред и Рем переглянулись.
   — Давай разворачивай, — сказал Фред. — И езжай вон туда, где у них что-то вроде площади.
   — Это не площадь, а просто болото посреди деревни…
   — Но там какие-то людишки околачиваются, подъезжай к ним, пока не разбежались, а то здесь все исчезают, как в плохом сне.
   Рем развернулся по кочковатой обочине и поехал на болото, где действительно стояли какие-то молодые люди во френчах серого и голубоватого цветов.
   — Ты видел фильм «Грозовое лето»? — спросил Фред. — Исторический фильм про большую Гурскую войну?
   — Нет. А когда она была? — спросил Рем, старательно ведя машину вокруг большой лужи.
   — Двести лет назад. Так вот у меня такое ощущение, что здесь время остановилось.
   — Эй, а ты посмотри, как старикан педали крутит! — заметил Фред, глядя в зеркало заднего вида. — Напугал ты его…
   — Возможно, — сказал Фред, оборачиваясь. — А велосипед у него совсем новый и слишком дорогой для этой деревни.
   Они подъехали к троице молодых людей. Оказалось, что один из них светловолосая девушка. Это на ней был голубоватый френч и галифе, которые выгодно подчеркивали ее фигуру.
   — Мисс, вы не подскажете нам, как проехать на Хуторскую пустошь? — спросил Фред, высовываясь из окна.
   — Какие важные господа к нам в гости! — сказала девушка. — Меня зовут Китти Холланд!
   Она облизала губки быстрым язычком и наклонилась, чтобы лучше рассмотреть Рема.
   — Привет, — сказал он ей.
   — Привет! — обрадовалась девица. — А возьмите меня с собой!
   — А куда вам, мисс? — спросил Фред.
   — Все равно куда, лишь бы с вами…
   Фред вздохнул. Он уже давно не практиковал ничего такого, все их с Ремом свободное время занимала только выпивка, но сейчас, впервые за долгое время, он почувствовал что-то вроде желания.
   — Увы, мисс, мы сейчас несвободны. Может быть, потом?
   — Ну потом так потом, — легко согласилась она. — Мой дом вон тот, под ржавой крышей. Спросите Китти. А на Хуторскую пустошь вам вон по той дороге. Поезжайте прямо по ней и скоро слева увидите хутор Ферлина…
   — Большое вам спасибо, Китти. До свидания.
  

  

   

    59
   

   Когда они выехали из деревни, дорога пошла под гору, солнце скрылось за появившимися из-за холмов тучами, и стало как-то тревожно.
   — Хорошая девчонка, все нам рассказала и выложила Ферлина Кокса на тарелочке, — заметил Рем.
   — А если бы эта девчонка пришла к тебе в номер и принесла полбутылки коньяка, ты бы выпивку выбрал или девку?
   — Конечно, выпивку. Девка она, конечно, видная, со всех сторон заметная, но молодая. От нее чего угодно ждать можно. А с выпивкой я знаком давно, и мы с ней поладили.
   Какое-то время они ехали медленно, чтобы не покалечить машину на скрывавшихся в траве булыжниках. Фред молчал, Рем тоже. Потом выглянуло солнце, и вдалеке показалось нечто, похожее на положенный на бок металлический цилиндр.
   — Не совсем хуторская архитектура, но тут такие традиции… — произнес Фред.
   — А тебе, камрад, не кажется, что мы самоубийцы?
   — Ты о том, что едем в чистом поле к дому снайпера-бронебойщика?
   — Конечно. Если он в курсе наших намерений, мы здесь и останемся.
   — Да откуда ему знать, Рем? Разве что майор предупредил. Но ему-то это зачем?
   — Девка могла. Вон как она нам улыбалась…
   Вдруг раздался громкий щелчок, по лобовому стеклу разбежались трещины и по салону разлетелись обломки красной пластмассовой обезьянки, которая была приклеена посередине панели на счастье.
   Рем выжал тормоз, машина остановилась. Примерно с минуту они с Фредом приходили в себя, глядя на круглое отверстие в нижней части лобового стекла.
   — Ты, Рем… Давай потихоньку разворачивайся, — произнес Фред севшим голосом. Он видел, что с хутора кто-то направляет в их сторону солнечный зайчик. Возможно, это была лишь какая-то подрагивающая на ветру жестянка, а может, оптический прицел.
   — Ну вот, — сказал Фред, когда Рем развернул машину и вернул ее на дорогу. — Теперь он видит, что мы уезжаем…
   — Он знал, Фред, кто-то его предупредил.
   — Знал, конечно. И спасибо ему, что он нас тоже всего лишь предупредил.
   — Я ног под собой не чувствую, еду как деревянный…
   — Согласен, неприятное ощущение. Как будто голый на улице.
   Фред оглянулся: опасный хутор постепенно отдалялся, и вместе с ним медленно уходил страх.
   Когда они перевалили небольшую возвышенность и хутор в зеркале заднего вида перестал быть виден, Рем остановил машину и заглушил мотор.
   — Ну и что теперь будем делать? — спросил он.
   — Можно вызвать дискораму, и они смешают этот домик с дерьмом. Так мы отомстим ему за наш испуг.
   — А потом капитан Леклерк скажет, что мы пара долбаных придурков, и уволит нас, как давно было обещано, — подвел итог Рем.
   — Он не просто пугал нас, Рем. Ему действительно было приказано нас уволить.
   — Я знаю, — сказал Рем и вздохнул.
   — Тебе кто сказал?
   — Биттнер, из архивного отдела.
   — Мне тоже он.
   Они помолчали, затем Фред еще раз оглянулся и сказал:
   — Этот парень не дурак, и он очень серьезен. А значит, с ним можно договориться.
   — Что ты этим хочешь сказать?
   — Я хочу сказать, что нам нужен посредник. Местный человечек, который скажет ему, что мы хотим только поговорить и что это в его интересах.
   — Отличная мысль, но та девка на роль посредника не годится.
   — Где у тебя бинокль? — спросил Фред после недолгого раздумья.
   — В бардачке, где же еще…
   Фред начал искать бинокль, но всякий раз ему попадались то коробка из-под сардин, то надкусанная шоколадная плитка, то пустая сигаретная пачка. Наконец он нашел то, что искал, но внешний вид прибора вызвал у него горькую усмешку.
   — Рем, а почему он не в футляре?
   — У него никогда не было футляра.
   — Что значит никогда? Мы что, взяли в магазине голый бинокль без футляра?
   — Из какого магазина, Фред?! — начал сердиться Рем. — Этот бинокль мы отобрали у того парня, который охранял губернатора Литфольда!
   — Это ты про случай в Ист-Форсвуде?
   — Вспомнил наконец. А то заладил — футляр, магазин, театр, шампанское…
   — А почему у него линзы залепленные?
   — Это от конфет. Я там банку леденцов рассыпал, и они полгода болтались, пока я их не поел.
   — Ах, Рем… — сказал Фред и покачал головой. Затем поплевал на линзы и протер их носовым платком.
   Выйдя из машины, он поднял бинокль и стал смотреть в сторону хутора Ферлина Кокса, но не увидел его. Тогда он пошел вправо, стараясь держаться в невидимой с этого хутора зоне.
   Пройдя метров сто пятьдесят, Фред снова поднял бинокль и, понаблюдав минут десять, махнул рукой Рему, показывая, чтобы тот ехал к нему.
   Вскоре напарник подвел машину.
   — Чего ты там высмотрел?
   — Батарейки в твоем бинокле уже подсели, но на пределе видимости я приметил еще одно жилище. Вон там — на юго-востоке!
   Фред махнул рукой, указывая направление.
   — Ты думаешь, у нас получится объехать опасную зону, прикрываясь возвышенностью? — спросил Рем, выходя из машины.
   — А почему нет? Мы же не пешком топаем.
   — Ну давай попробуем, садись.
  

  

   

    60
   

   Через полчаса неспешного движения, остановок и наблюдения в бинокль Рем и Фред все же добрались до жилища, собранного из кусков жилого трейлера.
   Это сооружение было обнесено покрашенным железным заборчиком, а небольшой двор вымощен булыжником.
   Заметив подъехавший автомобиль, на крыльцо вышла женщина лет сорока пяти в коричневом платье и цветастом фартуке. Она вытирала руки полотенцем и, слегка наклонившись, пыталась рассмотреть лица пассажиров.
   — Добрый день, мадам! — произнес Фред, выходя машины. — Скажите, пожалуйста, а есть ли дома кто-нибудь из мужчин?
   В этот момент послышалось козье блеяние, а затем по мощеной дорожке во дворик вышел подросток. Он поставил у крыльца пустое деревянное ведро и, подойдя к забору, сказал:
   — Я здесь мужчина, чего вы хотели?
   — Мы бы хотели поговорить с вами по поводу вашего соседа, — сказал Фред, заметив, как мальчишка посмотрел на пробоину в лобовом стекле.
   — Мы его плохо знаем, мистер. Мы сами по себе, он сам по себе…
   — Молодой человек… — Фред подошел ближе, но забора не касался, боясь спугнуть мальчишку. — Понимаете, мы с приятелем ехали к мистеру Коксу по важному делу, но, должно быть, он неправильно истолковал наши мотивы и вот, обратите внимание — продырявил нам стекло. Мы не дураки, мы понимаем, что он таким образом предупредил нас, чтобы мы убирались.
   — Ну так и убирайтесь, — сухо заметил подросток.
   — Если мы уберемся, сюда прилетит дискорама. Ты знаешь, что такое дискорама, малыш?
   — Знаю, — тотчас ответил подросток, но тут же добавил: — Один раз видел, но только издалека…
   — Вот! Издалека! А если этот монстр сядет на вашей пустоши, из него выйдут боевые роботы-убийцы и снесут дом мистера Кокса вместе с его храбрым хозяином. Мистер Кокс — отличный стрелок, и он, наверное, создаст команде дискорамы некоторые трудности, но поверь мне, парень, в конце концов там останется лишь груда закопченной жести. Однако, боюсь, этим все не кончится, эти монстры примутся и за ваш домишко — просто так, на всякий случай.
   — Что вы от меня хотите? — спросил подросток уже без прежней враждебности в голосе.
   — Нам нужен парламентер. Если мы снова попремся напрямик, твой сосед будет стрелять на поражение, а если ты сначала ему все объяснишь, то мы заключим с ним некую сделку и разъедемся довольные друг другом. Сейчас мы с вами заодно, парень, но когда прилетит дискорама, с ней вы уже не договоритесь.
   — Хорошо, я попробую поговорить с ним, но ничего не обещаю.
   — Мы не просим от тебя невозможного, просто помоги нам и себе. Садись в машину.
   — Эй, Джек, куда это ты собрался? — испугалась женщина и поспешила к забору. — Я не знаю этих людей, и они кажутся мне подозрительными!
   — Мам, им нужно поговорить с Ферлином, они боятся, что если его не предупредить, он может их подстрелить.
   — Да, мадам, ваш сын нам крайне необходим, — произнес Фред, прижимая руки к груди. — А мы вовсе никакие не проходимцы. Вот, пожалуйста, посмотрите мои документы…
   Фред подал женщине удостоверение, сомневаясь, то она умеет читать.
   — «Служба безопасности Четвертого района. Корпорация „Крафт“. Уполномоченный Фредерик Шоу…» — прочитала женщина и вернула документ.
   — Если хотите, я покажу вам удостоверение моего коллеги.
   — Нет, этого достаточно, — сказал женщина, было видно, что она успокоилась. — Но ты, Джек, не задерживайся и сразу возвращайся домой. Нам еще сегодня козе прививку делать.
   — Хорошо, мам, я быстро, — сказал Джек и сел на заднее сиденье настоящего автомобиля, а человек с удостоверением Фредерика Шоу закрыл за ним дверцу, обежал машину кругом и сел рядом с водителем.
   — Итак, Джек! Я — Фред, а это — Рем! — сказал он, когда машина тронулась. — У нас сейчас такой план: мы едем к хутору мистера Кокса и, как только видим крышу его дома, останавливаемся, а ты выходишь из машины и идешь пешком, чтобы он видел, что это свои. А мы стоим и ждем исхода переговоров.
   — Я понял, мистер. Езжайте по правой дороге, так ближе, и камней на ней поменьше.
   — Рули, Рем! Как хорошо иметь в союзниках толкового проводника!
   Когда они проехали с километр, далеко впереди показалась крыша хутора. Машина остановилась, Фред вышел и открыл Джеку дверцу.
   — Значит так, приятель, скажешь ему, что мы готовы на любые условия — можем подъехать и выложить оружие на машину, можем подойти пешком вдвоем или по одному. Мы целиком за сотрудничество, понял?
   — Да, я все понял, — сказал Джек.
   — Ну иди, мы будем ждать твоего сигнала.
  

  

   

    61
   

   После недолгого разговора с Ферлином Джек вышел из ворот и направился к машине. Он шел, пока не увидел лобовое стекло, потом помахал рукой, призывая ехать за ним, а сам побежал к воротам, как велел Ферлин.
   Тот пропустил Джека во двор и взобрался на невысокую лесенку, так что снаружи из-за забора была видна только его голова. В правой руке Ферлин держал автоматический пистолет, тот самый, с интегрированным глушителем.
   Вскоре Ферлин увидел автомобиль грязно-серого цвета, который ехал, покачиваясь на неровностях и приседая в ямках. Ферлин подумал, что у него слишком мягкие амортизаторы, а для их местности годились пожестче. Таких у него было две пары.
   Напротив ворот автомобиль остановился, и оба его пассажира без спешки выбрались наружу. Оглядевшись, они достали пистолеты, демонстративно положили их на капот машины и отошли в сторону.
   — Мистер Ферлин Кокс, если не ошибаюсь? — спросил тот, что был пониже ростом и пошустрее.
   — Да, это я, — кивнул Ферлин.
   — Меня зовут Фредерик Шоу, а это мой коллега — Ремюар Кульчицкий. Я зову его Рем, а он меня Фред.
   — Очень приятно, господа, извините, что не приглашаю в дом.
   — Ничего страшного, полагаю, надолго мы вас не задержим. Мистер Кокс, дело обстоит следующим образом — мы должны были решить проблему охотника за беспилотными аппаратами, но не вышло. Теперь мы по инструкции должны пожаловаться папочке, а он подогнать сюда дискораму…
   — Но вас этот вариант почему-то не устраивает? — уточнил Ферлин.
   — Да, этот вариант нас не устраивает, потому что начальство посчитает нас говнюками и лишит сладкого, а это в наши планы не входит. Правильно, Рем?
   — Не входит, — подтвердил Рем.
   — Все, что нам нужно, это написать в отчете, что сектор зачищен и проблемы решены. Проверять это никто не станет, если только вскоре снова не упадет беспилотник с аккуратной дырочкой в боку.
   — Какой в этом теперь смысл, вы же разгромили контору скупщиков? — заметил Ферлин.
   — Это наша работа, мистер Кокс, а эти ребята были преступниками.
   — Допустим, этого не стану делать я, но беспилотник завалит какой-то другой умелец?
   — Других таких умельцев поблизости нет, мистер Кокс. А если кто-то собьет беспилотный аппарат дубиной, мы с напарником окажемся ни при чем, потому что это будет не ваш почерк.
   — Хорошо, — сказал Ферлин. — Вижу, что ваше предложение учитывает и мои интересы. Пишите в своих отчетах, что посчитаете нужным, а я, в свою очередь, могу обещать, что если здесь кто-то и будет сбивать беспилотники, то только дубиной.
   — Приятно было с вами пообщаться, мистер Кокс, — сказал Фред и направился к машине.
   — Всего хорошего, — попрощался Рем, двигаясь за напарником. Он взяли с капота пистолеты, сели в машину и поехали в сторону деревни.
   Когда звук двигателя затих вдали, Джек подошел к Ферлину, который продолжал смотреть вслед уехавшим посетителям.
   — Ты думаешь, им можно верить?
   — А почему нет? Подкараулить меня здесь трудно, ждать в Нуре — хлопотно. Про них там уже каждая собака знает.
   — Они меня напугали, Ферлин, я думал, нас поймали, — сказал Джек и улыбнулся.
   — Я не рассчитывал, что они поедут к тебе, думал, просто сбегут.
   — А дискорама?
   Ферлин вздохнул и спустился с лестницы.
   — А дискорама… Первый налет я бы, наверное, отразил, а потом пришлось бы прятаться.
   — Ну и как бы ты отразил первый налет, Ферлин? Робот этих жуликов в ангаре был маленький, а тот, с пушками, которого мы видели возле дюн, страх какой огромный. Вдвое выше солдата!
   — Ну, это ты загнул. Раза в полтора, это да, но не в два раза. Правда, он широк и арсенала на нем много, но и у него есть слабые места.
   — Я помню, — кивнул Джек. — Навесное оборудование и блоки ракет.
   — Молодец, что запомнил. Помимо робота, свои слабые места имеет и сама дискорама. У нее плохо укрыты блоки разведки, а это ее глаза и уши. Еще имеются воздухозаборники и радиаторы. Если начать методично все это дырявить, дискорама улетит.
   — А сверху она шарахнуть не может?
   — Может, Джек. Так приложить, что от хутора одна сажа да ржавчина останутся…
   — И что тогда?
   — А что тогда? Кто-то всегда побеждает, а кто-то проигрывает. Кофе хочешь?
   — Хочу, — сказал Джек, но на самом деле ему хотелось сахару.
  

  

   

    62
   

   Они прошли в дом, но Ферлин, оставив Джека в гостиной, поднялся на чердак и пробыл там какое-то время, а потому спустился и стал варить кофе.
   Джек еще не привык к самому кофе, но запах этого напитка уже прочно ассоциировался у него с каким-нибудь угощением.
   Вскоре появился Ферлин. Он подал Джеку кофе, кусок сахара, а затем сел к столу.
   — Уехали они из деревни, — сказал Ферлин и с явным наслаждением сделал первый глоток.
   — Ты это с крыши увидел?
   — Да, у меня там небольшой телескоп.
   — Телескоп? Он же для звезд.
   — И для звезд тоже.
   — А как ты узнал, что они к тебе едут, Ферлин? Ты же не стал бы стрелять по любому автомобилю, который видишь?
   — Разумеется, не стал бы. У меня в деревне имеется агент, который все видит и знает. Нужно было только завербовать.
   — И кто же этот агент? Или опять секретная информация? — спросил Джек, хрустя размоченным сахаром.
   — Информация, конечно, секретная, но тебе я кажу. Мой агент — старик Друмпель…
   — Друмпель?! — недоверчиво переспросил Джек и даже закашлялся, подавившись сахаром. Ферлину пришлось похлопать компаньона по спине, чтобы ему полегчало.
   — Спасибо, Ферлин, ты меня прямо спас. Ой, как горло дерет…
   — Не обращай внимания, скоро пройдет, — сказал Ферлин, возвращаясь на место. — Слушай дальше, это еще не все чудеса. Я подошел к нему прямо на улице в деревне и сказал, что могу заплатить двадцать сантимов, чтобы он сообщил мне, если появятся чужие люди и будут искать меня или Хуторскую пустошь. Нас ведь не так просто найти, пустота она везде пустота. Он за это предложение ухватился, спросил, не обману ли я его, а я ему сказал — неужели я тебя когда-то обманывал? Он призадумался, а потом согласился…
   — Просто удивительно, что ты нанял самого вредного жителя деревни, — покачал головой Джек, все еще не понимая, как Ферлин с его стремлением к основательности и подстраховке мог положиться на Друмпеля.
   — Это еще не весь рассказ, Джек. Я поставил условие, что докладывать мне нужно как можно быстрее, чтобы чужаки его не обогнали. Тогда он спросил — не лучше ли ему в таком случае ездить на велосипеде? Я сказал — пожалуйста, хотя знал, что никакого велосипеда нет. Так на другой день он приехал ко мне на новом горном велосипеде за сто двадцать восемь лир! Он мне даже чек из магазина в Нуре показал, а еще, тут держись за стул, квитанцию из банка «Ассибрия», где он снял деньги с собственного счета!
   — Ничего себе Друмпель! Вот это агент!
   Джек был так потрясен услышанным, что даже временно забыл про сахар. Он снова и снова представлял себе Друмпеля и пытался мысленно засунуть его в сверкающий отделочным камнем офис банка «Ассибрия», который он видел только с другой стороны улицы и не решался подойти ближе, хотя посмотреть очень хотелось.
   — Оказалось, что у него дома, в этом его танке, имеется ТВ-бокс девятого поколения. Это такая штука, которая берет информацию не радиосигналом, а информационным слэш-потоком. Мы с тобой его видели, когда антенна у болота шарахнула, помнишь?
   — И что, такая штука по дому Друмпеля по ночам бьет?
   — Нет, что ты. Там хватает стомиллиардной доли от той мощности, а может, и того меньше. Но старикан мне подробно описал этот свой ящик и про настройки, и про каналы. Сразу видно — человек в теме.
   — Но как же он, Ферлин? Как же он сто двадцать восемь лир потратил ради двадцати сантимов? — не успокаивался Джек. — И почему он не купит себе нормальную одежду, ведь на нем лохмотья?! И почему всякий мусор собирает на свалке и тащит в Нур? Он ведь гроши там выручает. Хорошо, если пять сантимов за неделю!
   — Наверное, он не приучен тратить на себя. А велосипед купил не для развлечений, а для дела. Потратился на, так сказать, основные фонды. Кстати, может, тебе тоже велосипед купить? На нем даже за хворостом ездить можно. Врубил пониженную скорость — и в гору!
   — Может быть, Ферлин, я подумаю, но я с тобой о другом хотел поговорить…
   — Думаю, что я догадываюсь, — сказал Ферлин и, как показалось Джеку, погрустнел. — Ты ведь не передумал, да?
   — Я и не собирался передумывать. Я только искал возможности…
   — То есть, скажем, женитьба и создание семьи тебя не привлекает?
   — Женитьба? Тоже скажешь! — Джек засмеялся, но быстро посерьезнел. — Мне кажется, я никогда не женюсь, потому что женщин совсем не понимаю. Они могут вот так взять и над тобой посмеяться в самый ответственный момент. А то, что ты делаешь это в первый раз, как будто и не считается!
   Джек вспомнил хохочущую Китти Холланд и покачал головой.
   — А почему ты сам не женишься, Ферлин? Тебе достаточно лет, у тебя большой дом и деньги водятся.
   Блуждавшая на лице Ферлина полуулыбка вдруг исчезла, и он как будто постарел лет на десять.
   — Ты же видел, как я падал, Джек. Шел-шел, а потом приступ — и уже на земле. А представляешь, если это будут видеть твоя жена и твои дети? А ведь этот осколок может сдвинуть чуть дальше и тогда очередной обморок может стать последним, понимаешь?
   — Да, Ферлин, извини, что я задал тебе этот вопрос…
   — Ничего, я ведь про женитьбу первый начал. Все хочу сбить тебя с этой идеи, но ты за нее крепко держишься.
   — Этого из меня не вытравить. У меня даже мать привыкла к мысли, что когда-нибудь я обязательно завербуюсь. Найду способ и поступлю в солдаты.
   — И что ты теперь хочешь, конкретно?
   — Конкретно я должен узнать про эти отягощения. То есть что мне нужно получить в собственность, какую машину, чтобы меня взяли в солдаты.
   — А чего бы тебе хотелось?
   — Ну, может быть, какой-то броневик на гусеницах? Хорошо бы еще и с пулеметом.
   — Тут есть проблема, Джек. Все, что может использоваться в народном хозяйстве, грубо говоря, для доставки хвороста и перевозки коз, представляет собой старье, накопанное из полутора-двухсотлетних вскрытых бункеров. Но и это старье дорого, ведь оно может ездить и возить. Поэтому ты можешь закупить вполне приличную машину, но тебе откажут из-за того, что номенклатуру запчастей к ней давно не выпускают.
   — Выходит, Ферлин, и твое ружье бы не пригодилось, ведь оно тоже старое?
   — Может, и не пригодилось бы, а может, и пригодилось. Это у меня железо старое, а все прицелы — новье, им не более десяти лет. К твоему сведению, корпорации для своих армий тоже закупают двухсотлетнюю технику — и машины, и транспортные самолеты, и роботов. Кое-что переоснащают, что-то модернизируют — и вперед, все работает, стреляет и прыгает, как положено.
   — А где же они столько покупают? Не на рынках же?
   — Разумеется, не из раскопов, а с официальных государственных складов. А там этой техники и оружия десятки и сотни миллионов — арсеналы восьми из пятнадцати воевавших стран.
   — Ну и на чем мне остановиться, Ферлин?
   Старший компаньон сделал глоток кофе и посмотрел в окно, где начал моросить дождь — погода на пустоши быстро менялась.
   — Думаю, это может быть небольшой пилотируемый робот. У нас их всегда не хватало, да и у противной армии тоже был известный дефицит, ведь научить пилотировать робота куда сложнее, чем водить броневик.
   — Но он, наверное, много стоит?
   — Разумеется, для производителя сделать робота обходится дороже, чем автомобиль, но на черном рынке робот ценится дешевле, ведь козу на нем возить нельзя. Разве что соседей пугать.
   — А кто научит меня, как им управлять?
   — Я научу.
   — Но ты же всего лишь механик.
   — Да, я был механиком, а механик просто обязан хорошо водить всю ту технику, которую чинит. Иначе как ты ее опробуешь? Как ты поймешь, что машина полностью готова идти в бой или, напротив, что-то в ей не в порядке?
   — Я этого не знал. Ты, наверное, и самолет водить можешь?
   — Нет, самолет не пилотировал и ремонтировать даже не пытался. Так что давай рассматривать вариант с роботом. Возьмем машинку постарше, чтобы недорого вышло, но такую, чтобы ее можно было перебрать, подтянуть, кое-что убрать, что-то добавить и в результате получить конфетку. Однако даже в этом случае есть возможность неудачного исхода.
   — Какого же неудачного, Ферлин, если будет конфетка?
   — Дело в том, что тебе еще придется проходить военно-инженерную инспекцию, и если машину признают несоответствующей каким-то там стандартам, тебе придется самому продавать ее. И на этом ты можешь потерять тысячу, а то и полторы тысячи лир. Ты готов к таким потерям?
   — Готов, — не раздумывая ответил Джек. — Лучше уж так, чем жить с этими деньгами, зная, что была возможность и я ее не использовал. Лучше уж так, Ферлин.
   Сказав это, Джек сунул недоеденный сахар в карман и поднялся.
   — Мне пора, а то уже там мать беспокоится.
   — Хорошо, иди. А я начну собирать всю необходимую информацию и в вербовочной комиссии, и на черном рынке в Гренобле.
  

  

   

    63
   

   Три дня Ферлин работал со своим новым автомобилем, изредка прерываясь на обед да на обзор окрестностей с крыши дома. Он продолжал оставаться настороже, зная, что, несмотря ни на какие договоры, с ним могут попытаться произвести окончательный расчет. И не потому, что он кому-то или чему-то угрожает, а потому, что это уже было записано в каком-нибудь приказе, закреплено подписью и заверено печатью.
   С противником воевать было проще, с бумагами — сложнее.
   И все же тревога не мешала Ферлину работать хорошо и в удовольствие. К вечеру третьего дня он закончил покраску кузова, а утром следующего плотно позавтракал и при дневном свете еще раз прошелся пульверизатором по некоторым проблемным местам.
   Вот и все, можно ехать, а шлифовка может подождать до тех пор, когда корпус прогреется солнцем и соберет на себя пыль.
   Заведя один дизель от пружинного стартера, Ферлин запустил от него второй и, оставив машину прогреваться, сходил домой, чтобы взять деньги и револьвер.
   В этот раз он собирался снова наведаться в вербовочный пункт, чтобы поговорить с тем майором, с которым им с Джеком удалось познакомиться.
   Спустя четверть часа Ферлин уже гнал машину по проселочной дороге, старательно объезжая камни, которые успел запомнить. Дизели тарахтели в новых глушителях, так что теперь в кабине можно было даже беседовать, если говорить погромче. Но Ферлин планировал еще добавить обивку и звукоизоляцию, чтобы окончательно сравняться с настоящими авто заводской сборки.
   В Нуре ничего не поменялось, на его синий автомобиль мало кто обращал внимание, и это радовало, ведь в первый их с Джеком визит на грузовом монстре прохожие, глядя им вслед, едва не сворачивали шеи.
   Запарковав машину на стоянке перед вербовочным пунктом, Ферлин, как владелец авто, даже удостоился уважительного взгляда дежурившего у двери полицейского. Войдя в приемную, он нашел в списке вербовочных инспекторов имя майора — Дирк Варбитц. Затем прошел к его кабинету и постучал в дверь. Инспектор Варбитц откликнулся мгновенно: «да-да, входите», но, увидев, кто к нему пожаловал, казалось, испугался.
   — А-а, это ты, солдат… — произнес он дрогнувшим голосом, а затем привстал, чтобы посмотреть, нет ли в коридоре кого-то еще. Но коридор оказался пуст.
   — Здравия желаю, господин майор, — сказал Ферлин, закрывая дверь кабинета. — Вы кого-то ждете?
   — Да! — ухватился Варбитц за слова Ферлина. — Да, у меня важная встреча, буквально вот-вот, но если ты ненадолго, я готов тебя выслушать…
   — Хорошо, сэр, я постараюсь быть кратким. Я пришел, чтобы поднять вопрос насчет условий подписания контрактов с частными владельцами систем вооружений.
   — Ах вон ты о чем! — произнес майор и облегченно вздохнул. Оказалось, что этот парень явился вовсе не для того, чтобы мстить за информацию для службы безопасности, а чтобы обсудить вербовочный контракт для своего племянника. Да, кажется, племянника. Или соседа?
   — Это ты по поводу своего племянника стараешься, солдат?
   — Он мне сосед.
   — Ага, стало быть, вы с ним у себя на Хуторской пустоши разжились истребителем?
   Наткнувшись на внимательный взгляд посетителя, майор осекся. Вот старый дурак, сам себя и выдал. Что «солдат» теперь станет делать? Стрельнет? Небось в кармане-то пистолет, нынче без пистолета никто не ходит.
   — Мы пока раздумываем, но больше склоняемся к тому, чтобы купить недорогую шагающую машину, привести в порядок и предъявить вам и инженерной службе.
   — Ну… — майор пожал плечами. — Разумно, конечно, но где вы найдете хоть что-то стоящее? Ведро с гайками инженерная служба сразу завернет.
   — Мы бы хотели ориентироваться на спрос, сэр. У вас же имеются запросы, что требуется той или иной военной организации. Сориентируйте нас, и мы купим то, что нужно, а не ведро с гайками.
   Майор снова вздохнул, достал из пачки сигарету и закурил, делая вид, будто глубоко задумался над поставленной Ферлином задачей.
   — Тут не все так просто, парень. Эти запросы, они идут со всех сторон, у нас их некому обрабатывать, и что там где требуется, никто не знает. — Он развел руками и стряхнул с сигареты пепел.
   — Да вам, наверное, здесь и платят мало, — подсказал Ферлин направление беседы.
   — Ой, это ты в самую точку. Ни бонусов, ни послужных, ни вот, — майор покосился на правый погон, — выплат за звание.
   — Наверное, я бы мог вам чем-то помочь, сэр. Разумеется, в силу своих скромных возможностей.
   — Да я знаю, у тебя неполная пенсия. — Майор махнул рукой и снова прикусил язык, мысленно ругая себя за болтливость, однако «солдат» как будто ничего не заметил.
   — Но тем не менее моя работа — это настоящая трудовая деятельность, и прежде чем дать рекомендации, я бы хотел увидеть на этом столе, скажем… — Майор почесал в затылке. — Скажем, пятьдесят лир…
   — Думаю, сэр, что для достижения успеха нам придется работать в одной команде.
   — Ну вот еще! Что ты такое выдумал? В какой такой команде? — насторожится майор и начал торопливо тушить сигарету. Все непонятное его пугало.
   А Ферлин достал из кармана двадцатку, пожил на стол и сказал:
   — Вот, сэр, это вам за перебор бумажек. А если наш парень получит вербовочный контракт, я положу на стол еще сотню. Мало того, в качестве бонуса я забуду про то, что вы сдали меня эс-бэ корпорации «Крафт»…
   — Да я!.. Да ты что, солдат? — не на шутку испугался майор. Этот Ферлин Кокс так посмотрел на него, что майор Варбитц понял, насколько призрачна его личная безопасность в таком городе, как Нур. — Да ты пойми, солдат! Призови свою логику, ты же умный! Ты механик по ремонту материальной базы! Какой у меня был выход? Корпорация «Крафт» это о-го-го, а я всего лишь жалкий отставник! Призови логику, солдат!
   — Какая тут логика, мистер Варбитц? Это ведь Нур… Итак, мы продолжим или мне подождать, когда пройдет ваша важная встреча?
   Майор посмотрел на часы, поцокал языком и сказал:
   — Давайте уже продолжать, похоже, тот человек сегодня не придет.
   После этого он будто бы с неохотой убрал в карман двадцать лир и, перебравшись к терминалу, стал выбирать из базы данных подходящие предложения. Все это время майору казалось, что Ферлин Кокс сверлит его взглядом и выдумывает разные способы мести, однако когда все варианты были собраны и отпечатаны, Ферлин выглядел довольным и даже улыбнулся майору, когда тот положил на стол три десятка отпечатанных листков.
   — Ну что, мистер Варбитц, пожалуй, приступим…
   — Давайте приступим, мистер Кокс. Сразу хочу обратить ваше внимание на то, что везде от владельца требуется вождение робота минимум на норматив третьего класса…
   — Я догадывался об этом, — произнес Ферлин, просматривая один листок за другим. Прежде всего его интересовали конкретные условия оборудования шагающих машин как вооружением, так и энергетической установкой, системой разведки и прицеливания. Однако требования заключались лишь в запасе хода — не менее двадцати километров, и средней скорости покрытия этого расстояния — пятнадцать километров в час. Ну и не ставшее для Ферлина новостью условие — чистота обработки трущихся поверхностей ходовой части и их твердость.
   Это условие как раз и было тем отсекающим барьером, который не пропускал кустарно восстановленные машины.
   — Ну что же, господин майор, если вы не возражаете, я возьму вот эти четыре листочка, — сказал Ферлин, собирая нужные варианты.
   — Да хоть все, мистер Кокс. Они мне не нужны.
   — И еще один вопрос.
   — Да, слушаю вас! — наклонился к нему майор.
   — Думаю, нам удастся технически грамотно подготовить машину, и она будет отвечать условиям запросов, однако как на все это посмотрит инженерная служба? Какой у вас опыт работы с ними?
   Майор помолчал, постукивая пальцами по пустой пачке сигарет, затем поднял глаза на Ферлина.
   — Эти люди, мистер Кокс, ничего не подписывают…
   — Что значит не подписывают?
   — Они ничего не подписывают, никаких разрешительных документов. Я знаю, что у них там пять уполномоченных инспекторов и четверо вроде вменяемые. И букву закона уважают, и договориться не прочь, а вот пятый, он у них начальник гренобльского отделения, докапывается до любой пылинки, чтобы не пропустить техединицу, будь она хоть только что с завода.
   — Только один, значит, — задумчиво произнес Ферлин. — Ну ладно, будем разбираться.
  

  

   

    64
   

   Выстрел звучал за выстрелом, пули ложились то близко к «яблочку», то вылетали за предела щита и расплющивались о толстые листы металлического забора.
   Джек частил, увлекался и забывал про указания Ферлина, но тот молчал, решив, что за сегодня сделано уже немало — Джек почти привык к оружию и доставал его, не глядя на кобуру.
   — Закончить упражнение! — объявил Ферлин. — Собрать гильзы в банку.
   С улыбкой до ушей и с лихорадочно блестевшими глазами Джек снял кобуру и принялся быстро собирать гильзы, после чего предъявил их Ферлину.
   — Сколько их тут? — спросил наставник.
   — Ровно сорок две штуки…
   — А сколько отстрелял патронов?
   — Ну, сначала два одиночных, а потом пять барабанов полных…
   — Отлично. Сейчас пойдем чистить оружие, но сначала сходи к щиту и посчитай количество пробоин в мишени.
   Ферлин уселся на принесенный от стены стул и стал ждать, с улыбкой глядя на Джека. Грустно будет расставаться с ним, но этот парень сам сделал свой выбор, причем давно.
   Ферлин вспомнил себя, каким гоголем он ходил по округе с контрактом в кармане, чувствуя себя прямо каким-нибудь министром. Разве послушал бы он какого-то старшего товарища, если бы тот на правах более опытного попытался отговорить его? Да никогда.
   Вот и этот такой же.
   Посчитав пробоины, Джек вернулся с докладом.
   — Значит так, в кругу тридцать одна дырка, еще две в щите, а остальные в заборе.
   — Остальные в заборе, — повторил Ферлин, всем своим видом показывая, что он не одобряет таких результатов. — Я тебе говорил — не частить?
   — Говорил. Но оно как-то само собой вышло…
   — Я тебе говорил не горбись, говорил?
   — Так мне же так удобнее было, Ферлин!
   — Я два раза повторял тебе, что ты горбишься из-за того, что пытаешь зажать рукоятку обеими руками, а надо было что?
   — Ну… — Джек почесал в затылке. — Надо было держать рукоятку одной рукой, а другой только подпирать снизу. Вроде так.
   — Не «вроде так», а именно так и никак иначе, — строго сказал Ферлин. — Все пули, которые пошли мимо мишени, ты оплачиваешь из своего кармана. А именно — тридцать пять сантимов за каждую. Сорок два выстрела минус тридцать одна пробоина в мишени, получается — одиннадцать полетов «в молоко». Итого…
   — Три восемьдесят пять… — понурив голову, произнес Джек.
   — Хорошо считаешь, приятель, а вот стреляешь пока хреново. И не нужно тут пыхтеть, как обожравшаяся крыса. Теперь всякий раз, поднимая револьвер, ты будешь знать, что нужно четко выполнять установки инструктора, иначе заплатишь из собственного кармана. Понял меня, компаньон?
   — Так точно, сэр.
   — Вот и отлично.
   — А ты, между прочим, говорил мне, что твои патроны обходятся тебе всего в четыре сантима и ты сам перезаряжаешь их на калибровочной машинке, — с обидой в голосе напомнил Джек.
   — Да, дружок, — согласился с ним Ферлин. — Я и «рубашки» для пуль сам штампую, и свинец заливаю сам, и порох развешиваю, и калибрую. Но это я. А ты, чтобы получить патроны, должен будешь поехать в Нур и купить их там в оружейном магазине по тридцать пять сантимов. И то если возьмешь не меньше пяти коробок.
   Джек ничего не сказал и молча последовал за Ферлином в дом, где на втором этаже имелся специальный стол для чистки оружия.
   Пока Джек приводил револьвер в порядок, он полностью отошел от обиды и в конце работы даже улыбался.
   — Когда мы продолжим урок, Ферлин? — спросил он, когда компаньон провожал его до ворот.
   — Ну, если у тебя на завтра не назначена дойка козы или прогулка к Китти Холланд, пойдем тренироваться с ружьем.
   — Ферлин, да с ружьем ты меня совсем обанкротишь! Там же стрелять-то издалека приходится! — всполошился Джек.
   — Не бойся, эти новые условия на ружье пока не распространяются.
   — Пока, Ферлин? Только пока? Да это грабеж!
   — Не пыхти, я сказал, пока все за мой счет. Главное — слушайся меня, и станешь приличным стрелком. Ну а послезавтра рванем на новой машине в Гренобль…
   — Что там делать?
   — Пойдем на Кризибизи, так называется тамошняя ярмарка, где торгуют старой военной техникой.
   — Мы пойдем покупать робота, Ферлин?
   — Поедем хотя бы присмотримся к ценам и товару. Это ведь не ящик со старыми гвоздями, здесь нужны основательная разведка и подготовка.
  

  

   

    65
   

   Еще никогда в жизни Джек не ездил на автомобиле так далеко. От Нура до Гренобля было шестьдесят с лишним километров, дорога шла по широкому четырехрядному шоссе, зачем-то раскрашенному белыми полосами. Они то тянулись непрерывными линиями, а то становились короткими черточками, как будто у того, кто их рисовал, вдруг стала кончаться краска.
   — Ферлин, а зачем здесь эти полоски? — спросил Джек, когда проехали почти половину пути.
   — Это для того, чтобы машины знали, где им ехать, и не сталкивались…
   — А если убрать полоски, то сразу столкнутся?
   — Ну, не сразу, однако всякое возможно.
   — Джек, а почему нас все обгоняют?
   — Потому что у нас тихоходная машина, правда, с большим моментом.
   — А почему ты не сделал быстроходную?
   — Потому что нам в Хуторской пустоши она не нужна. Асфальта там нет, а в Нуре в основном булыжная мостовая. Ну и потом, мне часто приходится что-то возить или таскать на прицепе, а тут пригодится наш дизельный момент.
   — В общем-то да, — согласился Джек, хотя с «дизельным моментом» он все еще никак не мог разобраться. С «лошадиными силами» было проще, Джек легко представлял себе десять, двадцать, а если нужно, целый табун крепких злых пони, которые тащили веревку в одну сторону, и мотор, который пытался стащить этих пони в другую. И когда в этом состязании случалась ничья, можно было определить, сколько в этом моторе лошадиных сил.
   Джек представлял себе это перетягивание очень живо.
   Точно так же, представляя себе пони, Джек разобрался и с киловаттом. Поскольку Ферлин говорил ему, что в «киловатте» силы больше, чем в «лошадиной силе», Джек представлял себе большую коричневую лошадь, значительно выше в холке, чем пони. И эта большая лошадь называлась «киловатт».
   — А скажи, Ферлин, зачем эти циферки на круглых крышках? Что они обозначают?
   — Это ограничение скорости, — ответил Ферлин.
   — И что означает вот это «сто»?
   — Не более ста километров в час.
   — А сколько может выдавать твоя машина?
   — Девяносто километров в час…
   — Ну и в чем тогда смысл? — не понял Джек, продолжая вглядываться в каждый проносящийся мимо знак.
   — Смысл в том, чтобы скоростные машины ехали здесь помедленнее…
   — А почему?
   — Чтобы езда была безопаснее.
   — Ты же сказал, что для безопасности эти белые ленточки на асфальте.
   — И белые ленточки, Джек, и все эти крышки на столбах — все это для безопасности.
   — Но ведь их очень много, неужели все это можно запомнить?
   Бесконечные вопросы Джека прекратились, лишь когда автомобиль въехал на территорию Гренобля, города вдвое большего, чем Нур, и не носившего следов такого явного бегства добытчиков минатурита, какие бросались в глаза в Нуре.
   Улицы Гренобля были широкие, и на них помещались по шесть полос движения. Машин было тоже много, и совсем старых среди них почти не попадалось, а уж таких самоделок, как у Ферлина, они, пока ехали, не встретили ни одной.
   Машины синие, машины красные, машины зеленые и белоснежно-белые. У них были покрышки без латок, на дверях отсутствовали ржавые подтеки, а на стеклах трещины. А еще они тихо работали и урчали, как маленькие сурки.
   Однако Гренобль состоял из разных улиц, а не только из тех, которые поразили Джека чистотой и красотой витрин. Вскоре начались улицы поуже, автомобили победнее, а дома пообшарпаннее. А когда Джек увидел покачивающегося человека, справлявшего нужду в переулке, он даже немного успокоился и подумал, что со временем Нур может подтянуться до Гренобля хотя бы своими лучшими улицами.
   Чтобы попасть на нужное место, Джеку и Ферлину пришлось проехать через треть города, то и дело сверяясь с подробной картой, которую раздобыл старший компаньон. Но Кризибизи оказалась вовсе не площадкой под открытым небом, а цепочкой соединенных между собой ангаров, в которых и размещался весь продававшийся здесь товар.
   За пределами ангаров тоже что-то продавали. Все те же накопанные из бункеров френчи, какие-то потрескавшиеся покрышки, колеса от тачек, тачки без колес. Ружья без стволов или стволы без прикладов.
   Много было разных боеприпасов, также полученных из раскопов и отмытых до блеска в специальных растворах. Сверху накладывалось немного смазки, чтобы придать патронам вид новых, а потом все это пытались сбыть по ценам, вдвое превышавшим цены в Нуре.
   Мимо то и дело пробегали какие-то зазывалы, предлагавшие военные палатки первой свежести. Другие бренчали нацепленными на рукав медалями, уговаривая купить недорого.
   Отдельно продавались ремни с военными гербами всех стран, которые когда-то сталкивались на той большой войне. А еще были шлемы, бронезащита, каркасы-усилители без приводов и даже никому не нужные вертолетные турбины, давно пылившиеся у стен ангаров.
   — Как много здесь всяких железок, Ферлин! — восторженно произнес Джек, когда они проходили мимо длинного ряда мотоциклетной техники. Тут были разведывательные машины, а также санитарные, курьерские и охранные. Некоторые выглядели как новые, другие носили следы кустарного восстановления, где больше налегали на замазку и лак.
   — Почем этот мотоцикл? — спросил Джек у скучавшего продавца.
   — Пять тысяч, — буркнул тот и отвернулся, понимая, что это вряд ли его клиенты.
   — Ты слышал, Ферлин? Ты слышал, какие здесь цены? — спросил Джек, прибиваясь к старшему партнеру и робко поглядывая по сторонам. Чего же ожидать от товаров посерьезнее мотоцикла?
   — Ты не слушай всего, что тебе тут говорят, и не встревай в разговор, когда я будут вести торг. Может, нам сюда еще не раз приехать придется, пока добьемся своего.
   — Я буду молчать, Ферлин, как в прошлые разы.
   — И правильно. Напускай на себя важный вид, как будто зашел развлечься и не более.
   — Развлечься и не более… — повторил Джек, провожая взглядом фигуристую девицу в одежде из черной кожи.
   — И не пялься так на девок, Джек. Здесь полно всяких байкеров, которые сгребают оружие и железное барахло. По сути, это бандиты, их мясом не корми, дай подраться.
   — Я понял, Ферлин, буду смотреть в другую сторону.
   Они вошли в один из ангаров, где были выставлены разведывательные колесные машины. Небольшие и аккуратные, годные и для поездок за покупками, и для подвозки хвороста или угля. Однако ни одной такой машины в запросах, которые Ферлин просматривал в кабинете майора Варбитца, не оказалось.
   На некоторых броневиках стояли пулеметы и даже турели с легкими зенитными пушками, другие были плавающими и имели боковые емкости и гребные винты. Кое-где за эти машины уже торговались представительные на вид господа, возможно, собиравшие для себя военные коллекции.
  

  

   

    66
   

   Нужный Ферлину и Джеку ангар с автоматическими и пилотируемыми шагающими роботами оказался только четвертым по счету, после танкеток и мини-вертолетов.
   Как ни старался Джек сдерживать себя, но от волнения его походка стала прыгающей, а на щеках появился лихорадочный румянец. Сначала стояли автоматические машины высотой не более метра с небольшим. Все они были тщательно покрашены и имели номера, которые придавали машинам солидности, но ничего не значили.
   Маленькие роботы носили только пулеметы и патронные короба к ним, машины побольше имели на борту еще и гранатомет. Роботы-автоматы ростом под три метра уже оснащались ракетными контейнерами и радарными корпусами, в которых были укрыты сканирующие антенны.
   — Ферлин, сколько же стоят все эти ракеты, что торчат из контейнеров? — спросил Джек, который слышал, что ракетное вооружение очень дорого.
   — Это не ракеты, Джек, это муляжи. К тому же настоящие ракеты никогда не видны снаружи, их закрывает защитная мембрана.
   — Да?
   — Да, — ответил Ферлин, поглядывая в угол ангара, где на небольшом подиуме стояли покрытые ржавчиной машины.
   Джек тоже посмотрел в ту сторону, но ничего интересного не увидел. Его больше привлекали эти разукрашенные роботы, для которых даже строили натурные панорамы.
   Один робот прятался за кустом, выслеживая противника поднятым на штанге блоком разведки, другой был показан на бегу, перешагивающим через каменную горку.
   Два «разведчика», вскинув клешни, были готовы вцепиться друг в друга, а охранный робот стоял на бетонном пригорке, расставив в стороны объективы датчиков и оптических систем.
   Обходя зевак и отдельных задумчивых посетителей, Джек направился в дальний конец ангара, где находились пилотируемые роботы. На этих машинах почти не сохранилось краски, их продавали тем, кто хотел увидеть подлинное состояние конструкций.
   Джек насчитал на подиумах двенадцать машин, и еще столько же было представлено отдельными фрагментами, узлами и запчастями. В основном это были небольшие машины разведывательного типа, но некоторые оказались оснащены под «легкую кавалерию» — поддержку пехоты.
   Они имели малокалиберные пушки и гранатометы, тогда как разведчики держали на борту только многоствольные пулеметы.
   Отдельно стоял двухместный робот с указанной на табличке массой «7200 кг». На нем сохранилось достаточно темно-синей краски, а через распахнутую боковую дверцу были видны джойстики управления, какие-то экраны и множество приборов, о функциях которых Джек даже не догадывался.
   «Здорово», — подумал он и вздохнул. Этот робот ему понравился, и выглядел он не слишком старым, в то время как другие машины были не только ржавыми, но даже истекали маслом, которое собиралось на специально подложенные под них поддоны.
   У входа в ангар, где располагались красивые роботы-автоматы, пахло свежей краской и смазкой, а здесь ржавчиной и антифризом. Посетителей здесь совсем не было, только они с Ферлином да какой-то бородач в очках бродили мимо этого металлолома.
   Джек стал откровенно скучать, полагая, что сейчас Ферлин скажет: поехали домой, приятель, сегодня здесь ничего нет. Но старший компаньон вдруг задержался возле одной машины и о чем-то спросил продавца. Тот ответил и подошел ближе, заметив, что посетитель спрашивает не из праздного любопытства.
   Решив, что нужно быть в курсе дела, Джек направился к Ферлину, ему стало интересно, что же тот спрашивает об этих железках.
  

  

   

    67
   

   Ферлин провел рукой по шершавому металлу и покачал головой.
   — Что вам не понравилось? Качество поверхности? — тотчас спросил продавец. — В придачу мы даем комплект из выравнивающего бронегеля и радиопоглощающей краски. Вам его хватит на два раза.
   — Да нет, я смотрю, на опорах масляные подтеки…
   — О, не стоит беспокоиться! Смените сальники, вот и все дела! А я вам для этого сделаю скидку на двести лир.
   — Замечательно. А сколько же стоит этот ваш бронированный монстр?
   — Восемнадцать тысяч лир, сэр. При этом он полностью на ходу, и пулемет работает как часы. Я сам отстреливал — знаю, что говорю.
   — Понятно. А что входит в эту немалую цену? Я надеялся, что будет подешевле, оно ведь и выглядит не очень красиво, — начал капризничать Ферлин, а Джек сделал вид, что зевает, однако старался не пропустить ни слова.
   — Но, сэр, этот пулемет дает двенадцать тысяч выстрелов, им можно металл резать!
   — Двенадцать тысяч? — делано удивился Ферлин и похлопал по многоствольному барабану.
   — Разумеется, сэр! Это не шутки какие-нибудь, а самый настоящий «глосс» от «Парсон-Гуззак индастриал». Только тогда они назывались просто «Гуззак метал». Полностью электрический привод, в кабине никакого дыма.
   — Ну так сколько стоит этот чудо-пулемет?
   — Восемь тысяч лир, сэр. И к нему за эти деньги еще тысяча патронов.
   — На пять секунд… — обронил Ферлин.
   — Что, простите?
   — Я говорю, этих ваших патронов при такой скорострельности хватит на пять секунд.
   — Ну, иногда достаточно только вывести машину на позицию, и все разбегутся. Вам он, простите, для чего?
   — Подумываю помочь одному человеку получить контракт с отягощением.
   — О, в таком случае это лучшее, что вы можете получить, сэр! — обрадовался продавец, глаза его заблестели.
   «Хоть бы побрился… — подумал про него Джек. — Вон какими деньжищами ворочает, а одет, как работяга с карьера».
   — Ладно, что там еще полагается за мои деньги? — спросил Ферлин, подходя к машине совсем близко. Это вселило в продавца уверенность, что он вот-вот спихнет эту рухлядь человеку, который пытается делать вид, будто разбирается в технике.
   Достав из кармана магнитный ключ, продавец приложил его к дверце, и та сейчас же открылась, а в кабине загорелся свет.
   — Как вас зовут, приятель? — спросил вдруг Ферлин.
   — Я Бартон, сэр.
   — Очень приятно, Бартон, а я Франк, — представился Ферлин, и они пожали друг другу руки. — Итак, Бартон, что я получу за мои деньги помимо пулемета?
   — Вот эту прекрасную систему наведения, сэр! — начал расхваливать товар продавец, дотрагиваясь до блоков, которые после недавней покраски выглядели как новые. — Они могут не только наводить пулемет на цель, но и собирать аудиовизуальную информацию, обрабатывать ее и хранить на магнитном носителе.
   — Ну и сколько же стоит вся эта красота? Все эти симпатичные ящички?
   — По сравнению с пулеметом сущий пустяк, сэр, четыре тысячи лир.
   — Итак, выходит, оставшееся железо стоит шесть тысяч лир, я правильно понял?
   — Получается именно так, сэр.
   — Значит, я должен отдать шесть тысяч лир вот за эти масляные протечки? — спросил Ферлин, снова кивая на опоры робота.
   — Но, сэр, я же сказал, что вы получите новые сальники и скидку в двести лир за эту работу! — воскликнул продавец, разводя руками и по-свойски улыбаясь покупателю, дескать, ты что, товарищ, мы же все обсудили, пора показать деньги.
   — Большое спасибо за сальники и скидку, Бартон, только это у вас не смазка течет, а гидроагент из силовой гарнитуры.
   — Почему вы думаете, что из силовой гарнитуры? — спросил опешивший продавец, избавляясь от «свойской» улыбки.
   — Ну вы что же, масло от гидроагента отличить не можете? Понюхайте, у него и запах другой, да и цвет.
   — Не может быть, я бы знал… Мне бы сказали… — начал мямлить продавец, а Ферлин вздохнул и сказал негромко, словно самому себе: — Придется в Брансбург ехать…
   — До Брансбурга двести километров, сэр, вам доставка дорого обойдется! — напомнил продавец, пытаясь удержать наметившегося было покупателя.
   — Да не дороже ваших цен за такой товар, Бартон.
   «Брансбург! Такая даль!» — испугался Джек и стал коситься на Ферлина, чтобы подать знак не ездить в Брансбург, однако тот был полностью поглощен возникшей проблемой.
   — Но я могу дать вам скидку, сэр, на переборку этой самой гарнитуры, — предложил продавец. — Еще двести лир!
   — Дружок, переборка силовой гарнитуры проводится только с ее расточкой. По расценкам госмехконтроля это четыре с лишним тысячи лир. Разумеется, с соблюдением всех стандартов. А ты мне — двести тир! Спасибо, оставь себе…
   «Домой! Поехали домой!» — мысленно подталкивал Ферлина Джек. Он уже устал от переживаний и не был готов вот так взять и прямо сейчас купить робота, ему требовалось время, чтобы привыкнуть к мысли, что робот в его хозяйстве — это реальность. Как коза, например.
   Ферлин уже сделал шаг в сторону, будто бы собираясь уходить, но затем шагнул к следующей машине, выглядевшей, по мнению Джека, куда хуже, чем первая.
   — Этот сколько стоит?
   — Э-э-э… Пусть будет одиннадцать! — в отчаянии воскликнул продавец. — Только для вас!
   — А если снять пушку и убрать вашу распрекрасную систему наведения и слежения? — спросил Ферлин и посмотрел продавцу в глаза. Тот закрутился на месте, чувствуя, что его прищучили. После того как он вздул цену на эти составляющие, получалось, что теперь он обязан был отдать машину даром.
   — Хорошо, берите за семь… Берите за семь без пушки и систем наведения.
   — А переборка и расточка силовых гарнитур? — напомнил Ферлин и указал на подтеки масла. — Или вы думаете, что военно-инженерный отдел так просто обмануть? Нет, приятель, придется все делать как положено и за немалые деньги.
   — Вы грабите меня! Шесть тысяч, и ни сантима меньше! — воскликнул продавец, его измятое лицо пошло красными пятнами.
   — Значит так, даю пять триста за эту машину без пулемета и системы наведения, но с комплектом сальников и набором технической и радиопоглощающей краски. Плюс ваша доставка до Нура…
   Было видно, что продавец полностью сбит с толку и с натугой пытается просчитать, выигрывает он или проигрывает. Выигрывал он в любом случае, но выиграть хотелось побольше, а спорить с таким «зубастым» покупателем было невозможно.
   Ферлин постоял несколько секунд и, не дожидаясь, пока продавец даст ответ, повернулся и пошел прочь.
   — Стойте, мистер! Стойте, я согласен!
   Ферлин сделал еще пару шагов, потом свернул на другую дорожку, словно заинтересовавшись еще какими-то машинами, но, совершив круг, вернулся на прежнюю позицию к слегка успокоившемуся продавцу.
   — Вот что, Бартон, теперь мне нужно забраться в машину, чтобы посмотреть, живая ли она на самом деле, — сказал Ферлин, гипнотизируя продавца взглядом.
   — Делайте что хотите, мистер, — отмахнулся тот. — С вами невозможно спорить.
   Джек тотчас обежал вокруг мешавших ему подиумов и успел оказаться рядом с Ферлином в тот момент, когда тот нажал на корме машины какую-то пластинку. Робот тотчас ожил, застрекотал нагнетателем, а затем присел, согнув опоры. Ферлин открыл дверцу тесной кабинки, забрался в нее и закрыл дверь. Несколько секунд ничего не происходило, затем внутри робота зажужжало громче, и он стал перетаптываться на месте, поворачиваясь всем корпусом вокруг своей оси.
   Сделав полный оборот, он подвигал кабиной с пулеметом в одну сторону, потом в другую. Поднял пулемет вверх до отказа, затем опустил его и вдруг начал прокручивать стволы, как тот робот-разведчик, на которого они с Ферлином едва не наткнулись в дюнах. Наконец робот снова опустился, и Ферлин выбрался наружу.
   — Ну что, мистер, я же вам говорил, что машина в полном порядке! — произнес продавец, подходя к покупателю и надеясь снова начать торг.
   — Я забирался в кабину не для того, чтобы получить удовольствие от вашей совершенной техники, Бартон, а чтобы запомнить, как ведет себя робот. Чтобы после доставки можно было определить, не пытались ли вы заменить в нем какие-то узлы на менее годные.
   — Да неужели, мистер, вы думаете, что мы… — начал было продавец.
   — Именно так я и думаю. Ну что, вам давать задаток, мистер Бартон?
   — А сколько?
   — Сотня, не более того. Этим я демонстрирую серьезность своих намерений, а вы, принимая эту сотню, берете на себя всю ответственность за доставку и выполнение условий нашей устной договоренности.
   — Хорошо, — после минутного раздумья ответил продавец и взял сотенную купюру. — Говорите адрес…
  

  

   

    68
   

   Через три дня, как и обещал продавец, покупку доставили в Нур, где ее встретил Ферлин и за дополнительные тридцать лир уговорил водителя трейлера и сопровождавшего его экспедитора-кассира подвезти покупку «еще немного».
   Позже, оказавшись на усеянной камнями проселочной дороге, они, конечно, очень ругались, но делать было нечего, к тому же ехать оказалось действительно недалеко, в результате груз был доставлен на хутор Ферлина.
   Джек надеялся увидеть триумфальное прибытие его грозной боевой машины, однако запоздал и, придя к Ферлину под вечер, увидел у ворот лишь следы от тяжелого грузовика.
   На стук взволнованного Джека вышел Ферлин, деловито вытирая руки ветошью.
   — С деньгами все обошлось? Ты сумел открыть сейф? — спросил Джек, избегая сразу заговаривать о роботе. От предвкушения встречи с ним он снова оробел, по спине побежали мурашки, а под коленками возникла противная щекотка. Да, они «виделись» в ангаре, но там на подиуме это была чужая ржавая железяка, а на хуторе Ферлина совсем другое дело.
   — Ну, разумеется, сумел, ты же оставил мне ключ, — ответил Ферлин, слегка удивляясь. — Возьми его вот в этом правом кармане, а то у меня руки грязные…
   — Ладно, пусть у тебя полежит, — отмахнулся Джек, не зная, что еще спросить.
   — Тебе, наверное, хочется на него взглянуть? — пришел ему на помощь Ферлин. — Ну идем, он там — в гараже…
   И Ферлин кивнул на освещенное яркими лампами нутро гаража, которое казалось Джеку тайным гротом сказочного волшебника. На слабеющих ногах он вошел под своды этого чудесного места и увидел своего робота разобранным до последнего винтика.
   Даже крошечное сиденье из кабины было откручено от основы и убрано в угол.
   — Это… все? — произнес пораженный Джек и посмотрел на Ферлина. — Неужели обязательно было разбирать его до последней железки?
   — Увы, приятель, иначе никак нельзя. Инженерная служба будет прислушиваться к каждому шороху и скрипу, а если дело дойдет до боевых действий, каждое упущение механиков может вылиться в большие проблемы. Помнишь, как гудел робот, когда я его опробовал в ангаре?
   — Да, помню! — оживился Джек. — Он так здорово жужжал, как автомобиль на картриджах!
   — Это не здорово, Джек! Это далеко не здорово! — покачал головой Ферлин, и его перепачканное смазкой лицо стало серьезным, как никогда. — Робот, который так шумит, может лишь ходить в атаку, как какой-нибудь танк. Это непрофессионально — пускать сложную шагающую машину в бой как танкетку, которая стоит впятеро дешевле «бээмцухи».
   — Чего дешевле? — не понял Джек.
   — Бронированная машина циклического хода. Сокращенно бэ-эм-це-ха. Солдаты зовут ее «бээмцуха».
   — Мне нравится! А имя у него какое-то есть? Какой он марки?
   — Это машина поддержки пехоты «таргар». Там еще есть всякие цифры, означающие модификации, но сейчас тебе это не нужно.
   — Ферлин, мне кажется, мы его никогда не починим, ты только посмотри, сколько тут деталей! — произнес Джек, оглядывая большой гараж, две трети которого были теперь застелены чистым пластиком, чтобы Ферлин мог разложить детали робота в строгом, ведомом лишь ему порядке.
   — Нет, Джек, это только кажется! Ты еще не видел раскладку «гасса», это такой двадцативосьмитонный робот, у которых помимо пушек и пулеметов еще и зенитные ракеты имеются. Старые модели были двухуровневыми, и их пилотировали два человека. В посадке — два двадцать, в полный рост — три девяносто шесть. И ничего, разбирали руками и кран-балкой, а больше никаких особых приспособлений.
   — А когда ты мне скажешь, какое будет оружие?
   — Когда соберем машину, тогда и скажу.
   — А почему не скажешь сейчас?
   — Потому что рано. Ты вот что, Джек, бери вот эту баночку, открывай ее и кистью наноси раствор вон на те приготовленные детали корпуса.
   — Это краска, что ли? — спросил Джек, вертя в руках жестяную банку.
   — Нет, это специальная жидкость, которая обезжиривает, удаляет грязь и подготавливает металл к покраске.
   — Мы прокрасим, а потом все сразу соберем? — обрадовался Джек.
   — Нет, приятель. Приготовься к медленной, монотонной и основательной работе. Чему я тебя всегда учу?
   — Каждая операция требует подготовки.
   — Правильно. Вот этим мы и будем заниматься.
  

  

   

    69
   

   День шел за днем, утром Джек приходил к Ферлину, и они уходили за деревню на пустошь или поднимались в холмы.
   Джек уже не жаловался на тяжесть ружья и легко взбегал с ним и сумкой по самому крутому склону. Побегав между редкими кустами, сменяя позиции по команде Ферлина, Джек делал по мишеням в пустоши несколько выстрелов, а затем компаньоны возвращались на хутор, чтобы продолжить ремонт робота.
   Вслед за покраской Джек освоил работу с обдирочным и шлифовальным кругом. Научился измерять размеры деталей и рассчитывать погрешности при изготовлении новых. Ферлин часто работал на разных станках, и Джеку приходилось бегом перетаскивать длинный кабель, ведь только во дворе у Ферлина хранились под навесами четыре станка, а еще два особо ценных стояли на втором этаже.
   Когда иссякали большие картриджи, Джек сам смешивал химикаты, засыпал их и утрамбовывал колотушкой. А после нескольких проверок Ферлин стал доверять ему настолько, что полностью переложил эту работу на плечи молодого компаньона.
   Несмотря на то что Джек сутками напролет стал пропадать на хуторе Ферлина, мать ничего не имела против, поскольку сын еженедельно приносил по десять-двадцать лир, полученных за совместную работу с Ферлином. А когда закончился хворост, Джек привез его целый воз на огромном грузовике соседа.
   За те пять недель, которые Ферлин и Джек трудились над починкой робота, он постепенно обретал форму и становился похож на те щеголеватые полумакеты, что так поразили Джека при посещении ангара в Гренобле.
   Пару раз Ферлин ездил туда, оставляя Джека на хуторе с какой-нибудь работой, и привозил недостающие детали или те узлы, которые не удавалось восстановить своими силами. Это требовало новых затрат, но Ферлин с самого начала предупредил Джека, что придется вкладывать дополнительные средства, правда, заверил, что не более тысячи лир. И пока этот предел они не превышали.
   Самые важные детали — втулки для крепления к корпусу ходовой части, Ферлин делал целый месяц. Сначала долго точил из прочного металла, потом шлифовал с химикатами в специальной ванне, и напоследок они трое суток крутились на станке лазерной закалки, который стоял на втором этаже в доме Ферлина.
   Младшего компаньона Ферлин туда не пускал, и лишь однажды через его плечо Джек увидел красные лучи и вращающийся под ними зеркальный цилиндр.
   — А почему ты мне там ничего не показываешь? — спросил тогда Джек.
   — Потому что у меня там «чистая комната», место, где должно быть как можно меньше пыли.
   — А почему?
   — Чтобы пыль не оказалась на поверхности детали. Если лазер сожжет пылинку на ее поверхности, будет микрозадир. А это как песок в подшипник подбросить…
   — Понятно.
   — Ничего тебе не понятно, но со временем разберешься. Сегодня у нас развесовка патронов.
   — Для ружья?
   — Нет, до этой работы ты пока не дорос. Начнем с перезарядки револьверных патронов, а как набьешь руку, можно взяться и за ружейные.
   — А какая разница, Ферлин? По мне, так револьверные куда сложнее — они маленькие. А патроны для ружья вон какие здоровые. Двадцать три миллиметра одна только пуля! Такую не выронишь.
   — Револьвер, Джек, — это простое оружие. Сунь ему пороха вдвое больше, шарахнет и не подавится. Сделай пули потяжелее — одну свинцовую, другую медную, третью силуминовую, и ничего особенно не изменится при стрельбе на двадцать метров. Все мишени будут поражены и враг разбит. А пушка в двадцать три миллиметра — это, брат, уже артиллерия. Тут и траектория, и деривация, и ветер. Это целая наука, здесь требуется особая точность.
  

  

   

    70
   

   За две недели Джек освоил развесовку и перезарядку любых патронов. Он научился штамповать рубашки, точить на станке жала для бронебойных пуль, закалять их в масле и на лазерном станке. А еще постиг тайну получения бласт-смеси и узнал условия ее хранения.
   — Вообще-то бласт-смесь — это по большому счету понтовство, — говорил Ферлин во время очередного урока. — Большая вспышка, высокая температура, громкий звук взрыва. Но против серьезной брони толку от нее не будет, а вот в ангаре дырку проделать или что-то поджечь — это запросто.
   — А еще ты вынимал ее из коробочки с водой… — вспомнил Джек.
   — Правильно. Потому что бласт-смесь неустойчива и начинает быстро распадаться. Если через пять-шесть часов ты этот патрон не отстрелил, он может у тебя расплавиться.
   — А вода, значит, охлаждает?
   — Не столько охлаждает, сколько показывает, в каком состоянии процесс. Если из коробки валит пар, бросай ее подальше — толку не будет.
   — Значит, на войне такими пулями не стреляют?
   — Чистой бласт-смесью не стреляют, но если заполнить ее стабилизатором, такой заряд может лежать пару лет до самого применения. Но экипажи такие боеприпасы не любят…
   — Почему?
   — Они легко подрываются внутри машин, если бронебойная болванка пробьет стенку. Обычные боерипасы многокомпонентные, они срабатывают только после отстрела, а эта рванет при первом случае. Потому и не любят.
   На другой день компаньоны наконец сумели поставить робота на опорный узел. Пока не была подсоединена силовая гидравлика, машина висела на цепях небольшой кран-балки, но это уже был робот в полный рост, хорошо окрашенный и оттого выглядевший как игрушка из магазина.
   — Красавец! — сказал Ферлин, когда они, выйдя из гаража, любовались им со двора.
   — Лучше даже чем те, в Гренобле, — отметил Джек.
   — Ну, это даже не обсуждается… Ладно, пойдем заниматься теорией, а гидравлику завтра ставить будем. И тогда ты узнаешь, насколько тихо работает новый нагнетатель, а не та жужжалка, которая тебе так понравилась.
   — Так давай сейчас все и сделаем, а, Ферлин? Я заметил, что мы много времени тратим на всякую, как ты говоришь, теорию, в то время как давно бы могли закончить сборку.
   — Могли бы, — согласился Ферлин и улыбнулся. Его радовало, что Джек стал разбираться не только во всех ремеслах, которые он ему преподавал, но и видел весь процесс обучения целиком. — Могли бы, но тогда у тебя не стало бы времени на то, чтобы раскладывать все знания и навыки по полочкам.
   И они пошли в дом, в отдельную комнату без окон, где Джек учился развесовке боеприпасов. Ферлин зажег под потолком небольшой светильник, которого едва хватало на такое помещение, и сказал:
   — Садись за стол.
   Потом снял с полки небольшую пластиковую папку.
   — Ты уже неплохо стреляешь, Джек, быстро меняешь позиции. Ты мог бы помочь своему подразделению, но вот беда, ты не знаешь, как это сделать.
   — Но я же умею стрелять, ты сам сказал, — напомнил Джек, ерзая на табурете. Он уже догадывался, что компаньон приготовил ему очередной сюрприз.
   — Ты умеешь стрелять. Ты занял хорошую позицию, но пошел дождь, спустился туман или ты сидел в засаде до сумерек, а потом раз…
   Ферлин бросил на стол листок бумаги, на котором был очерчен и закрашен карандашом силуэт какого-то робота.
   — Ты увидел это, Джек, и ты знаешь, что это враг. Что будешь делать?
   — А он уже близко? Он так близко, как ты нарисовал?
   — Нет, таким ты увидел его в панораме прицела, а до него еще… Может, ты подскажешь дистанцию?
   — Нет, не могу. Но на месте я бы сориентировался…
   — Ну конечно, мистер, вы бы там, конечно, сориентировались. А что это за машина? Как ты собираешься ей противостоять? И сможешь ли противостоять вообще или лучше сидеть тихо? А может, правильнее сбежать?
   — Что ты этим хочешь сказать, Ферлин? Откуда я могу все это знать, я же еще не солдат?
   — Переверни карточку…
   Джек перевернул листок и увидел там тот же силуэт, однако над ним было написано: «„гасс“, 28 тонн, скорость — 18 км/час, дистанция — пятьсот метров, настройка прицела — 2». На самом силуэте красным карандашом были обведены места, куда следовало стрелять, а рядом с этими зонами также имелись надписи: «вентилятор», «масляный радиатор», «ракетный контейнер», «ВДГ», «ходовой узел».
   — А что такое «вэдэгэ»?
   — Выносной генератор. Он необходим роботу на тот случай, если на машине много навесного оборудования или нужен особенный режим ведения огня. Тогда его навешивают и пускают машину в бой.
   — А ходовой узел — это то, что мы сегодня делали?
   — Правильно. Сегодня мы монтировали с таким трудом закаленные втулки, а на больших машинах они еще прочнее. Если стрелять некуда, а робот на дистанции двести и менее метров, бей в узел. Разбить его ты, конечно, не сможешь, но появятся небольшие деформации, и пилот получит сообщение о перегреве. Чтобы не запороть машину, он станет вести себя не так активно, а то и вовсе выйдет из боя.
   — Я понял, — сказал Джек, минуту подумав над тем, что услышал. — Ты и свет для этого слабый сделал, правильно?
   — Правильно. При плохом свете, да еще нарисованные карандашом, они выглядят совсем как настоящие силуэты — поверь мне.
   — Здорово. А давай еще!
   — Да сколько угодно, — ответил Ферлин и начал выкладывать из папки карточку за карточкой, а Джек смотрел на них и, еще ничего не зная о новом, вдруг появившемся противнике, пытался пофантазировать, какое у него оружие, какая скорость и сколько слабых мест. А еще Джек отчетливо представлял себе пилотов, которые сидели внутри этих машин, и от этого даже испытывал некое напряжение, ведь они тоже искали его в прицелах, и их пальцы подрагивали на гашетках.
  

  

   

    71
   

   Всего в папке набралось около тридцати силуэтов, и когда компаньоны прошлись по ним три раза, Ферлин закончил урок.
   — Я могу еще! — запротестовал Джек, который почувствовал охотничий азарт. — Вот только отдохну и смогу снова!
   — Завтра продолжим, а сегодня нужно потренироваться с ружьем.
   — На холмы идти поздно, Ферлин. Во дворе, что ли, стрелять будем? — усмехнулся Джек.
   — Нет, поднимемся на второй этаж. Во второй половине нет отделки потолка, там у нас сегодня и будет стрельбище.
   Не зная, что и думать, Джек вслед за Ферлином поднялся на второй этаж и прошел следом за ним в ту часть дома, где под металлическими сводами висели всего три светильника и еще немного света попадало через круглое, как иллюминатор, окно.
   Джек заметил натянутую из угла в угол проволоку и на ней игрушку-болванчика, которая катилась по проволоке, пока опускался груз, а потом тормозила, когда груз поднимался, наматываясь на колесико.
   Так она сновала из стороны в сторону, пока не останавливалась совсем.
   — Я знаю эту игрушку, она для малышей, — сказал Джек.
   — Это не игрушка, приятель, а модель движущейся мишени. Понял?
   Джек не ответил. Пока он не понимал, о чем идет речь. Тем временем Ферлин подошел к стоявшему у окна верстаку и, подняв старое покрывало, достал бронебойное ружье с уже подсоединенными к нему оптическим прицелом и блоком баллистики.
   Подойдя с ружьем к Джеку, Ферлин положил руку на прицельные устройства и сказал:
   — Это очень умные приборы, Джек. В них имеется даже режим обучения, когда микрокомпьютер моделирует движение разных динамических меток. Ты хорошо стреляешь по неподвижным мишеням, сегодня ты учился, как их опознавать. А сейчас ты попробуешь поражать мишени, которые движутся с приличной скоростью. Это могут быть и роботы, и бронемашины, и даже геликоптеры.
   — А беспилотники? — уточнил Джек и улыбнулся.
   — Зря улыбаетесь, курсант. Реактивный беспилотник движется на скорости, которая не под силу баллистическому блоку, тут, помимо теории, должна быть большая практика, которой у тебя пока нет. Так что про беспилотники забудь.
   — А игрушка зачем?
   — Игрушка затем, что когда ты потренируешься на учебной программе, мы запустим болванчика, и ты сам почувствуешь разницу между компьютерной обманкой и реально движущимся объектом. Пусть даже это всего лишь детская игрушка. А теперь начнем, вспоминай, чему я тебя учил.
   И Джек стал вспоминать. Как следовало стоять, как балансировать при стрельбе без подпорки. Ферлин сразу включил ему самую сложную программу с воздушными целями, так что пришлось покрутиться, отстреливаясь от наседающих штурмовых геликоптеров и лаунчмодулей — летающих роботов-автоматов, небольших, но очень опасных.
   После получасовой стрельбы Джек получил небольшой перерыв, а затем была запущена программа с наземными противниками, с которыми Джек теперь воевал без особых проблем. Битва с летающими целями закалила его.
   — Ну что же, во второй части ты преуспел, — сказал Ферлин после упражнений, вызвав на экране блока отчет о стрельбе. — Семьдесят процентов попаданий в силуэт и четыре процента реальных повреждений машин противника.
   — Только четыре?! — неприятно поразился Джек, которому казалось, что он победил всех, кто появлялся.
   — Да, приятель, ты пока плохо разбираешься в силуэтах, да и метку баллистики не видишь, лупишь впопыхах с большим опережением.
   — Я исправлюсь, — со вздохом произнес Джек, начиная понимать, что удовольствие от занятий — это одно, а результат — совсем другое. — А что там с воздушными целями, совсем плохо?
   — Попаданий в силуэт двадцать два процента, выведено из строя — двенадцать процентов.
   — Это хорошо или плохо? — спросил Джек.
   — Нормально. Летающие аппараты более юркие, однако они не так сильно бронированы, так что нормальные результаты… Правда, есть один момент…
   — Какой?
   — В реальном бою так стрелять противник тебе не позволит. Ты знаешь, что такое лаунчмодуль?
   — Нет, — ответил Джек, однако сразу вспомнил каменных ящериц-летунов с их острыми зубами и уродливой мордой.
   — Лаунчмодуль — это, по сути, летающий гранатомет. Малый беспилотник, который находит цель, бьет о ней и, расстреляв небольшой боезапас, уходит домой на перезарядку. Когда они налетают стаей, лучше бежать и прятаться, а разбираться с ними предоставить возможность зенитной артиллерии.
  

  

   

    72
   

   На два последующих дня Ферлин сказался занятым, и Джек занимался домашними делами, которых за время его активной работы с Ферлином скопилось немало. На третий день, как и договаривались, он с рассветом отправился на хутор компаньона, но, подойдя к воротам, заметил, что одна створка отворена, стало быть, стучать не нужно.
   Осторожно зайдя во двор, Джек увидел, что гараж уже открыт, но света в нем не было. Не зная, что и думать, Джек сделал еще несколько робких шагов, и в этот момент из гаража вышел он — робот «таргар», машина поддержки пехоты.
   Постояв у гаража, робот двинулся к дому, а Джек застыл на месте, не в силах издать ни звука. «Таргар» двигался почти неслышно, если не считать звука шагов. Джеку казалось, что эта машина движется сама по себе, без всяких пилотов.
   Промелькнула мысль, что они с Ферлином что-то напутали и эта машина — полный автомат. Теперь в ней что-то включилось, и она сама вышла погулять. Вот только где Ферлин?
   Джек хотел его позвать, но боялся. Тем временем робот перешел на рысь, пробежал весь двор из угла в угол, поднял ствол своей пушки на максимальный угол и отстучал короткую очередь.
   Джек оглянулся на ворота, ему стало ясно, что нужно бежать. О том, что накануне видел машину без оружия, он не вспомнил, а если бы и вспомнил, нафантазировал бы и то, что робот сам поставил себе пушку. В самый критический для Джека момент машина остановилась в десяти шагах от него и опустилась на полусогнутых опорах.
   Дверца открылась, и из кабины выглянул улыбающийся Ферлин.
   — Ну что, сдрейфил, бронебойщик? — спросил он.
   — Да ты что… Ферлин? Знаешь, как я напугался! — произнес Джек, восстанавливая дыхание.
   — А чего ты испугался-то? — удивился компаньон, становясь на землю.
   — Ну как чего? Я захожу, тебя нет, а он ходит!
   — Что значит «он ходит», это же пилотируемая машина! — удивился Ферлин, который почувствовал, что в этот раз со своими сюрпризами он переусердствовал. — Я вообще-то ожидал, что ты будешь от радости подпрыгивать!
   — Ага, от радости. Еще немного, и я бы через забор от радости сиганул. Я как увидел его, так даже забыл, что он не автомат… И главное, так тихо ходит, как живой.
   — Тихо, — с готовностью согласился Ферлин. — Потому что с любовью собирали, железка к железке. А еще он тихо ступает, потому что пока на батарее движется, на дизеле, конечно, послышнее будет.
   — У него там и дизель есть?
   — А как же? У тебя будет смешанная схема. Иди смотри…
   И Ферлин посторонился, чтобы Джек мог рассмотреть поставленные в машину новинки.
   — Вон там, за сиденьем, сверху донизу накопительная батарея. Я ее из трех неработающих собрал, которые с Гренобля привез. На ней можно пройти километра три, а чтобы узнать точнее, нужно еще испытывать.
   — А дизель где?
   — Дизель справа, за бронеперегородкой. Тот маленький, на десять лошадок. Там же за перегородкой его электростартер-генератор. Он и дизель запускает, и батарею потом накачивает.
   — Ту, которая стоит за моей спиной?
   — Правильно, усваиваешь. У дизеля бачок на пять литров. Километров на двадцать пять хода, но тоже еще испытывать надо. А теперь внимание, суперновинка — дополнительный запас энергии! Вот за этой перемычкой справа стоит химический картридж. Далеко на нем не покатаешься, пока я рассчитываю на один километр. Но заменяется он быстро…
   Ферлин снял временную крышку, и Джек увидел стоявший в гнезде картридж. Тут все было понятно.
   — Таким образом, пока тебе ничто не угрожает, ты движешься на дизеле. Если нужно сорваться в галоп, подключаешь батарею и уносишься за горизонт…
   — Здорово. А картридж зачем?
   — Если выведут из строя дизель или батарею, ты сможешь отползти на картридже. Он будет твоим спасательным кругом.
   Джек помолчал, усваивая услышанное. Затем обошел машину кругом и потрогал длинный ружейный ствол.
   — Что это за пулемет, Джек?
   — Это не пулемет. Судя по калибру, у тебя будет автоматическая пушка, — сказал Ферлин и улыбнулся. Его забавляла реакция Джека. Он был похож на зверька, который впервые обнюхивал незнакомый предмет.
   Джек заглянул в кабину и повернулся к Ферлину.
   — Выглядит как ружье…
   — Это и есть ружье, Джек, только слегка переделанное…
   — Но ты же стрелял очередями, я видел!
   — Всего три выстрела, больше нельзя — ствол не выдержит. Но это на крайний случай, а вообще переключатель будет стоять только на одиночный огонь.
   — А почему ты скрывал от меня, что хочешь поставить ружье?
   — Чтобы ты себе лишнего не напридумывал, ты ведь тот еще фантазер… А теперь у тебя на машине будет стоять оружие, к которому ты привык и, значит, не будешь испытывать никаких проблем с его использованием. Это как с подставки стрелять, все то же самое.
   — Но, Ферлин, значит, ты все-таки испортил свое ружье?
   — Да нет же, Джек! Я ведь тебе говорил, что у меня их несколько. Целый ящик, а в нем шесть штук. Понял?
   — У тебя было шесть ружей?
   — Да, Джек, но это секретная информация…
   — И что, можно будет стрелять даже на ходу?
   — Сейчас пока нельзя, потому что машина при ручном управлении дергается, но когда на нее поставят бортовой компьютер, она станет ходить значительно плавнее, вот тогда с небольшой дистанции можно и пострелять на ходу.
   — А кто и когда в него поставит компьютер? — спросил Джек, уже начиная чувствовать себя настоящим собственником этой машины.
   — Служба эксплуатации — полковые механики. Потому-то я и не пошел на поводу у этого хитрого продавца, который пытался продать нам древние крашеные ящички. В полку, куда ты, я уверен, попадешь, на твою машинку посмотрят, еще раз проверят, а затем поставят всю внутреннюю электронику. Новенькую, прямо со склада. От навигации и разведки до прицелов и связи. Тогда это будет не машина, а конфетка.
  

  

   

    73
   

   В этот же день Джек впервые забрался в кабину робота, хотя до этого не водил даже велосипед. Но учеба давалось ему легко, сказывались молодость и природная смышленость. Уже к вечеру он водил машину по двору шагом, научился опускать кабину, выходить на землю, запускать дизель и заливать для него топливо.
   Со сменой картриджей трудностей у него не было уже давно. Оставалось поупражняться в стрельбе из пушки, так требовал называть это оружие Ферлин, хотя Джек первое время говорил — ружье.
   — От ружья там только ствол, замки и подача, приятель. Компенсатора нет, магазин другой — коробчатый на двести патронов.
   — А где компенсатор? — спросил Джек, помня, как Ферлин объяснял ему, что без компенсатора отдача ружья сделает из стрелка фарш.
   — Его нет совсем, такой большой железной коробке отдача не страшна, зато стабилизатор я оставил и даже увеличил его маховые массы…
   — Какие массы?
   — Это грузики такие полезные. Но это неважно. Главное — знай, что это теперь не ружье, а пушка.
   Следующие две недели миновали в ежедневных тренировках на пустоши за деревней, которые проходили без лишних свидетелей. Пока Джек учился водить, удалось провести измерения запаса хода, который легко перекрыл необходимые нормативы.
   Но прежде чем Джек начал стрелять из пушки, Ферлин заставил его учиться маневрировать на роботе, приседать с одновременным поворотом, с ходу развивать максимальную мощность, используя дизель и батарею.
   Хотя осень была в разгаре и на пустошах стояла прохладная погода, из кабины Джек выбирался мокрый от пота.
   — Ты слишком сильно напрягаешься, приятель, — говорил ему Ферлин. — Вроде все рычаги нажимаешь правильно и джойстик не дрожит, но какой-то ты на ходу угловатый, оттого и потеешь.
   — Ну что же делать, Ферлин? Да, я волнуюсь, боюсь допустить ошибку, у меня даже кости после занятия ноют…
   — Это от напряжения, но я знаю, что нужно делать. Есть хорошая методика обучения.
   — Какая?
   — А вот смотри, — сказал Ферлин и стал двигаться, имитируя движения робота, приседая так же, как делает он для загрузки пилота, поднимаясь и разворачиваясь корпусом, когда пилот осматривал панораму.
   Ферлин выполнил несколько самых основных элементов, а затем заставил и Джека сымитировать их. Тот повторил, но Ферлину не понравилось, пришлось два часа до обеда ходить по пустоши, изображая робота и его движения, в то время как сама машина стояла в стороне и отдыхала.
   На обед Джек отправился на роботе, отрабатывая пешие приемы, и заметил, что чувствует машину значительно лучше. Теперь его тело знало, как робот будет выполнять то или иное движение, и мышцы его оставались расслабленными до тех пор, пока не требовалось переключать режимы или менять настройки.
   Пообедав домашними консервами, которыми был забит подвал Ферлина, компаньоны принялись за доделку робота. Дело дошло до всяческих мелочей вроде внутренней обивки, переборки вентиляторов, покраски внутренних ручек и очистки потемневших от времени тумблеров.
   Наконец, когда закончились две недели ежедневных ходовых и стрелковых испытаний, Ферлин сказал, что пришло время делать заявку в военно-инженерный отдел.
   — Мы все сделали, Джек. Я не уверен, что стану так же вылизывать свой собственный автомобиль. Хотя, конечно, мою машину никакие комиссии проверять не будут.
   — Я немного робею, — признался Джек. — Но я всегда робею.
   — Немного робеть и волноваться — это нормально. Завтра я поеду в Нур и оттуда по телефону подам заявку.
   — И нам что же, ехать потом с роботом в Гренобль?
   — Нет, в пределах их района они обязаны сами прибыть к месту испытаний.
   — Небось озлобятся, пока по нашим булыжникам скакать будут, — предположил Джек.
   — Не думаю, они же не первый раз эту работу делают, значит, уже в разных местах побывали.
  

  

   

    74
   

   Едва пробившись сквозь толпу пассажиров, Вальтер Ригг соскочил на платформу в последний момент, прежде чем двери автобуса захлопнулись.
   — Свинство какое-то, а не транспорт! — воскликнул Ригг и поправил выбившийся из-под форменного плаща шарф. Последнюю неделю становилось все холоднее, вместо красивого серого мундира Риггу пришлось носить плащ, хотя он казался ему неудачно скроенным и мешковатым.
   — На такси нужно ездить… — пробурчала рядом какая-то старуха, но Ригг не снизошел до ссоры с ней и направился вверх по улице, где в здании номер тридцать восемь на четвертом этаже половину крыла занимал отдел военно-инженерной сертификации и контроля. Там Ригг и служил в должности старшего инспектора.
   Вдоль улиц гулял свежий ветер, и Ригг поежился, его пробрало даже сквозь плащ. Наверное, уместнее было бы надеть и головной убор, но Ригг предпочитал носить его в портфеле, а на службе сразу класть на полку.
   Самым правильным было вообще не таскать его с собой, но занудный шеф-инструктор Кнаубис, имевший медаль «35 лет военно-инженерной комиссии», строго следил за тем, чтобы внешний вид его подчиненных был безупречен.
   «Военная полиция, военно-почтовая служба и наша военно-инженерная комиссия являются оплотом вооруженных сил страны, — частенько повторял он. — И если мы, те, на кого полагается вся армия, станем ходить в чем попало, чего ожидать армии на передовой? Только всеобщего разгрома!»
   Возле газетного киоска Ригг заметил коллегу — инспектора Маггенса. Тот облизывал сливочное мороженое в вафельном стаканчике и, придерживая рукой портфель, посматривал на обложки «журналов для взрослых».
   Ригг прошел мимо и вскоре заскочил в теплый подъезд здания. Показал на проходной пропуск, пешком поднялся на четвертый этаж и в некотором напряжении преодолел последние двадцать метров по коридору, опасаясь встретить там шеф-инспектора. Встретиться с Кнаубисом с самого утра считалось в отделе дурной приметой, сулящей нагоняй от начальства и работу в выходные дни.
   — Здравия желаю, господин старший инспектор, заместитель самого шеф-инспектора Кнаубиса! — нараспев прокричал еще один его коллега — Роберт Данлоп, лоботряс, не приспособленный ни к какой работе, что сам Данлоп всегда с готовностью признавал.
   — Прекрати, Берт! Без твоих кривляний во рту кисло.
   — Что, снова пролет?
   — Почему пролет? Нет, мы посидели, выпили, потом съели жареное мясо, а чуть позже был секс…
   И с удовольствием поглядывая на перекошенное от потрясения лицо насмешника, Ригг повесил плащ и прошел за свой письменный стол.
   — Ты… хочешь сказать, что… переспал с той заезжей актрисой из Ловенбрея? — едва ли не по слогам проговорил Берт, совершая при этом неконтролируемые движения руками.
   — Нет, это была официантка из «Голубого озера»…
   — А-а-а… — разочарованно протянул Данлоп и уставился в разбросанные на столе бумаги.
   — Приведи в порядок стол, Данлоп. А то заглянет Кнаубис, и в сотый раз придется выслушивать про оплот вооруженных сил страны, а я этого сейчас не вынесу, — попросил Ригг.
   — Как скажете, господин заместитель начальника отдела, — ответил Данлоп и начал бесцельно перекладывать бумажки с места на место. — А на актриску-то пороху не хватило, а, Вальтер? Ты же с ней танцевал в ресторане, ты же ей за кулисы цветы носил. Почему сорвалось?
   — Носил цветы, а вечером за ней заехал делец с Панди-стрит на таком, знаешь, длинном золотистом автомобиле, который стоит столько, сколько все этажи дома, где я снимаю квартиру.
   — Это все жалкие оправдания, Ватьтер! Ты не смог ее охмурить, ты не смог продемонстрировать ей страсть и все такое! — не отступал Данлоп.
   — Если она тебе так мила, попробовал бы сам купить цветочки, сходить за кулисы и продемонстрировать ей страсть и все такое… — проворчал в ответ Ригг, раскладывая принесенные из дома законченные отчеты и вспоминая, в какой ящик сунул каталоги.
   — Таким девушкам я, увы, не нравлюсь, им импонируют мужчины с ямочками на щеках — вроде тебя. А моя красота сурова, я весь выточен из мрамора, понимаешь?
   — Ты вырублен из дуба. Берт. И отстань от меня, я должен подобрать отчеты для нашего шеф-инспектора…
   — Ну не могу я начинать день без порции здоровой критики в чей-нибудь адрес. Ты же знаешь…
   — Переметнись на Маггенса, он опять лизал мороженое возле киоска с веселыми картинками.
   — А-а! Вот это хороший повод укусить старину Маггенса!.. — обрадовался Данлоп и как заправский злодей потер ладонь о ладонь. — К тому же это безопасно. Он инспектор, и я инспектор. А ты, Вальтер, все-таки заместитель самого. Значит, тоже начальство.
   Открылась дверь, и вошел Саймон Маггенс, самый молодой из отдела, прибывший на службу всего семь месяцев назад.
   — Привет, Сид! — обратился к нему Данлоп.
   — Привет, Берт… — ответил тот, снимая плащ и косясь на улыбающегося коллегу.
   — Что-то как будто мороженым потянуло, а, Вальтер? — спросил Данлоп, но Ригг не ответил, занятый своими делами.
   — Ты снова взялся за старое, Сид? Снова мороженое и журналы со срамными картинками?
   — С чего ты взял? Отстань, Берт, — отмахнулся Маггенс и, спрятавшись за своим столом, стал торопливо перекладывать журналы в ящик стола. — Ничего такого у меня нет, вот посмотри — портфель пустой…
   Данлоп вздохнул и снова заскучал.
   — Как это грустно, когда люди все принимают всерьез и не понимают того…
   Договорить он не успел: дверь в отдел открылась, и вошел шеф-инспектор Роджер Кнаубис.
  

  

   

    75
   

   Вставать при появлении начальника было необязательно, однако отказаться от такого приветствия означало привлечь к себе внимание шеф-инспектора, а этого никто не хотел.
   — Здравия желаю, сэр! — произнес Ригг, выходя к начальнику из-за стола и протягивая папку с отчетами.
   — Что тут у нас? — спросил тот, взвешивая папку в руке, словно рыбу.
   — Отчеты, сэр. По кодексу двадцать четыре дробь восемь.
   — Очень кстати, а то мне уже звонили, спрашивали, где наши отчеты. Прошу садиться, господа. Приятно видеть вас на рабочих местах.
   Данлоп и Маггенс сели, а Ригг продолжал стоять напротив шеф-инспектора, понимая, что утреннее приветствие начальства может затянуться.
   — Работайте, господа, работайте честно, как всегда работал и служил я сам, — начал Кнаубис и, пройдя мимо Данлопа, остановился возле окна.
   — Вот и осень пришла, лето всегда пролетает незаметно. Скоро пойдет снег, потом опять будет весна и так далее. А к чему я все это говорю, инспектор Данлоп?
   — Полагаю, к тому, сэр, что этот круговорот остановить невозможно, даже если за это возьмется военно-инженерная комиссия вооруженных сил, — с полной серьезностью произнес Берт, глядя начальнику в глаза.
   — Похвально, — сказал тот, кивая. — Но это, видимо, шутка.
   Повернувшись к Риггу, он указал на Берта пальцем и повторил:
   — Он у нас шутник.
   Затем вернулся к двери, посмотрел на папку в своих руках и, шевельнув поседевшими бровями, сказал:
   — Возможно, наша служба кому-то покажется незаметной, неявной, без всех этих сирен, стрельбы и прочего, но, господа, только военная полиция, военно-почтовая служба и наша военно-инженерная комиссия являются оплотом вооруженных сил страны. И если мы, те, на кого полагается вся армия, станем шутить о чем попало, чего ожидать армии на передовой? Только всеобщего поражения… Подумайте об этом, господа. Подумайте о том, что было бы на полях сражений этих частных армий, если бы мы не стояли на пути у всей это ржавой рухляди, которую хотят пропихнуть на передний край все эти сельские неумехи… Вот вы, старший инспектор Ригг, смогли бы, как мой заместитель, встать стеной на пути этого барахла, если бы, скажем, я собрался уйти в недолгий отпуск?
   — А когда, сэр? — спросил Ригг.
   — Месяцев через восемь, а может, через год. Я пока не решил.
   — Без вашей поддержки мне было бы трудно, сэр, но, думаю, я бы справился. Я давно работаю с вами и, как мне кажется, кое-чему у вас уже научился. Вашей несгибаемой бескомпромиссности, что ли…
   — Спасибо, Ригг. Спасибо вам на добром слове. Ни в какой отпуск я, конечно, не собираюсь, это было сказано лишь для проверки. Но мне понравились ваши слова. Особенно «несгибаемая бескомпромиссность». Тут нам прислали очередную заявку на освидетельствование военной техники. Вы не поверите — из пригорода Нура, там, где вся земля сплошная помойка. Могу себе представить, что они там накопали…
   — Когда выезжать, сэр? — спросил Ригг.
   — Заявка были прислана два дня назад, значит, у нас по закону остается еще три дня. Вот в последний день и поедем. Ну, я пойду, а вы тут работайте.
   Шеф-инспектор ушел, и Ригг, переведя дух, вернулся за рабочий стол.
   — Вальтер, тебе только речи произносить, — заметил Данлоп.
   — А тебе только неуместно шутить.
   — Нет, я серьезно, старик чуть слезу не пустил, да и я тоже проникся. Думаю даже не речи произносить, а писать самые настоящие пьесы…
  

  

   

    76
   

   Постепенно Ригг отключился от болтовни Данлопа и погрузился в мир стандартов, технических инструкций и цифровых рядов. Поскольку даже в них иногда происходили изменения, информация об этом поступала во все отделы комиссии по всей стране, и Ригг был обязан следить за обновлениями, чтобы шеф-инспектор Кнаубис имел больше оснований отказать несчастным соискателям, начертав свое обычное: «Не соответствует требуемым стандартам».
   Потом был перерыв, привычно скучный, почти безвкусный обед в кафе напротив, куда они с Данлопом ходили не первый год. А после обеда снова проверка, сверка, регистрация ранее полученных изменений, отправка сообщений о получении изменений.
   Обычный рабочий день, ничего особенного.
   К вечеру потеплело и стал накрапывать дождь. Возвращаясь домой от автобусной остановки, Ригг был вынужден надеть фуражку, и это стало привлекать к нему внимание, потому что издали он походил на полицейского.
   — Мистер Ригг! — обратились к нему за пол квартала от дома.
   — Что? Вы ко мне обращаетесь?
   — Да, мистер Ригг. А точнее, старший инспектор Ригг, если я не ошибаюсь.
   Берт присмотрелся к незнакомцу. Просторная куртка, войлочная шляпа с широкими, чуть обвислыми полями, должно быть, серые глаза — в сумерках уже не разобрать. Слегка несимметричное лицо и глубокие складки на лбу и у носа. Это делало его внешность жесткой, однако смотрел он по-доброму.
   — Меня зовут Джо Франк, мистер Ригг, мне вас порекомендовали как консультанта…
   — Какого консультанта? Я не даю никаких консультаций, — сказал Вальтер.
   — Мистер Ригг, давайте зайдем вон в то кафе и поговорим. Я угощу вас чем пожелаете и заплачу за консультацию, а вы ответите мне на пару вопросов.
   — А вы, значит…
   — Я изобретатель. Люблю, знаете ли, сделать что-то своими руками, ну и, конечно, как любой изобретатель, мечтаю о признании, а для этого нужно хорошо знать все тонкости освидетельствования и так далее…
   — Ну что же, мистер Франк. Полчаса у меня точно есть, так что идемте в кафе, тем более что я еще не ужинал.
   Они вошли в небольшое уютное кафе, носившее название «Вечерняя трапеза», и заняли столик в дальнем углу.
   Официантка принесла им меню. Гость не стал торопить Вальтера, давая ему выбрать блюда, а потом начал беседу с погоды, дескать, зима ожидается холодная и дороги обледенеют, а новые шины стоят недешево.
   Когда принесли крахмаловые блинчики и ванильное молоко, беседа пошла оживленнее. Мистер Франк описал несколько интересных конструкций насосов для перекачки загрязненной воды, а потом рассказал об оригинальном способе подключения двух моторов на единый вал без использования муфтовых соединений.
   Все это Вальтер слушал с неподдельным интересом и даже не заметил, как после уточнения методики освидетельствования новых изобретений разговор перешел на освидетельствование техники для военных контрактов с отягощением.
   — Это тоже наша работа, я бы даже сказал — основная работа, — признался Ригг. — В отличие от обычных освидетельствований военные проводятся значительно жестче…
   — Наверное, много бывает отказов? — уточнил Франк.
   — Отказов? — Ригг улыбнулся. — За время моей работы в комиссии, а это почти четыре года, не было ни одного положительного заключения.
   — Всегда проталкивают какое-нибудь барахло?
   — Отнюдь. Иногда все сделано на самом высоком уровне, однако, чтобы завалить изделие, достаточно какой-нибудь малости. Не тот блик на покрашенном корпусе, и вот уже идет замечание в протокол. Потом где-то пылинка, где-то царапина. И снова в протокол пишутся замечания. А по инструкции, если найдено пять замечаний, освидетельствование прекращают. Закон в этом пункте несовершенен, не прописано значение того или иного замечания, и этим пользуются, чтобы изделие окончательно завернуть.
   — Но какой смысл в такой работе?
   — Никакого. Но шеф-инспектору нравится видеть мучения несчастных соискателей. Он считает, что делает доброе дело и стоит на страже всего, чего только можно…
   Сказав это, Вальтер стал молча дожевывать блинчик, думая о том, не слишком ли много он рассказал незнакомому человеку. И, кстати, даже забыл поинтересоваться, кто именно его порекомендовал.
   — А скажите, мистер Ригг, этот ваш шеф-инспектор… Он всегда принимает участие в освидетельствовании?
   — Разумеется. Он считается главой выездной комиссии.
   — То есть без него комиссии и быть не может?
   — Нет, отчего же? Достаточно двух инспекторов, вот вам и комиссия.
   — А если бы шеф-инспектор заболел, комиссию бы отменили?
   — Вряд ли. На то нас в отделе и четыре специалиста, чтобы было кому подменить. Например, однажды меня подменял Данлоп и ездил на комиссию вместе с Кнаубисом…
   — Ах, Кнаубис? Роджер Кнаубис, я прав?
   — Правы. А, кстати, кто вам порекомендовал меня?
   — Некто Бартон, продавец с вашего «железного» рынка.
   — С Кризибизи?
   — Да, Кризибизи, — улыбнулся Франк. — Я иногда покупаю там всякие полезные железки, так что немного знаю эту среду… Ну что же, старший инспектор, большое вам спасибо. Вот, надеюсь, этого достаточно?
   И мистер Франк подвинул Риггу бумажку в двадцать лир, а заметив в его глазах колебания, добавил:
   — Это честный заработок, мистер Ригг, ваша консультация оказалась для меня весьма полезной.
   В конце концов Ригг взял эти деньги и, попрощавшись, ушел, а мистер Франк заказал себе еще кофе и потом задумчиво пил его, размышляя о том, как лучше воспользоваться полученной информацией.
   А на другой день, чуть более холодным вечером, пошел снег. Прохожие торопливо бежали домой, спеша оказаться в тепле, а Роджер Кнаубис посматривал на это из окна такси.
   На такси он возвращался со службы нечасто, лишь иногда, под настроение.
   Доехав до дома, где на втором этаже у него была собственная квартира из четырех комнат, Кнаубис расплатился точно по счетчику и, выйдя из машины, направился к припорошенному снегом парадному.
   — Мистер Кнаубис… — окликнули его, он повернулся и увидел в проеме переулка какого-то незнакомца.
   — Слушаю вас. Вы из жилкома? Насчет отопления?..
   — Почти угадали, мистер Кнаубис. Давайте отойдем в сторонку, у меня к вам дело всего на пару минут.
  

  

   

    77
   

   Ферлин приехал к гостинице задолго до назначенного времени и сорок минут дремал в настоящем автомобильном кресле, пока не услышал шум мотора и не увидел синюю казенную машину с надписью вдоль всего борта: «Военно-инженерная комиссия. Г. Гренобль».
   Выйдя на брусчатку, Ферлин помахал прибывшим и пошел им навстречу. Инспекторы заметили его и, остановившись, тоже вышли на воздух.
   — Так-так, мистер Франк, вот уж кого не ожидал увидеть здесь, так это вас! — произнес Вальтер Ригг, и они с Ферлином пожали друг другу руки.
   — А это мой коллега, инспектор Данлоп.
   — Очень приятно, мистер Данлоп, — сказал Ферлин и пожал тому руку. — А где же ваш страшный шеф-инспектор, он не явился?
   — Не явился, — подтвердил Ригг, испытующе глядя на Ферлина. — Он неожиданно попал в больницу.
   — Неужели заболел? — с долей беспокойства поинтересоваться Ферлин.
   — Нет, его избили на улице, представляете?
   — Ограбление?
   — По-видимому. Но ничего не успели взять, преступников кто-то спугнул.
   — Как страшно стало жить, господа, — покачал головой Ферлин. — А что говорит полиция?
   — А что она скажет? Будем искать, говорит. Но учтите, мистер Франк, если вы думаете, что в отсутствие шеф-инструктора мы подпишем бумаги на…
   — Ведро гаек! — вклинился Данлоп.
   — Да, примерно так. То этого не будет. Только полное соответствие строго по параграфу. Вместе с тем обещаю, что никаких придирок по поводу неправильных бликов от покраски или прилипшей пыли тоже не будет.
   — Это было бы просто замечательно, господа, — искренне произнес Ферлин, и инспекторы переглянулись.
   — Кстати, в документах нет никакого Франка, — заметил Ригг, открывая тонкую папку с заявкой.
   — Разумеется, старший инструктор. Я лишь наемное лицо, привлеченный специалист, а в заявке указан владелец машины — Джек Стентон.
   — Да, Джек Стентон. Вы встретили нас, чтобы проводить к нему, мистер Франк?
   — Да, господа. Я на своем автомобиле поеду впереди, а вы за мной.
   — Ой, как интересно, Вальтер! — воскликнул Данлоп, замечая машину Ферлина. Оба инструктора подошли к самоделке и принялись ходить кругами и покачивать головами, восхищаясь оригинальностью конструкции.
   — А что под капотом? — поинтересовался Ригг.
   Ферлин поднял капот.
   — Старый дизель, но выглядит как новый!
   — Вальтер, судя по всему, сзади стоит еще один! — сообщил Данлоп, который ухитрился заглянуть под днище и рассмотрел общий вал и два редуктора.
   Пришлось Ферлину показать и второй мотор. Он намеренно не прерывал восхищенных инженеров, показывая им все, о чем они просили, и подробно объясняя каждую мелочь, поэтому к тому времени, когда они очнулись и собрались в дорогу, Ферлин был для них почти свой.
   Стараясь выбирать дорогу поровнее, Ферлин сопроводил инспекторов за город, а потом они поехали по проселку, с которого Ферлин самолично убрал более сотни булыжников.
   Теперь он ехал, не боясь налететь на камень, и даже удивлялся, почему не почистил дорогу раньше.
   Инспекторы держались метрах в тридцати от него и, судя по их жестикуляции, продолжали что-то обсуждать.
  

  

   

    78
   

   Впереди подпрыгивала корма самодельного автомобиля этого Франка, а дорога не производила такого гнетущего впечатления, как в прошлый раз, когда Ригг в компании с Кнаубисом ездил в один из южных районов. Там были пыль, сухая глина, кочки и камни, а здесь лишь слегка покачивало, а вокруг, насколько хватало глаз, была пустота и какие-то неясные холмы в осеннем туманном мареве.
   — Ты заметил, что здесь теплее, чем у нас? — спросил Данлоп.
   — Разумеется, заметил, но тут и более сыро. У них везде холмы, ветра нет, поэтому тепло, а Гренобль стоит на возвышенности.
   — Так ты этого гения знаешь?
   — Знаю. Подошел ко мне по рекомендации каких-то продавцов с Кризибизи. Представился изобретателем из глубинки и поинтересовался, как правильно регистрировать изобретения.
   — И ты рассказал?
   — А почему нет? В этом нет ничего незаконного. А то у нас их гоняют, информации не дают, вон они и крутятся, как могут.
   — Мне здесь уже нравится, и вообще, такие проулки — это замечательно. Это и есть настоящая работа, а не то, что мы делаем в офисе. Может, после больницы Кнаубис перестанет ездить в комиссии? Я бы тогда всегда тебя сопровождал и даже покупал пиво…
   — Вряд ли он от этого откажется, — покачал головой Ригг, объезжая появившуюся вдруг ямку.
   — А смотри, его тачка почти не качнулась на этой яме, а ты испугался — объехал.
   — У него машина индивидуальной сборки, Берт, а нас стандартная заводская…
   Вдруг Данлоп заметил какой-то силуэт и, повернувшись, через плечо сидевшего за рулем Ригга увидел бегущего робота.
   — Эй, Вальтер, смотри какая штука! — крикнул он, указывая на бегущего вровень с машиной монстра. — Просто картинка!
   Ригг повернулся и, засмотревшись, едва не соскочил с дороги.
   — Руль, Вальтер! Держи руль, нас еще не атакуют! — закричал Данлоп и стал громко хохотать.
   — Должно быть, это та самая машина! — крикнул Ригг, глядя, как красиво и ровно машина движется параллельно дороге.
   — Ровно идет, а, Вальтер? — восхитился Данлоп. — Какая у него сейчас скорость?
   — У нас на спидометре примерно восемнадцать километров в час.
   — А что у него за пушка? Это ведь, кажется, машина поддержки пехоты «таргар». Правильно?
   — Правильно. Но такой пушки в его модификациях нет. Есть девятиствольный пулемет семь и два миллиметра с электроприводом. А еще одноствольная легкая пушка двадцать миллиметров, тоже с электроприводом…
   — Может, он сам что-то нахимичил? Такому умельцу это легко.
   — Может, и сам. Но если посадочная база для оружия не изменена, может ставить что захочет, это не возбраняется…
   — Крыса! Смотри, какая здоровая крыса! — закричал вдруг Данлоп и так напугал Ригга, что тот снова едва не выскочил на заваленную булыжниками обочину.
   — Берт! Еще одна такая выходка, и ты со мной больше никуда не поедешь! — закричал на коллегу Ригг.
   — Извини, — после паузы ответил тот. — Но мы ее почти переехали и… это было так неожиданно…
   Слева показался хутор, до него оставалось метров пятьсот, как вдруг робот стартовал, да так резво, как будто до этого стоял на месте, и по ровной, как стол, поверхности пустоши понесся к хутору.
   — Опа-на, Вальтер! Сколько же он сейчас развил, а? — снова поразился Данлоп, видя, как взлетают за роботом ошметки сырой земли.
   — Ну, сейчас километров под пятьдесят шпарит, но самое главное — как он ускорился?! Может, дополнительная батарея включилась?
   — Эх, мне уже не терпится покопаться в этом жуке, — признался Данлоп.
   — Ну все, кажется, приехали. Франк сворачивает к воротам…
  

  

   

    79
   

   Только подъехав к воротам и заглушив двигатель, Ригг услышал стрекот и заметил выхлоп небольшого двигателя, который находился на борту робота.
   Тем временем тот прошагал через открытые ворота во двор, и Франк махнул инспекторам, приглашая внутрь.
   — Сейчас, мы только захватим аппаратуру, — сказал Ригг, и они с Данлопом взяли с заднего сиденья свои спецчемоданчики.
   — Не, ну ты видел? Там у него движок, оказывается, — вполголоса заметил Данлоп. — И работает тихо…
   — Да, — согласился Ригг, захлопывая дверцу. — А вот тебе и ответ — шел на батареях, потом добавил движок — и сразу ускорение.
   — Или наоборот, сначала движок, а потом батарея…
   Инструкторы прошли во двор и направились к стоявшему посреди него роботу, рядом с которым переминался какой-то мальчишка с раскрасневшимся лицом.
   — Познакомьтесь, господа, это владелец робота, Джек Стентон, — представил его Франк.
   — Очень приятно, мистер Стентон, — сказал Ригг и пожал юному владельцу руку.
   — Отличная машинка, парень, — добавил Данлоп.
   — Эй, мы ее еще не проверили! — заметил Ригг.
   — Ну… это я о внешнем виде. Покраска вроде в порядке.
   Ригг подошел к роботу и первым делом приложил руку к узлу крепления ходовой части. Потом посмотрел на Ферлина.
   — Холодный…
   — А вы чего ожидали? — улыбнулся тот.
   — Неужели вам удалось найти оригинальные запчасти?
   — Увы, старший инспектор, не удалось. Мы с Джеком все точили сами. И шлифовали, и закаливали.
   — А где вы все это делали? — спросил Данлоп, невольно оглядываясь, в надежде увидеть какой-то цех, но цех оказался перед ним — под открытым небом.
   — У меня есть несколько станков, вот здесь, во дворе, и в доме парочка. До промышленной производительности им далеко, но кое-какой ремонт можно делать.
   Ригг с Данлопом переглянулись, затем старший инспектор попросил открыть кабину и забрался в нее, чтобы измерить некоторые размеры, однако больше ему хотелось посидеть и оглядеться в этой «самодельной» кабине, которая выглядела почти как заводская. Причем «почти» заключалось в том, что на глаза не попадалось ни единого огреха сборки, какие часто случались при промышленном производстве. Видно было, что здесь уделяли внимание каждому винтику и каждой заклепке.
   Ригг задал несколько вопросов про дизель, заглянул в «бронезащитный карман», куда был поставлен двигатель, проверил, насколько легко добраться до картриджа.
   — Значит, избавившись от пулемета, его громоздкого привода и больших патронных коробов, вы получили много лишнего места и дополнительную мощность электробатареи…
   — Именно так, старший инспектор.
   — А чтобы машина не потеряла в мощности вооружения, вы поставили на нее это противотанковое ружье…
   — Лучше сказать пулемет.
   — Ну хорошо, учитывая унификацию этого оружия, можно с этим согласиться.
   — Теперь, полагаю, нужны испытания запаса хода и скорости? — спросил Ферлин.
   — Да, теперь нам нужен простор.
   — Предлагаю отъехать на полкилометра в сторону холмов, там начинается ровная песчаная пустошь, где можно проводить какие угодно испытания.
   — А машина? — спросил Ригг, кивая на робота.
   — Джек будет сопровождать нас. Кстати, на пустоши можно и пострелять из пушки, хотя в программу испытаний это и не входит.
  

  

   

    80
   

   На деревенской пустоши инспекторам понравилось, Ферлин в этом и не сомневался. Он мог бы провести испытания и рядом с домом, где имелось много места и все вокруг было покрыто травой, однако кое-где там попадались булыжники, поверхность не была такой уж ровной, и, что самое главное, возле его дома отсутствовали эти живописные ржавые руины, которыми располагала песчаная деревенская пустошь.
   — Это что же, остовы каких-то машин? — спросил Данлоп, выбираясь из казенного автомобиля.
   — Да, это старая техника, которая погибла здесь в бою, происшедшем примерно сто пятьдесят лет назад, — ответил Ферлин, становясь с ним рядом. — Производит впечатление, не правда ли?
   — Не то слово… — произнес Данлоп, и они, все втроем, помолчали, прислушиваясь к посвистыванию ветра.
   Потом начались испытания. Инспекторы засекли место старта, Ферлин взялся показывать дорогу, и Джек повел робота по широкой тропе вдоль холмов, а машина поехала следом.
   Чтобы сохранить дружескую обстановку, Ферлин стал рассказывать про историю этого места, про ядерную войну и возникновение холмов. Инспекторы слушали с интересом, лишь изредка отмечали, как далеко они отъехали от места старта и какую скорость держит робот.
   А робот легко держал двадцать километров в час, значительно превышая среднюю, требуемую правилами. И так, за разговорами, они проскочили метку в пятнадцать километров, и робот без всякой команды стал разворачиваться, поскольку Джек и Ферлин уже отрепетировали место поворота и возвращения на исходную точку.
   И снова бег в обратную сторону, и снова Ферлин потчевал инспекторов рассказами, на этот раз о тонкостях изготовления и закалки тех самых втулок, прочность которых они должны были измерить.
   — Но сколько же вы их закаливали? — не удержался от вопроса Ригг.
   — Целую неделю. А неделю до этого точил и шлифовал.
   — Но где же вы для станков берете электричество? — вмешался Данлоп, который вел себя как школьник на экскурсии. Ему все было интересно, и он был очень рад, что поехал с Риггом.
   — Электричество я получаю из картриджей, однако не из тех, что продаются в магазинах. Я сам делаю их корпуса, сам смешиваю для них химикаты. В результате мой картридж примерно в пятьсот раз мощнее, а электричество в десять раз дешевле.
   — С вами нелегко общаться, мистер Франк, — заметил Ригг, продолжая следить за легким ходом робота.
   — Почему же?
   — Потому что начинаешь чувствовать себя дураком.
   Данлоп засмеялся.
   — У вас, Франк, все разложено по полочкам, все по делу и все работает. Уверен, найди я на вашем дворе ржавый гвоздь, вы сможете объяснить, зачем он там лежит, и вспомните, когда именно его туда положили.
   — Зато результатом такой щепетильности становятся вот такие машины, — сказал Ригг, объезжая вокруг остановившегося робота, поскольку они прибыли к точке старта.
   Инспекторы выбрались из машины и подошли к роботу. Джек открыл кабину, ожидая дальнейших распоряжений.
   — А теперь самое время проверить, как чувствует себя ходовой узел, — сказал Ригг и, подмигнув Данлопу, приложил ладонь к кожуху.
   — Ну что? — нетерпеливо спросил тот.
   — Думаю, мистер Франк не приглашал бы нас, если бы не был уверен в этой машине, — сказал Ригг, убирая руку. — Узел едва теплый, и это лучше, чем должно быть, но в протоколе придется отметить просто — «температура соответствует норме».
   — А ведь эта машинка пробежала тридцать километров вместо двадцати и со скоростью на четверть больше нормы, — заметил Данлоп, похлопывая робота по безупречно окрашенному корпусу.
   — Ну, если остались только формальности, Джек, ты позволишь нашим гостям проехаться на твоем скакуне? — спросил Ферлин, видя, что претензий у инструкторов нет.
   — С удовольствием, мистер… Франк! — сказал Джек, едва не назвав Ферлина его собственным именем. Он опустил кабину, вышел на песок и повел рукой, приглашая гостей внутрь.
   — Ну, старший инспектор, вам полагается быть первым, — сказал Ферлин, и Ригг с готовностью забрался в кабину, его не нужно было приглашать дважды. Потом закрыл дверцу и довольно уверенно повел робота вперед. Сделал по пустоши небольшой круг, затем включил дизель и взял больший круг с большей скоростью, привел машину на место и, отключив все подачи, открыл дверцу.
   — Ну как вам? — спросил Ферлин.
   — О! — только и смог произнести Ригг. — Последний раз я водил подобную машину еще в училище.
   — Ну а теперь снимите пушку со стопора и пять одиночных выстрелов в вашем распоряжении.
   — А куда стрелять?
   — А вон там, четыреста семьдесят пять метров — очерченный мелом круг.
   Ригг посмотрел на небольшую выносную панораму, но сориентировался не сразу.
   — Три градуса левее… — подсказал Ферлин, даже не заглядывая в кабину.
   — Ага, вижу! — воскликнул Ригг, наводя пушку. Затем щелкнул первый выстрел, второй. Ригг помедлил, немного подкрутил настройки, и три последних снаряда легли значительно ближе к цели.
   — Отлично, мистер Ригг! — похвалил его Джек, и старший инспектор опустил кабину, чтобы сойти.
   — А как вы… как вы так точно определили дистанцию, мистер Франк? И угловую погрешность? Неужели на глаз?
   — У меня была большая практика…
   — Воевали?
   — Было дело.
   — Ну что, я поехал? — крикнул Данлоп уже из кабины.
   — Езжайте, господин инспектор, покажите класс, — сказал ему Ферлин. Данлоп включил подачу и помчался к далекому ржавому корпусу, на котором едва заметной точкой был виден белый круг.
   — Какой хитрец! Он поехал посмотреть смещение, чтобы улучшить баллистику! — угадал Ферлин.
   — А в отделе будет хвастаться, что выиграл честно, — заметил Ригг, глядя на робота из-под ладони.
   Покрутившись возле мишени, Данлоп привел машину обратно, развернулся и сделал пять выстрелов, немного улучшив результат коллеги.
   Ферлин подал Риггу бинокль, тот посмотрел и, вздохнув, покачал головой.
   — Это нечестно. Данлоп, спускайся! Завтра на службе ты получишь выговор!
   Данлоп выбрался довольный, с горящими глазами улыбкой до ушей.
   — Простите меня, господин заместитель начальника отдела, я не мог сдержаться! Не мог! Победить вас было не только приятно, но и легко…
   — Я знаю, кто отомстит за меня… — сказал ему Ригг и повернулся к скромно стоявшему в стороне Джеку, который таким образом выполнял наставления Ферлина.
   — Ну что, владелец чудесной машины, покажете нам класс?
   Джек посмотрел на Ферлина, тот кивнул.
   — Хорошо, я попробую, — сказал Джек и, забравшись в кабину, поднял машину на опорах. Потом прицелился и открыл огонь.
   Он стрелял не торопясь, сверяясь с результатами и следя за настройками прицела.
   — Да он их одна в одну всаживает, — заметил Ригг, глядя в бинокль.
   — Феномен! — произнес Данлоп.
   — Не такой уж и феномен, — возразил Ферлин. — ведь меньше полтысячи метров.
  

  

   

    81
   

   После удачного испытания все вернулись во двор, довольные полученным результатом и все еще взволнованные после катания и стрельбы.
   Ригг составил протокол, добавил все необходимые выписки, затем достал из специального набора четыре химические гравировки пятизначного номера и подал их Данлопу.
   — Давай, коллега, поработай и ты, а то все на мне…
   — Да не вопрос, — пожал тот плечами и аккуратно наклеил номера на заднюю часть основания, на корпус и обе опоры возле ходового узла. После этого Ригг поочередно подносил к каждой наклейке арбицидовый фонарик и включал пульсацию. Через полминуты наклейки задымились, краска под ними стала раскаляться и вспучиваться. А еще через пару минут «клеймение» было закончено, а номера внесены в протокол, так что отныне никто не мог продать оригинал машины, подсунув вместо него какую-нибудь рухлядь.
   Пока шла установка номера, Джек смотрел на это, не скрывая интереса. Он научился у Ферлина многому, но такие манипуляции видел впервые.
   — Распишитесь вот здесь и здесь, мистер Стентон, — обратился к нему Ригг, указывая на разложенные на чемоданчике документы.
   Джек подошел и взял авторучку.
   — Подписывая этот документ, вы соглашаетесь с результатами испытания. А вторая подпись подтверждает отсутствие или наличие у вас претензий к комиссии. Их, кстати, можно оставить вот тут — в отдельном окне.
   — У нас претензий нет! — сказал Ферлин.
   — Да, у нас претензий к комиссии нет, — повторил Джек и поставил свою подпись.
   После этого Ригг поздравил всех с успешным завершением испытаний и собрался было ехать восвояси, но Ферлин пригласил гостей к столу и повел их в дом пообедать.
   Когда все ушли и во дворе стало тихо, Джек подошел к своему роботу, дотронулся до его прохладного бока и снова ощутил поднимающийся снизу страх. Теперь уже ничто не защищало его от выбранной дороги, несколько листков с голограммами подтверждали его право получить контракт на службу в одной из частных армий.
   Пока гости беседовали с Ферлином, Джек прогуливался по двору, выходил за ворота и снова возвращался. Мыслями он был то в далеком, заманчивом и одновременно пугающем будущем, то думал о матери, каково ей будет, когда узнает. Да, он давно говорил, что выбрал для себя именно такую жизнь, и они серьезно беседовали на эту тему. Тогда-то Джек и узнал, то его отцом был какой-то солдат, с которым мать встречалась одно время.
   «Значит, ты в отца такой уродился, — сказала она ему тогда. — Тот только о войне своей и говорил, ему такая жизнь нравилась».
   Наконец сытые гости вышли из дома и в сопровождении Ферлина направились к воротам.
   — Выходит, то, что мы ели, — это черви, что ли? — спрашивал пораженный Данлоп.
   — Да, инспектор, только очень большие. Вы слышали о плоских червях?
   Они поговорили еще о чем-то, посмеялись, потом хлопнула дверца, и машина отъехала. Спустя минуту Ферлин вернулся во двор, закрыл ворота и направился к Джеку.
   — Уехали? — спросил тот.
   — Да, уехали. Я этому, главному, еще пятьдесят лир дал.
   — Можно было больше…
   — Так нормально. Он и этого брать не хотел, но я сказал, что это не взятка, ведь протокол уже подписан.
   — Хорошие ребята, они мне понравились. А ты говорил, что у них там какой-то злыдень имеется.
   — Он заболел.
   Они постояли еще, но говорить было не о чем. Та длинная, изнурительная и в то же время интересная работа, которая спаяла их в один отлаженный механизм, закончилась, и вскоре им предстояло расстаться.
   — Значит, теперь все, Ферлин?
   — Практически, Джек. Завтра поедем к майору, покажем протокол, и ничто не помешает ему предоставить тебе право подписать контракт.
   — А он не закочевряжется?
   — Не закочевряжется. Он на нашей стороне.
   — Правда?
   — Правда.
  

  

   

    82
   

   Утро выдалось свежим, на вершинах холмов лег первый снег. Джек, поеживаясь, добежал по пустоши до ворот Ферлина, когда тот уже выводил машину со двора.
   — О, да ты сегодня в шляпе? — заметил он.
   — Да, холодно уже, — пояснил Джек, однако на самом деле надел шляпу для солидности.
   — Матери пока не говорил?
   — Нет. Я должен показать ей контракт, чтобы…
   — Все правильно, хорошо, что не сказал. Ну садись, сейчас закрою ворота и поедем.
   Вскоре они тронулись в путь, машина уверенно побежала по расчищенной от камней дороге.
   — Мне эти ребята — инспекторы, подсказали пару интересных вещей по поводу тормозов. Как переделать барабанные на дисковые…
   Ферлин говорил что-то еще, а Джек как будто погрузился в сон наяву, с удивлением отмечая, как изменилось все вокруг всего за один день. Крыши домов в деревне сверкали чистотой, трава была необыкновенно зеленой, а несколько попавшихся на обочине деревенских казались таким родными, что Джек с удовольствием помахал им, а они ответили.
   В Нуре оказалось не так солнечно, хотя прибитый дождем мусор уже не так бросался в глаза.
   Поворот, за ним другой, улица, автомобили. Вскоре Ферлин остановился напротив какого-то здания, и Джек сидел, ожидая, когда они поедут снова, но они все стояли и стояли.
   — Ты чего, уснул?
   — А?
   Джек повернулся и увидел, что они на стоянке возле вербовочного пункта и на них с интересом смотрит карауливший у дверей полицейский.
   — Просто задумался как-то…
   — Наверное, спал плохо? Думал, какая у тебя теперь жизнь будет? — предположил Ферлин, выбираясь из машины.
   — Ну и это тоже, — согласился Джек и, захлопнув дверцу, пошел следом за компаньоном.
   — Доброе утро, господа, вы по делу или как? — спросил у них постовой, загораживая проход.
   — Мы к майору Дирку Варбитцу по делу, — сказал Ферлин, и полицейский посторонился.
   Войдя в уже знакомую приемную, Джек потер озябшие в машине руки и спросил:
   — Это того майора, что ли, Варбитцом зовут?
   — Да, а что?
   — Я думал, может, Эйваном или Лендларом…
   — Почему это? — удивился Ферлин, останавливаясь напротив нужной двери.
   — Не знаю… — шепотом ответил Джек. — У него лицо Лендлара…
   Ферлин постучал, внутри что-то упало. Затем послышались негромкие ругательства и, наконец, недовольный голос Варбитца:
   — Входите, кто там?
   Ферлин открыл дверь и вошел.
   — О… — произнес майор с неопределенной интонацией, не зная, чего ждать от этого визита, но, увидев вошедшего следом Джека, расслабился и заулыбался. При детях его бить вряд ли будут.
   — Ну здорово, солдат, и тебе привет, вечный кандидат.
   Майор усмехнулся и положил на край стола стопку папок, которые только что собрал с пола.
   Джек и Ферлин переглянулись. Майор заметил это и снова занервничал.
   «А вдруг он мальца специально привел, чтобы показать, как человека увечить?»
   — Можно сесть? — спросил Ферлин.
   — Да, ребята, рассаживайтесь, только у меня сейчас времени мало… — майор с озабоченным видом посмотрел на часы.
   «Вот и крутись теперь, идиотничай. Пускают в здание всяких бандитов, никакого толку от этого постового. Дырка, а не постовой!»
   — Мы к вам по делу, сэр, — сказал Ферлин и, достав тонкую папку, положил на прожженный стол.
   — Ага… — произнес Варбитц, снова расслабляясь. Увидев знакомый голографический рисунок, он вытащил из папки документы и ахнул — это был протокол с выпиской, свидетельствовавший о том, что Джек Стентон, число и год рождения прилагаются, является владельцем военно-транспортного средства, которое полностью удовлетворяет стандартным военно-техническим условиям. Вот такие дела.
   Майор поднял глаза на посетителей. Те улыбались.
   — Ну так это… — майор развел руками. — Поздравляю, елы-палы… Это ж просто невозможные дела какие-то, я эти документы только в других районах видел, а у нас никогда.
   — Да, мистер Варбитц, нам это удалось, — подтвердил Ферлин.
   — Удалось! — произнес майор и хлопнул в ладоши. Затем посмотрел на Ферлина и спросил: — А как насчет того, что…?
   — Но ведь мы по-прежнему в одной команде, правильно?
   — Правильно! — воскликнул майор и, выскочив из-за стола, побежал к двери. Потом вдруг остановился и повернулся к посетителям:
   — Посидите пока, а я побегу полковника Курта перехвачу. А то, если он наберется, придется нам все на завтра переносить.
   — Вот это забегал! — удивился Джек, когда за майором закрылась дверь.
   — Я же тебе говорил, что майор на нашей стороне. Он хороший парень.
  

  

   

    83
   

   «Хороший парень» вскоре вернулся в сопровождении высокого седого отставника с полковничьими погонами.
   Ферлин и Джек поднялись, демонстрируя свое уважение к полковнику. Курту это понравилось.
   — Вот сразу видно военную жилку, а, Варбитц?
   — Так точно, сэр, — ответил майор, у которого в руках были готовые бланки с контрактами.
   — Бернард Курт! — представился полковник и протянул Ферлину руку. Тот ее пожал.
   — Воевал? — спросил полковник.
   — Так точно, сэр. Четыре года…
   — М-да. Ну ладно, Варбитц, давай пиши, а я пока покурю…
   — Вот пожалуйста, сэр! — сказал майор, протягивая начальнику сигареты.
   — А у тебя какие?
   — «Мимоза»…
   — Я «Мимозу» не курю. «Арбалет» у тебя есть?
   — Вообще-то нет, сэр, но для вас найдется, — признался майор и, достав из ящика другую пачку, протянул начальнику.
   — Вот это другое дело, — сказал тот и, взяв у майора сигареты, одну сунул в рот, а пачку положил себе в карман.
   Варбитц хотел было что-то сказать, но махнул рукой и, опустившись на стул, принялся заполнять формуляры.
   — А вы тоже садитесь, ребята, — разрешил полковник и, щелкнув зажигалкой, прикурил сигарету. — Я бы и сам сел, да задницу вчера отбил. Поскользнулся на молодом льду и приземлился, блин, на пятую точку…
   Полковник затянулся и уставился в потолок, где его вдруг заинтересовало большое желтое пятно.
   — Варбитц, а что это у тебя на потолке, как будто нассали?
   — Это протечка была, сэр, — ответил майор, не поднимая головы.
   — Протечка… — произнес полковник и задумчиво уставился в стену.
   Джек поерзал на стуле и покосился на Ферлина. Тот ему кивнул, дескать, все идет своим чередом.
   — Готово! — выпалил майор, который даже взмок от усердия. — Значит, у нас тут имеется «Аркон», «Тардион» и «Барнурский союз». Чего изволите, мистер Стентон?
   Он положил перед Джеком три документа с разными шапками. Джек почувствовал легкое головокружения. Какой же выбрать?
   — А какие там условия? — пришел ему на помощь Ферлин.
   — Самые большие деньги сулит «Барнурский союз». Новичку полагается тысяча восемьсот лир в месяц плюс четыреста лир за аренду вашей техники. «Аркон» и «Тардион» предлагают практически одинаковые условия — тысяча пятьсот плюс двести пятьдесят аренда, и тысяча четыреста пятьдесят плюс триста лир аренда.
   — «Барнурский союз» нам не подходит, — сказал Ферлин. — Я про него плохое слышал.
   — Ты прав, солдат, — подал голос полковник. — «Барнурский союз» отовсюду гонят, он потерял семь позиций из десяти. Банки не дают ему кредиты, на что он собирается солдат содержать, непонятно. Банкрот он и войну свою, считай, проиграл…
   — Значит всего два, — произнес Джек, придвигая к себе оставшиеся два контракта. Снова закружилась голова, он почувствовал тошноту и даже прикрыл глаза.
   — Ну что, сынок, если у тебя проблемы выбора, то мы их сейчас разрешим, — сказал полковник. Джек поднял глаза и увидел в руках отставника старую монету в полторы лиры.
   Джек повернулся к Ферлину.
   — Ну а почему нет? — сказал тот. — Пусть все решает случай.
   — А… врач меня осматривать будет? — спросил Джек, пытаясь как-то отдалить этот волнующий момент.
   — А зачем тебе врач? — удивился майор. — Руки-ноги на месте, очки не носишь. Худоват, правда, но на армейских харчах быстро в норму придешь. Итак, господин полковник ждет. «Аркон» — орел, «Тардион» — решка. Годится?
   — Годится… — прохрипел Джек.
   Полковник подбросил монету, она быстро завертелась в воздухе и, казалось, повисла на невидимой ниточке, словно и не собираясь падать. Джек следил за ней, затаив дыхание, и вскоре почувствовал, что ему уже не хватает кислорода, а монета все крутилась и крутилась.
   Полковник хлопнул по столу, прибивая жребий длинной ладонью затем отвел ее в сторону и сказал:
   — Решка!
  

  

   

    84
   

   На Джеке все было новое — исподнее белье, ушитый френч темно-синего цвета, штаны с отпоротыми лампасами, а вместо сапог настоящие ботинки, которые ему немного жали.
   В портфеле, который пролежал в шкафу неизвестно сколько лет и который мать покупала еще в молодости, имелась смена одежды и еда на целую неделю — жирное мясо, жареные ломти картошки и маринованная речная осока.
   — Как мать? — спросил Ферлин, поглядывая на уходящую в сторону Нура дорогу.
   — Поплакала, — со вздохом ответил Джек.
   — Деньги отдал?
   — Ну конечно. Только она еще сильнее залилась, испугалась. Откуда, говорит, такие деньжищи. Вы, говорит, не разбойничаете там с Ферлином? Представляешь?
   — М-да, — кивнул Ферлин.
   — Тысяча четыреста семьдесят… Тысяча четыреста семьдесят… Так и повторяла. А представляешь, если бы я ей сначала все деньги показал?
   — Сам-то ты как?
   — Да так, будто у меня все отбито, ничего не чувствую.
   — Пустяки, в дороге растрясет. Вам до Ловенбрея триста пятьдесят километров катить.
   — Долго, наверное?
   — Не думаю. Скоростной трейлер бежит быстро.
   — Быстрее твоей машины?
   — Значительно быстрее. Может под две сотни километров в час делать на хорошей дороге.
   — А людям там как? Голова не кружится? — забеспокоился Джек.
   — Нормально людям. Комфортные условия, удобные сиденья и даже кровати.
   — Кровати в грузовике? — удивился Джек.
   — У трейлера большая кабина, может, и кровать окажется.
   Джек вздохнул. События последних дней несли его, словно весенняя река. Испытания робота, выбор работодателя, подпись веселого полковника Курта на его контракте. А потом, прямо в кабинете майора, все данные были внесены в базу данных «Тардиона», и скоро в маленьком окошке напротив его имени — Джек это видел собственными глазами — появилось сообщение о том, что штатная единица на него открыта и военно-промышленная группа «Тардион» ждет нового солдата.
   Полковник убежал к себе, чтобы, как он признался, поскорее догнаться, а Варбитц сверился с расписаниями военных перевозок и объявил, что подходящий транспорт из порта Ловенбрея уходит через три дня.
   — То есть послезавтра…
   — Но послезавтра — это через два дня! — воскликнул тогда Джек.
   — Ну, значит, через два, — согласился майор. — А следующий только через полтора месяца. Будешь ждать?
   — Нет, — сразу сказал Джек, потому что жизнь в подвешенном состоянии могла превратиться в сплошное мучение. — Нет, пусть через два дня, так даже лучше.
   — И то верно, сынок, для тебя время — деньги, чего же оттягивать?
   И зарегистрировал Джека на отправку как пассажира, сопровождающего технический груз — полторы тонны.
   — Они едут, Джек! — окликнул его Ферлин.
   Джек вздрогнул и, отойдя от ворот, увидел покачивающийся на неровной дороге грузовик с большой будкой.
   Машина было красивая, покрытая серебристым лаком и при свете утреннего солнца блестела, как только что вымытая. У нее было три пары колес, но ехала она только на двух, а средняя была поджата.
   Вскоре трейлер подъехал к дому и, легко развернувшись, встал кормой к воротам. Его мотор заглох, дверцы распахнулись, и на землю соскочили водитель и человек с папкой для бумаг.
   — Хутор Ферлина? — спросил он, открывая папку.
   — Так точно, — ответил Ферлин. — Легко нас нашли?
   — А у нас спутниковая навигация, — ответил тот и зевнул. — Значит, кто тут у вас Джек Стентон?
   — Я, — отозвался Джек, поднимая руку.
   — Рад познакомиться, мистер Стентон, меня зовут Жак, я экспедитор, мне нужна ваша подпись вот в этом документе — до погрузки, а в порту вы распишетесь после его доставки.
   — Хорошо. Давайте ручку, — сказал Джек и расписался. Тем временем Ферлин открыл ворота и, забравшись в кабину робота, вывел его к грузовику.
   — Красавец! — заметил экспедитор. — Я таких малышей давно не видел. А вот «гассов» возим часто, но из других районов. — Давай, Чиф, распахивай свою шкатулку.
   Водитель ушел к кабине, и вскоре створки кормовых ворот разошлись, а на землю, словно нехотя, разложились аппарели — совсем как те, из трюма дискорамы. Джек и Ферлин переглянулись, они вспомнили это одновременно.
   Затем Ферлин захлопнул дверцу и завел робота в просторный трейлер, который при этом едва качнулся.
   Водитель поднялся следом, и вдвоем с Ферлином они укрепили груз специальными стяжками.
   — Ну, все, — сказал экспедитор. — Мистер Стентон, прошу в кабину, мы отчаливаем.
   Джек посмотрел на спускавшегося по аппарели Ферлина, который улыбался ему, но было видно, что делал он это через силу.
   — Вот и все, Джек, твоя мечта практически реализовалась. Ты рад?
   — Я… я не могу ничего… говорить, Ферлин… Я сейчас заплачу…
   — Тогда просто пожми мне руку и отправляйся в кабину. Ничего особенно, просто ты вырос и ты уезжаешь.
  

  

   

    85
   

   До самого Нура Джек сидел у окна, но ничего за ним не видел. Его душили слезы, хотелось выпрыгнуть из машины и вернуться домой, но… что потом?
   Через Нур грузовик не поехал, его водитель знал объездную дорогу, так что вскоре они оказались на шоссе, которое было Джеку знакомо. Правда, теперь они поехали в другую сторону, в город Ловенбрей, увидеть который Джеку давно хотелось.
   Водитель с экспедитором говорили о чем-то своем, грузовик бежал по крайней полосе, и Джек, прислонившись к стеклу, постепенно задремал и проснулся оттого, что его окликнули.
   — Ну что, мистер Стентон, решили в солдаты податься?
   — А? — Джек поднял голову и огляделся, в первые мгновения не понимая, где находится. — Да, я подписал контракт…
   — Я гляжу, вы носом клюете. Снимайте ботинки и лезьте назад — на топчан. Он мягкий, там есть и подушка, а то нам еще четыре часа ехать.
   — Спасибо, — сказал Джек и, разувшись, перебрался на лежачее место, которое показалось ему более чем просторным.
   Полежав немного, прислушиваясь к новым ощущениям, Джек не узнавал сам себя. Он находился там, где не было матери или Ферлина, откуда не были видны холмы его пустоши, где не пахло сыростью и водорослями. Это был совсем другой мир, казавшийся Джеку удивительным и непривычным.
   Вскоре, после всех потрясений, он уснул и крепко спал до самого того момента, когда грузовик, качнувшись на «лежачем полицейском», проехал проходную грузового порта.
   В этот раз Джек сразу вспомнил, где находится, перепрыгнул на сиденье и, найдя ботинки, быстро обулся.
   — А я только собирался вас разбудить, мистер Стентон, — сказал экспедитор.
   — Я уже в порядке. А где мы сейчас?
   — Уже в порту. Сейчас подождем своей очереди и поедем вдоль вон той желтой полосы до самого транспорта.
   — Транспорта?
   — Да. Большого судна, на котором вы со своим роботом отправитесь воевать.
   Сигнальный огонек у шлагбаума сменил цвет с синего на зеленый, и грузовик медленно поехал вперед, затем повернул направо. Джек увидел уходящее к горизонту бетонное поле, на котором длинными рядами стояли грузовые транспорты, каждый размером со сто, а то и с тысячу домов Ферлина.
   Накрапывал мелкий дождь, и транспорты казались большими заснувшими животными вроде тех, которые нагуливают жир в северных морях. Возле некоторых из них было много грузовиков и погрузчиков, а огромные трюмы изнутри освещались прожекторами.
   Возле других стояли лишь несколько техничек, и механики в оранжевой робе с важным видом прохаживались между могучих шасси. Однако большинство транспортов производили впечатление заброшенных. На них не горели сигнальные огни, возле них не было техники, кроме разве что заброшенного погрузчика или заправщика со спущенными шинами.
   Вначале перед грузовиком, в котором сидел Джек, по желтой линии ехали еще несколько трейлеров, но вскоре они свернули к своим транспортам, и полоса стала свободной. Джек ждал, что и они вот-вот найдут свой транспорт, но ехать пришлось довольно долго, и когда трейлер наконец начал сворачивать налево, Джек через окошко водителя увидел вдалеке огни портовых сооружений.
   — Приготовьте свои бумаги, мистер Стентон, мы прибыли, — сообщил экспедитор, и грузовик остановился возле длинного, казавшегося бесконечным корпуса судна.
   Открыв дверцу, Джек соскочил на мокрый бетон, надел шляпу и забросил на плечо ремень портфеля.
   Экспедитор сошел следом и, поежившись, пробурчал:
   — А говорили, дождя не будет… Снег обещали… Держитесь за мной, мистер Стентон…
   И пошел вперед, да так быстро, что Джек за ним едва поспевал. Он видел, что они идут к аппарелям, по которым в трюм поднимались грузовики. Неожиданно экспедитор остановился, Джек в него едва не врезался. Оказалось, что их перехватил транспортный диспетчер, высокий широкоплечий мужчина в желтом плаще и с какими-то цифрами на спине.
   — Что тут у вас? — произнес он, принимая у экспедитора пластиковую папочку. — Ага… Малый груз… Хорошо, ваша ячейка двести тридцать шесть дробь пятнадцать, уровень бэ.
   — Понятно, я записал.
   — А сопроводительные документы?
   — А вот, тут владелец едет, — сказал экспедитор и, повернувшись, указал на Джека. Тот сразу подал все документы, которые у него были, но диспетчер взял лишь одну папку и поверх прозрачного пластика быстро черкнул красным фломастером.
   — Вот, мистер Стентон, это номер вашей каюты. Всего хорошего.
   Диспетчер вернул Джеку папку и поспешил к очередному свернувшему с полосы трейлеру.
   — Куда мне теперь? — спросил Джек, теряясь на этом большом пространстве, рядом с огромным транспортом и немногословными людьми, которые делали важную и малопонятную ему работу.
   — Пока с нами. Сейчас заедем в трюм, нас поднимут на бэ-уровень, и там уже расстанемся. Вы подпишете документ о доставке и отправитесь в свою каюту, а мы к себе на базу.
   — Хорошо, — с облегчением произнес Джек. Рядом с экспедитором ему было спокойнее, к тому же он не мог представить, что сможет один подняться в этот гигантский зев, казавшийся еще огромнее и таинственнее от того, что освещение там было слишком слабым.
  

  

   

    86
   

   Подвывая мотором на низшей передаче, грузовик медленно вползал по раскладным мосткам, и по мере того, как он поднимался выше, Джек видел все больше освещенного пространства, которое становилось ему более понятным.
   Неожиданно перед ними появился человек в блестящей куртке с красным треугольником во всю грудь. В руках он держал две мерцавшие красным светом палочки, которыми делал какие-то движения.
   — Ну и чего он мне показывает? Там же из платформы еще фура не вышла! — начал возмущаться водитель.
   — Ты становись пока на погрузку, чтобы был готов, только и всего…
   — Не, Жак, но ты посмотри, где там вставать? У них там уже ящиков понапихано!
   — Ну встань рядом с ящиками — впритирку…
   — Не, ну опять борта подерем. Шмуль меня прошлый раз бонуса лишил, я больше не хочу.
   — Хорошо, встань, без всякого риска, как сможешь…
   Ругаясь себе под нос, водитель начал выворачивать руль и медленно заползать вправо, к поставленным вдоль стены ящикам. Тем временем из темного коридора, каким Джеку показалась платформа огромного грузового лифта, сигналя фарами, выезжал другой трейлер, и его шофер, в свою очередь, тоже красноречиво жестикулировал, видя, что разойтись со встречным грузовиком будет трудно.
   В конце концов он выглянул в окно и стал кричать на человека с мигающими палочками. Некоторые слова Джек едва разбирал, а другие разбирал, но слышал впервые.
   Наконец встречный грузовик сумел выехать, и трейлер Джека начал заползать на платформу.
   — Кого они регулировщиками ставят? — покачал головой водитель, ставя машину на тормоз. — Тогда, на праздники, помнишь?
   — Ага, — кивнул экспедитор и улыбнулся.
   — Я гляжу на него и не могу понять, что он там показывает, а этот урод в сторону — в сторону и упал. Пьяный!
   Платформа качнулась и стала подниматься, а Джек во все глаза смотрел по сторонам, как будто попал на большой развлекательный аттракцион.
   Наконец, когда платформа остановилась и впереди стала подниматься закрывавшая выезд клеть, Джек посмотрел вниз и увидел въезжающие в трюм новые трейлеры. Сверху они казались маленькими, не больше ботинка.
   — Есть тут кто или нет? — спросил водитель, ни к кому не обращаясь, и начал медленно выводить грузовик с платформы на уровень.
   — Вон бежит какой-то, — заметил экспедитор, кивая в сторону регулировщика с точно такими же светящимися палочками, как и у его коллеги внизу.
   Регулировщик подбежал к открытому окну, и водитель, сверяясь с записью на листке, прокричал:
   — Ячейка двести тридцать шесть дробь пятнадцать, уровень бэ!..
   — Давай за мной! — крикнул регулировщик и быстро пошел по галерее.
   Джек осторожно выдохнул и вытер со лба пот. Он и не подозревал, что погрузка на большие космические транспорты столь суматошная процедура.
   Наконец трейлер добрался до нужного места, и Джек уже ждал, что ему предложат вывести робота наружу, однако за него это сделала выезжающая платформа, которая выдвинулась, как ящик письменного стола, держа под собой робота, подвешенного на стяжках.
   Его поставили на пол, экспедитор с водителем открутили вспомогательный крепеж, и Джеку дали на подпись документ, где он подтверждал, что груз доставлен.
   На этом его пути с экипажем трейлера разошлись, и они уехали, а к Джеку подошел какой-то человек в синем жилете и попросил показать документы на груз.
   Джек подал ту же бумагу, которую показывал транспортному диспетчеру, человек в жилете сказал «понятно», потом вызвал по рации двух рабочих, и те, появившись откуда-то из темного угла, на глазах Джека спеленали его машину новыми стяжками.
   — Ну, мистер Стентон, теперь ваш груз надежно закреплен, так что можете спокойно отправляться на свое место.
   — А где это? — спросил Джек, показывая на косую надпись красным фломастером.
   — Пойдете прямо, там будет лифт. Подниметесь на два яруса вверх, а там спросите у дежурного по ярусу.
   — Спасибо большое, — поблагодарил Джек. Еще раз посмотрел на своего боевого робота и пошел в указанном направлении.
  

  

   

    87
   

   Кое-как разобравшись с тем, как работает лифт, Джек поднялся на нужный ярус и, довольный собой, обнаружил в начале длинного коридора будку с надписью «дежурный».
   Джек подошел ближе и через застекленную дверцу увидел человека в серой робе. Тот сидел за небольшим столиком и руками ел что-то из пластиковой ванночки.
   «А вдруг это курица?» — подумал Джек, и ему от этой мысли сделалось жарко. Но потом он подумал: «Нет, это еще не курица. Ну откуда курица, если мы еще никуда не улетели?» И осторожно постучал в прозрачную дверцу.
   Человек в робе посмотрел в его сторону, вытер руки салфеткой, затем надел на голову такой же серый, как его роба, берет и лишь после этого вышел из будки.
   — Здравствуйте, вы не могли бы подсказать мне, где находится вот эта каюта? — попросил Джек, робея под взглядом дежурного.
   — Какие тут тебе «вы», рекрут? Гражданская жизнь закончена, теперь ты мясо военно-промышленного фронта, понял?
   — Извините, — Джек пожал плечами. — Я не знал.
   — Так вот теперь знай, рекрут! Вот это что такое? — строго спросил дежурный и ткнул пальцем в какие-то метки на рукаве робы. — Что это означает, рекрут? Отвечай!
   — Извините, я не знаю, — ответил Джек, смущаясь еще больше.
   — Это означает — капрал! Теперь доехал, деревня? А тут на кармане, видишь? — капрал показал на планку с буквами. — Это моя фамилия: Швидлер…
   — А, понял! — кивнул Джек, который вспомнил, что Ферлин о чем-то таком его предупреждал, просто это было давно и как-то забылось.
   — Прошу прощения, капрал Швидлер, покажите, пожалуйста, мне мою каюту.
   Капрал выдержал паузу и кивнул.
   — Хорошо, рекрут. Только чего ты такой худосочный, а? Мы тут таких лбов грузим, под два метра, а ты совсем не то. По знакомству, что ли?
   — Нет, капрал Швидлер, я подписал контракт, только и всего.
   — Какой у тебя номер каюты?
   — Вот, мне тут написали… — Джек показал папку с надписью, капрал наморщил лоб.
   — Нет, тут какая-то ошибка. Это каюта спецов, а тебе в общую надо. Ты же не офицер запаса, не инженер — молодой еще.
   — Может, это как-то все разъяснит? — предположил Джек, подавая документ на погрузку робота.
   — А… — произнес капрал и, снова взглянув на Джека, улыбнулся ему, как хорошему знакомому. — Что же вы, мистер Стентон, сразу не сказали, что следуете с военным грузом. Идемте, я провожу вас до блока, это недалеко — пятая дверь, а там, сразу налево, ваша каюта.
   Он довел Джека до нужной двери, и тот, поблагодарив за помощь, вошел внутрь и оказался в небольшом коридорчике, где было еще четыре двери по бокам и одна в торце.
   Вспомнив, что его каюта первая слева, он смело открыл дверь и вошел в помещение размерами с его домашнюю комнату. Здесь были две кровати, между ними небольшой стол, а в торцевой стене размешались два шкафа.
   На одной кровати уже лежал пассажир, молодой человек лет двадцати пяти. Он читал книгу и отложил ее, чтобы взглянуть на попутчика.
   — Здравствуйте, — поздоровался Джек и снял шляпу. — Я Джек Стентон.
   — Здравствуйте, Джек Стентон, — ответил ему пассажир и, сев на кровати, сунул ноги в расшнурованные ботинки. — Что-то ты слишком молод для специалиста. Ты не ошибся дверью? Общая каюта в самом конце коридора, там все веселые рекруты собираются.
   — Я владелец военной техники, поэтому ко мне другое отношение, — пояснил Джек, который уже разобрался, в чем причина уважительного обхождения с ним.
   Он прошел к своей койке, бросил на нее портфель, и сняв куртку, повесил на вешалку рядом со шкафом.
   — Вот, посмотрите, — сказал он, предъявляя попутчику папку с красной надписью и номером каюты.
   — Да, все точно. Просто меня сбил с толку твой юный вид. Тебе ведь семнадцать? Раньше-то контракт не дают?
   — Да, семнадцать.
   — А меня зовут Бобби Фелпс. Я инженер-электронщик, закончил колледж в Пенбруке и три года не мог найти постоянную работу. Пришлось обратиться в вербовочный пункт, они сразу предложили хорошее место у «Аркона».
   — А я подписал контракт с «Тардионом»…
   — Вот как? Значит, мы с тобой враги.
   — Что значит враги? — не понял Джек.
   — Эти корпоративные союзы воюют между собой уже восемь лет, так что мы, условно говоря, станем стрелять друг в друга.
   — Я бы… не стал в вас стрелять… — сказал Джек, чем вызвал улыбку у своего попутчика.
   — Ладно, Джек, не комплексуй. Люди стреляют друг в друга даже на улицах, а мы просто зарабатываем деньги. Ведь так?
   — Да, я еду зарабатывать деньги, — ухватился за эти слова Джек и улыбнулся.
   — К тому же мы с тобой вряд ли столкнемся, я буду управлять каким-нибудь сектором в парке обслуживания, а ты, наверное, будешь биться на передовой. У тебя какая специальность?
   — Я не знаю, — пожал плечами Джек.
   — Но ты владелец какой техники?
   — У меня машина поддержки пехоты «таргар».
   — Ага, значит, робот. Ну вот, лично мы не встретимся, а вот твоих противников я буду быстренько подлечивать и пускать в бой. Ну или штопать им раны, которые ты нанесешь…
   Джек чувствовал себя не в своей тарелке. У него было такое чувство, словно он собирается совершить что-то бесчестное против человека, который не сделал ему ничего плохого.
   Неожиданно попутчик рассмеялся и, привстав, хлопнул Джека по плечу.
   — Если бы ты видел, парень, какая у тебя сейчас была забавная физиономия!
   — Мне правда как-то неловко, мистер Фелпс.
   — Какой я тебе мистер Фелпс, Джек? Зови меня Боб. У нас с тобой одна доля, и мы с тобой товарищи, по крайней мере на то время, пока едем вместе.
   — Скажи, Боб, а как тут с туалетом? — спросил Джек, который только сейчас почувствовал, что изо всех сил терпит малую нужду.
   — С этим все в порядке. В конце коридора дверь, за ней туалет и душевая.
   — Спасибо. Тогда пойду отолью, а то уже сил нет терпеть.
  

  

   

    88
   

   Поначалу вид унитаза озадачил Джека. Он уже знал, что в городских квартирах существуют теплые туалеты, а из журналов, которые брал у Ферлина, узнал, как они выглядят. Однако как всем этим пользоваться, Джек представлял очень приблизительно, а спрашивать у Ферлина как-то постеснялся.
   Тем не менее после победы над лифтом Джек чувствовал себя уверенно и, благополучно справив нужду, быстро разобрался, как сливают воду.
   Помыв руки с кусочком казенного мыла, он с удовольствием высушил их под специальным феном и, выйдя из туалета, причесался перед большим зеркалом в предбаннике.
   Заметив на другой двери изображение лейки, Джек догадался, что это душевая, приоткрыл дверь и посмотрел на внутреннее устройство кабины.
   То же было и в журналах Ферлина. Джек был уверен, что сможет разобраться с этим, хотя в душе все выглядело сложнее, чем в туалете.
   Вернувшись в каюту, Джек увидел, что его попутчик снова читает книгу, сидя за столом, а рядом с ним лежит початая плитка шоколада.
   Шоколад Джеку пробовать приходилось, и он на всю жизнь запомнил его вкус и запах. Ах, если бы этот Фелпс дал ему хотя бы кусочек!
   — Шоколаду хочешь? — неожиданно спросил попутчик.
   — Я… — Джек пожал плечами.
   — Ты ни разу его не пробовал? — уточнил Фелпс, пряча усмешку.
   — Почему? Пробовал. Просто там, где я живу, его редко где можно достать.
   — На, возьми — половина плитки твоя, — сказал Фелпс и, отломив половину шоколадки, решительно подвинул на сторону Джека. — А ты расскажешь мне, где же ты живешь, что там нет даже шоколада?
   Джек подвинулся к столу, взял свою половинку и понюхал.
   — Ну и как тебе запах? — спросил Фелпс, улыбаясь.
   — Пахнет хорошо. Похоже на порошок мокко.
   — Порошок мокко — это чистейшая химия, Джек. Ну так где ты живешь?
   — На Хуторской пустоши, — ответил Джек, отломил кусочек и положил в рот.
   — Но это что вообще такое? Название города, деревни или плавучего ресторана?
   — Ни то, ни другое. Пустошь — это остаточный кратер после применения ядерного оружия. Та война случилась двести лет назад, тогда на города бросали бомбы.
   — То есть ты живешь в кратере от атомной бомбы? — переспросил Фелпс, закрывая книгу.
   — Да, в кратере.
   — На самом дне?
   — Нет там уже никакого дна, его затянуло песком из открывшихся водоносных слоев. Так мне мой сосед Ферлин рассказывал.
   — Он ученый?
   — Бери выше. Он бывший солдат, механик и вообще умный человек. Может совсем из ничего чего сделать.
   — Ну, разумеется, механик покруче любого ученого будет, — не скрывая сарказма, произнес Фелпс. — Так что там у вас на пустошах, совсем скверно?
   — Да скучно у нас. Школа в деревне была — закрылась, работы нет никакой, поэтому все только о солдатских контрактах мечтают.
   — Ну, с этим не только в ваших пустошах туговато.
   В дверь постучали.
   — Входите! — крикнул Фелпс.
   Дверь открылась, и появился человек в военной форме, но без знаков различия.
   — Кто из вас мистер Фелпс?
   — Это я, — поднял руку попутчик Джека и получил от вошедшего пластиковый бланк размером с половину книжки.
   — А вы, видимо, мистер Стентон?
   — Да, — кивнул Джек и взял протянутый ему бланк.
   — Сегодня у нас поздний обед в половине пятого, так что милости просим, — сказал посыльный и вышел.
   — Вот, Джек. Эта нам с тобой кормежку выдали. Мне на три дня, а тебе?
   — Вроде на четыре, — сказал Джек и показал Фелпсу карту.
   — Точно, на четыре. Значит, меня сгрузят раньше, мы точно не пересечемся. Пустяк, конечно, и условность, а все равно приятно.
  

  

   

    89
   

   Так, за общими разговорами, прошел час с небольшим, и попутчики отправились на обед, выйдя в коридор почти одновременно с еще четырьмя обитателями номеров для специалистов. А уже в галерее Джек увидел группу молодых людей, более подходящих ему по возрасту, и понял, что это и есть те самые рекруты, подписавшие контракт без отягощения.
   Их было семеро, и только один был одного с Джеком роста, но шире его в плечах почти вдвое. Остальные шестеро выглядели как самые настоящие гиганты, с кулаками величиной с голову.
   Рекруты с подозрением покосились на группу спецов, а те, в свою очередь, стали вполголоса отпускать шутки по адресу «тупого мяса».
   Джеку не хотелось причислять себя ни к тем и ни к другим. С одной стороны, он не намеревался тратить деньги так, как тратил их на войне Ферлин, а эти здоровые ребята наверняка так и будут себя вести. С другой стороны, он считал неприличным насмехаться над теми, кто скоро по-настоящему понюхает пороха, в то время как спецы в большинстве своем без проблем дотянут до конца контракта, сидя на защищенных тыловых базах.
   Столовая оказалась совсем рядом, в большом и просторном помещении, разделенном на три зала.
   В одном питались рекруты и служащие низшей категории судна, в другом пассажиры-спецы и младшие офицеры, а в третьем, самом дальнем — ВИП-пассажиры и старшие офицеры.
   Джек с Фелпсом предъявили свои карты в зале второй категории, и их проводили к столику на двоих, накрытому белой скатертью, в то время как в первом зале — Джек успел рассмотреть это, когда проходил мимо, скатертей не было вовсе.
   Вскоре подошел официант в уже знакомой Джеку серой робе и предложил выбрать из меню первые и вторые блюда.
   — Мне, как ему, — сказал Джек, не мудрствуя лукаво, и официант ушел.
   — А ты сообразительный парень, Джек, — заметил Фелпс. — Настоящий сельский самородок.
   — Спасибо, Боб, — ответил Джек, держа до времени руки на коленях, чтобы не взять вилку или ложку не так, как следует. В этом он также решил брать пример с попутчика.
   Вскоре принесли суп, и Джек стал не спеша есть, напряженно следя за тем, как это делает Фелпс.
   Потом пришел черед брюссельской капусты и ростбифа. И Джек стал есть их впервые в жизни, старательно разрезая мясо, как это делал Фелпс, и за этим занятием даже не замечая нового для себя вкуса.
   Когда дело дошло до напитков, Джек тем же движением, что и его попутчик, снял с бутылки пробку и вылил пенящийся напиток в бокал. А потом, как Фелпс, начал пить его большими глотками, отчего у него на глазах выступили слезы.
   — Ничего обед, — сказал Фелпс, поднимаясь.
   — Да, ничего обед, — согласился с ним Джек, чувствуя в голове необыкновенную легкость.
   — Вы там, у себя на пустошах, чем питаетесь? — спросил Фелпс, когда они шли к выходу из зала.
   — У себя на пустошах мы питаемся большими плоскими червями! — громко сказал Джек и засмеялся.
   — Упс! Да ты пьян, Джек! — заметил Фелпс. — Ты пьян в зюзю…
   Он взял попутчика под локоть, чтобы его не слишком шатало, и повел к выходу.
   — Ты что же, никогда даже пива не пил?
   — Никогда… Даже пива… — подтвердил Джек, счастливо улыбаясь. — Бражку пробовал из водорослей. Но она…
   Джек покачал головой и сморщился так, будто его напоили уксусом.
   — Понял-понял, на вкус она мерзкая, — проговорил Фелпс, оглядываясь и проверяя, не смотрят ли в их сторону старшие офицеры, которые шли на обед, причем некоторые даже со своими дамами.
   Между тем Джек случайно навел резкость на одну из них, яркую брюнетку лет тридцати. На ней было облегающее красное платье, слишком вызывающее для обеда на транспортном судне.
   — Привет, — сказал Джек, поравнявшись с ней, и подмигнул, пока шедший с ней полковник смотрел в другую сторону.
   — Эй-эй, приятель, — одернул его Фелпс и слегка стряхнул. — Ты что, веди себя прилично, нас же ссадят за такие фокусы.
   — Понял… — ответил Джек, который даже в пьяном виде осознавал всю важность этого полета. Он высвободил руку и сказал:
   — Спасибо, Боб, теперь я сам.
   — Ты точно в порядке? — спросил тот, заглядывая попутчику в глаза.
   — Да, здесь прохладно, и мне уже легче, — ответил Джек, беря себя в руки.
   — Ну и отлично, а то ты заставил меня поволноваться.
  

  

   

    90
   

   Убедившись, что его сосед в порядке, Фелпс оставил его на сквозняке возле перил, а сам пошел в каюту.
   Джек постоял пару минут и уже тоже собрался возвращаться в каюту, как вдруг его тронули за локоть. Он повернулся и увидел озирающегося рекрута, того самого, который был с него ростом.
   — Привет, корешок, — сказал рекрут, продолжая озираться. — Ты наш или не наш, я чего-то не пойму?
   — Наш, — уверенно заявил Джек.
   — А чего со спецами таскаешься?
   — Я владелец военной техники, поэтому меня поселили в каюту спецов, — внятно изложил Джек.
   — Слышь, тут такое дело. Мы с ребятами бухнуть хотим, только в нашей столовке спиртного нет, а в спецовской бар имеется. Но нас туда не пропустят, а у тебя карта есть.
   — Да, у меня есть карта, — кивнул Джек и достал ее из кармана. — Вот она.
   — Погоди, убери пока, — снова оглянулся рекрут. — Ну так что, возьмешь нам бухнуть?
   — А деньги у вас есть? — спросил Джек, опасаясь по пьяному делу попасться в руки к жуликам.
   — Конечно, вот, держи, тут на десять банок пива, синенького такого. И две ноль-пять коньяка. Как раз под расчет.
   Джек подставил пригоршни, и рекрут сгрузил ему кучу мелочи и мятых купюр.
   — Тара есть? — спросил Джек, рассовывая деньги по карманам.
   — Вот, пакет, — сказал рекрут, подавая Джеку сумку. — Потом торкнись вон в ту дверцу, видишь, с надписями? Это электрощитовая, мы с пацанами там тебя ждать будем.
   — А почему не в каюте?
   — В каюту еще пронести надо, а дежурный капрал просто зверь какой-то. А так мы за пояс рассуем, он хрен чего дотумкает.
   — Ладно, я пошел…
   — Постой, ты все запомнил? — удержал его рекрут.
   — А чего тут помнить? Десять банок пива синенькое такого и две ноль-пять коньяка. Все это в сумку и в электрощитовую. Правильно?
   — Молодец, ну иди давай, а я в щитовую.
   Расставшись с широкоплечим рекрутом, Джек уверенной походкой вернулся в столовую, предъявил при входе карту и прямиком прошел к барной стойке, располагавшейся между двумя колоннами.
   Подождав, когда бармен повернется в его сторону, он выгрузил на стойку все полученные от широкоплечего деньги и сказал:
   — Тут под расчет…
   — А покупать чего будешь? — усмехнулся бармен.
   — Мне десять банок пива синенького такого и две ноль-пять коньяка. Все это в сумку и в электрошитовую.
   — Куда-куда?
   — Это я не вам. Положите в сумку, пожалуйста.
   Бармен покачал головой, однако мелочь сосчитал, положил пиво и коньяк в сумку, а потом спросил:
   — Ты рекрут, что ли?
   — Обижаешь, приятель. Я спец! — ответил Джек и показал карту.
   — Ну поздравляю, — сказал бармен, а Джек взял сумку и, выйдя из зала, начал старательно перечитывать надписи на служебных дверях, которых тут оказалось предостаточно.
   Наконец он нашел электрощитовую, открыл дверь и вошел в полутемное тесное помещение, где на темных шкафах перемигивались сотни крохотных лампочек-светлячков.
   — Эй, вы где? — позвал Джек, привыкая к темноте.
   — Мы здесь, камрад, иди прямо… — позвали его.
   Джек сделал еще несколько шагов и разглядел несколько темных силуэтов.
   — Принес?
   — Да, вот держите…
   — О, спасибо, камрад!
   Джек узнал голос того рекрута, который давал ему мелочь.
   — Сейчас иди к себе в каюту, а минут через пять подгребай к нам! Тебе за услуги полагается!
   — Нет, спасибо, камрады, я сегодня уже пива выпил, — поблагодарил Джек и, повернувшись, вышел из щитовой. Потом огляделся и пошел в каюту, по-прежнему чувствуя себя на удивление смелым и уверенным.
   Попутчик его ждал. Он сидел, отложив книгу, и постукивал по столу пальцами.
   — Я уже тебя искать собрался…
   — Ну и зря, я просто немного прогулялся.
   — Между прочим, через полчаса мы взлетаем.
   — Да? А это как, не больно?
   — Нет, не больно. Даже весело — очень интересные ощущения. Нам придется лечь на кровати и пристегнуться ремнями.
   — Вот этими? — спросил Джек, наклоняясь и поднимая конец ремня с массивным замком.
   — Да, этим.
   — Что ж, я не против…
  

  

   

    91
   

   День проходил за днем, и Джек совершал новые открытия. Он ежедневно ходил в душ, потому что так делал Фелпс, он учился держать вилку в левой руке и пользоваться ножом.
   Он узнал, что жареная картошка — это не клубни речных водорослей, а совершенно другое растение. Причем эта новая картошка казалась ему суховатой.
   С пивом Джек теперь не экспериментировал, достаточно было одного раза. Вспоминая свое опьянение, он пришел к выводу, что совсем себя не контролировал, а это никуда не годилось.
   На третий день он случайно узнал, что в душе моются не тем кусочком казенного мыла, что лежал на умывальнике, а шампунем, пенящейся жидкостью из бутылочки. Тоже казенной, но имевшей приятный фруктовый запах. А еще Фелпс сказал ему, что такое исподнее, как у Джека, носят только солдаты.
   — Или ты просто привыкаешь заранее?
   — Нет, зачем привыкать? Такое белье я ношу, сколько себя помню. У нас другого не купить.
   — А летом не жарко?
   — У нас на пустошах летом прохладно и сыро, а зимой тепло. У нас же холмы кругом, вот и получается свой микроклимат.
   — М-да, значит, есть у вас на пустошах и свои плюсы, — сказал Фелпс и, как всегда, улыбнулся. Джек уже понял, что попутчик часто смеется над ним и подтрунивает, причем совсем незаметно. Но это его не беспокоило, потому что Фелпс был старше его и образованнее, к тому же Ферлин над ним тоже подшучивал.
   На следующий день Джек с Фелпсом тепло попрощались, и спец сошел на пристыковавшееся к транспорту другое судно. Вместе с ним ушли и шестеро из семерых рекрутов, в том числе и тот широкоплечий, просивший купить спиртное.
   В столовой стало пусто, и Джек даже заскучал. Всего за несколько дней он привык к новым для него людям, и хотя по-настоящему с ними не познакомился, их присутствие оказалось ему необходимо.
   Последнюю ночь в полете он почти не спал, впервые за все время анализируя свои ощущения. Раньше его заботили только люди, а теперь он прислушивался к этому огромному судну, к дрожи в перегородках, к далекому грохоту каких-то перемешавшихся конструкций и к клокотанию чего-то там в магистральных трубах.
   Хотя спал Джек недолго, он проснулся свежим и отдохнувшим, за пару минут до того, как по внутренней радиосети объявили побудку. Он к этому времени уже принимал водные процедуры и даже чистил зубы — теперь каждый день, потому что так делал Фелпс.
   Завтрак проходил спокойно, людей в зале было совсем мало, и официанты откровенно скучали, а Джек давился каким-то странным блюдом, которое пробовал впервые в жизни и заказал просто по названию.
   — Вам все нравится, мистер Стентон? — спросил подошедший официант.
   — Да, спасибо… — ответил Джек.
   — Вылейте сливки в кашу, и она станет намного вкуснее.
   — Спасибо, я так и сделаю, — сказал Джек и, как только официант отошел, вылил жидкость из маленького кувшинчика в блюдо, а затем, после некоторого колебания, размешал ложкой и попробовал снова.
   Теперь это было совсем другое блюдо, с приятным вкусом, каким-то дополнительным ароматом и очень сытное.
   Джек выпил свой чай и, тщательно промокнув губы салфеткой, направился к выходу, но по дороге снова подошел к тому официанту и спросил:
   — Скажите, а что это была за еда?
   — Пшенная каша с ванилью и сливками, мистер Стентон.
   — Спасибо, нужно будет запомнить.
  

  

   

    92
   

   После того как посадка наконец состоялась, Джек еще долго лежал пристегнутым к кровати, потому что голос по радио предупреждал, чтобы до окончания блокировки шлюзов все оставались на своих местах. А поскольку Джек не знал, что такое блокировка шлюзов, он продолжал лежать, пока в его дверь не постучали, а затем, не дожидаясь ответа, вошел человек в военной форме.
   «Сержант», — подумал Джек, которому Ферлин немного рассказывал о знаках различия.
   — Мистер Стентон? — спросил сержант и улыбнулся.
   — Да, сержант, это я.
   — Можете подниматься, посадка прошла благополучно. Я доверенное лицо из объединения «Тардион», мне поручено встречать пополнение.
   Джек расстегнул ремень и, сев на кровати, быстро обулся. Затем сдернул с вешалки куртку, шляпу и подхватил портфель.
   — Я готов, сержант…
   — Отлично. Следуйте за мной, мистер Стентон.
   Джек вышел из номера и в коридоре увидел последнего из группы рекрутов, который ждал сержанта.
   — Я думал, вы все разъехались раньше… — сказал Джек, когда они вслед за сержантом шли к лифту.
   — Те к «Аркону» приписаны, а я в «Тардионе». Правда, я им об этом не говорил, — усмехнулся рекрут.
   — А почему?
   — Потому что они мои враги…
   — Но мы пока еще не враги, к тому же они сошли раньше, значит, вы не встретитесь.
   — С чего ты взял, что не встретимся? — снова усмехнулся рекрут. — Они в учебное подразделение направляются на Салкидии, а эта планета, считай, вся принадлежит «Аркону». Там учебные центры, госпиталя, военная промышленность, а потом их прямиком сюда — на Паситон — перебрасывают. Так что очень может быть, что встретимся…
   Они вошли к лифт, сержант закрыл клеть, и кабина спустилась на два яруса вниз. А когда вышли из лифта, Джек уже догадался, что они идут к грузовой ячейке, где стоял его робот.
   Но каково же было его удивление, когда в ячейке, номер которой он заучил назубок, никакого робота не оказалось.
   — Сэр, его здесь нет! — закричал Джек, указывая на пустующую ячейку. — Его украли!
   — Нет-нет, мистер Стентон, все в порядке, просто вашу ячейку переместили вниз, — пояснил сержант.
   — А это точно? — спросил Джек, продолжая пялиться на пустующее место.
   — Совершенно точно. Нижние ярусы разгрузили, и появилась возможность переместить грузы вниз. Ведь эти ячейки легко перемещаются.
   Несмотря на опасения Джека, сержант оказался прав. Когда на другом лифте они спустились на первый ярус, Джек увидел ячейку со своим красавцем, уже освобожденным от пут и стяжек.
   — Эта ваша машина, мистер Стентон? — спросил сержант.
   — Да! — ответил Джек, счастливо улыбаясь.
   — Вам придется выводить его своим ходом, трейлер сюда не сможет заехать.
   — Хорошо, — кивнул Джек. — А куда выводить?
   — Двигайтесь за мной, я буду показывать дорогу.
   Джек подбежал к ячейке, открыл дверцу и, коснувшись пальцем «секретки», заставил робота опуститься. Потом забросил внутрь портфель и забрался сам, а через несколько секунд робот сделал пробный шаг, потом еще один и, выйдя из ячейки, повел корпусом, когда Джек осматривался, чтобы лучше сориентироваться. Прежде он водил робота только на открытом пространстве, здесь же из-за ограниченного обзора все казалось совсем иным. Даже расстояния до стен и аппарелей.
   Тем не менее Джек уверенно спустился по мосткам и снова повел корпусом, продолжая осматриваться. Вокруг был дневной свет, однако солнца он не видел.
   Сержант помахал ему рукой и, сойдя с бетонного покрытия, направился по траве к стоявшему в полусотне метров военному трейлеру, не такому красивому, на котором Джека везли в Ловенбрей, зато колес у того было на одну пару больше.
  

  

   

    93
   

   Сержант подоспел к трейлеру раньше робота и, козырнув офицеру, сказал:
   — Ну вот, сэр, принимайте пополнение, а я еще пехотинца на вторую линию забросить должен.
   — Спасибо, Дрейк, всего хорошего, — ответил офицер и улыбнулся, глядя на то, как осторожно новый пилот ведет машину.
   — Ну что, господин капитан, к себе повезем? — просил водитель.
   — Да, этот учиться может, и толк из него будет. А то я боялся, что опять пустышка, а у нас рота некомплектная.
   — Тогда я открываю ворота…
   — Открывай, — разрешил капитан, а когда робот подошел ближе, показал пилоту на разложившиеся мостки.
   Тот не стал показывать свою удаль, как делали почти все новички, а пустил машину медленно, чтобы чувствовать каждый шаг и прислушиваться к реакциям мостков. Это капитану тоже понравилось. Когда машина оказалась в трейлере, они вместе с водителем поднялись следом.
   Тем временем робот опустился на колени и пилот сошел на пол трейлера, в войлочной шляпе и старомодном военном обмундировании, от ботинок до куртки-френча.
   — Здравия желаю, сэр! — звонко прокричал он.
   — Приветствую тебя в нашем трейлере, — ответил офицер. — Меня зовут капитан Хольмер, я командир механизированной роты, в которой ты будешь служить. А это наш водитель трейлера, а иногда и эвакуатора — Джозеф Селинг.
   Небритый Джозеф подмигнул Джеку и улыбнулся. Он был полноватым и никак не тянул на героя, но на его лбу виднелся шрам — вероятно, от ранения.
   — Очень приятно, сэр! — снова закричал Джек, который помнил, что военные любят, когда отвечают громко и четко.
   — А ты у нас Джек Стентон, правильно?
   — Так точно, сэр!
   — Ты вот что, Джек, не кричи особенно, здесь повсюду враги, — неожиданно сообщил капитан и даже оглянулся на открытые ворота трейлера.
   — Враги прямо здесь, сэр? — уже тише спросил Джек.
   — Да, Стентон, мы находимся на нейтральной территории, и этот порт принадлежит министерству обороны, поэтому здесь повсюду совершенно свободно ходят люди «Аркона».
   — Я не знал, сэр…
   — Теперь знай. Ну-ка подвинься, я загляну в кабинку твоего иноходца…
   Джек отошел, а капитан пощупал что-то в кабине и сказал:
   — Е-мое, они тут каждый болтик облизали.
   — У нас были самые полные испытания, сэр! Комиссия подтвердила, что…
   — Нет, Стентон, я не ругаю твою машину, а напротив — хвалю. Отделка проведена с такой тщательностью, словно это суперкар ручной сборки.
   Капитан забрался в кабину и поднял робота в полный рост, затем подвигал джойстиком и, указав на одну из кнопок, спросил:
   — Это что за новости?
   — Запуск дизеля, сэр!
   — Дизеля?! — поразился капитан. — Тут у тебя еще и дизель имеется?
   — Да, сэр, вот тут, в броневом кармане…
   — А что за необходимость в нем?
   — Большой запас хода, сэр, плюс зарядка батареи. А когда я хочу сильно ускориться, подключаю дизель и батарею.
   — Ты слышишь все это, Джозеф? — спросил из кабины капитан.
   — О да, сэр! — ответил водитель.
   — И что ты думаешь?
   — А чего тут думать, сэр? Приедем, выпустим его в парке и посмотрим, как это работает. Но технически задача сложная, и если кто-то докумекал, значит, молодец.
   — Да, — согласился капитан. — А вот что у тебя, Стентон, за пушка такая странная? Тут по штатной схеме должен быть шестиствольный пулемет, «эрэс» или ему подобный девятиствольный. Ты в курсе?
   — В курсе, сэр. Но пулемет требует много электричества, а из-за высокой скорострельности расходует боезапас очень быстро и неэффективно.
   — Ты-то откуда знаешь? — удивился капитан.
   — Эту машину, сэр, сделал мой сосед Ферлин. А он отвоевал четыре года. Был бронебойщиком и механиком четвертой категории.
   — Ага, тогда понятно, откуда у твоей машины ноги растут и откуда здесь пулемет «атэ-восемнадцать».
   — Это было бронебойным ружьем, сэр, «атэ-пятнадцать».
   — Ну или так, — согласился капитан. — Так что ты там говорил о неэффективности многоствольного пулемета?
   Джек стал пересказывать все, что узнал от Ферлина. Капитан как будто слушал, но создавалось впечатление, что думает он совсем о другом. Вдруг на его поясе запиликала рация.
   — Слушаю, Ноль-четвертый, — ответил капитан.
   — Мы уводим их на север, минут через пятнадцать можете попытаться уйти.
   — Понял, спасибо за информацию, — ответил капитан и повесил рацию на пояс. — Ты слышал, Джозеф?
   — Слышал, — ответил водитель и принялся заводить на крепежные узлы робота стальные стяжки, отчего «таргар» стал слегка подрагивать.
   — А сколько в коробе патронов? — осведомился капитан.
   — Двести, сэр.
   Капитан похлопал по стальному ящику и засмеялся.
   — Он у тебя полный, парень. Ты что, захватил с собой весь боекомплект?
   — Нет, сэр, там сейчас пустышки, чтобы коробка в пути не деформировалась, а то могут возникать задержки с подачей.
   — Джозеф, ты слышал? — снова спросил капитан.
   — Профессор, одно слово, — отозвался водитель.
   — Ты долго еще?
   — Три стяжки осталось…
   Капитан соскочил из высоко стоявшей кабины, захлопнул дверцу и сказал:
   — В следующий раз стяжки будешь заводить сам, Джозеф у нас не железный.
   — Да я бы и сейчас мог, сэр! — спохватился Джек. — Да я бы…
   — В следующий раз, — повторил капитан. — Пойдем в кабину садиться, а то Джозеф придет и займет лучшие места.
  

  

   

    94
   

   Развернувшись почти что на месте, трейлер резво стартовал с места и покатился через пустырь, подскакивая на невидимых в густой траве кочках.
   Джек снова сидел у двери, невольно сравнивая военный грузовик с гражданским. Здесь все выглядело иначе — руль и толстые дверцы, рык двигателя и даже бодрый, упругий ход машины, которая хорошо ехала по любой дороге, а то и вовсе обходилась без нее.
   Наконец трейлер выехал на грунтовку и понесся с такой скоростью, что Джеку стало страшно смотреть в окно.
   Дорожные выбоины отдавались только слабой вибрацией, мотор гудел на высокой ноте, а когда попадались лужи, машина разбивала их вдребезги, окутываясь облаком водяных капель и покрываясь грязью.
   Эта скачка, от которой у Джека побаливало в коленях, продолжалась минут пятнадцать, но потом в зеркале заднего вида, роль которого выполнял экран, капитан с водителем заметили догонявший их внедорожник. Смысл в гонке сразу пропал, и водитель сбавил ход, а внедорожник приблизился метров на тридцать и поехал не торопясь, понимая, что объект наблюдения никуда не денется.
   — Полста-седьмой, они нас нашли, — сообщил по рации капитан.
   — Сожалею, Ноль-четвертый, но это другой, наш все еще тащится следом.
   — Ладно, сами что-нибудь придумаем, — ответил капитан и покосился на водителя.
   — Даже не думайте, сэр, у нас на две роты — один трейлер! — сказал тот, еще крепче вцепляясь в баранку.
   — И что ты предлагаешь, сдаться и притащить их на секретную площадку?
   — Рано или поздно ее все равно найдут…
   — Так лучше поздно, Джозеф! Давай к реке!
   — Чего к реке? Это же не модификация «марин», у нее нет винтов!
   — Ну и что? Нам что, плыть, что ли, далеко? Нет винтов, зато есть полная герметизация.
   — Сэр, это она по паспорту полная, а по факту давно не полная! Я на ней крышу три раза делал, значит, корпус повело!
   — К реке, рядовой Селинг! Я приказываю тебе быть героем! — прикрикнул капитан. Трейлер свернул влево, перескочив на более ухабистую дорогу, однако внедорожник тоже выполнил этот маневр, и Джеку показалось, что в затемненном стекле машины-преследователя он разглядел пару ухмыляющихся злодеев.
   Гонка началась снова, теперь трейлер шел, перекатываясь, как по волнам. Джипу сзади приходилось похуже, он высоко подпрыгивал, «козлил» и временами выскакивал на обочину, поднимая тучи красноватой пыли, однако преследователи не сдавались и продолжали сидеть на хвосте.
   — Наверное, ты, Джек, не знаешь, что и думать, правда? — усмехнулся капитан, упершись рукой в специальную скобу.
   — Мне интересно знать, сэр, кто за нами гонится? — решился спросить Джек.
   — Это люди «Аркона». Мы с ними всегда играем в эти игры. Они знают, что мы везем, и хотят узнать, по каким маршрутам и куда мы это отправим.
   — А они на нас не нападут?
   — Сейчас нет, мы находимся на нейтральной государственной территории, но нам нужно от них оторваться, пока мы не вышли на точку отправки. Понял меня?
   — Не совсем, сэр, — признался Джек и попытался улыбнуться.
   — Тогда зададим вопрос по-другому: ты умеешь плавать, Джек?
   — Плавать умею, сэр, но совсем недалеко. У нас негде плавать. Везде отмели и болота.
   — Это лучше, чем ничего, — сказал капитан и, увидев пересекавшее дорогу русло ручья, вцепился в скобу обеими руками.
   Трейлер соскочил в русло, поднял тучи брызг, затем подпрыгнул на втором склоне и на пару секунд оторвался от земли. Не успел Джек запаниковать, как последовал удар, и, встав на все восемь колес, трейлер продолжил гонку.
   Пройти русло с таким классом у преследователей не получилось, но их машина была легче, и вскоре они снова нагнали трейлер.
   А между тем дорога пошла вдоль неширокой реки — от берега до берега метров сорок. Сначала на некотором отдалении от нее, а потом по самому краю вдоль обрывистого, почти отвесного берега.
   — Ну, Джозеф, давай! — крикнул капитан.
   — Рано! Если здесь сунуться, не вынырнем — волной захлестнет!
   — Уж не думаешь ли ты надуть меня, поганец?!
   Джозеф бросил на капитана неодобрительный взгляд и сокрушенно покачал головой, дескать, ну скажет же такое.
   Еще пару минут они мчались вдоль берега, пока крутой обрыв не сменился чуть более пологим, заросшим у воды кустарником и молодыми деревьями.
   — Держитесь! — крикнул водитель и нажал на тормоз. Трейлер стал останавливаться, затем повернулся на девяносто градусов и, сорвавшись с берега, понесся навстречу кустам и изумрудной воде.
   — А-а-а-а! — завопил Джек.
   — А-а-а-а! — закричал капитан, и в следующую секунду кабина погрузилась под воду, и Джек увидел прыснувших в стороны мелких серебристых сапиг.
   Под водой кабина находилась всего пару мгновений, но Джеку они показались вечностью. Вода вытолкнула огромный трейлер, и его колеса закрутились, взбивая белоснежную пену, а сама машина, раскачиваясь, как корабль, по инерции пошла в сторону противоположного берега.
   Вскоре колеса зацепили дно, трейлер рванулся из воды и, проскочив через следующий рубеж кустарника, отчаянно воя двигателем и обрушивая берег, все же выбрался на другую сторону и, победно посигналив отставшему противнику, покатил по своим делам.
  

  

   

    95
   

   Другой берег оказался пустынным и чем-то напоминал знакомые Джеку песчаные пустоши. Правда, здесь во множестве росли кустарник и невысокие деревья с мелкими листочками, но кое-где попадались и микропустоши.
   Казалось, еще немного, и на горизонте покажутся холмы, однако нет, это оказался лес, а перед ним заросший осокой сырой луг. На нем четырехмостовому грузовику пришлось даже немного побуксовать, пока он не выбрался на крепкую проселочную дорогу, на которой Джозеф снова начал пришпоривать свою лошадку так, что за окном засвистел ветер, а по кабине стали хлестать ветви придорожных деревьев.
   — Ноль-четвертый, где вы там? — спросила рация.
   — Привет, «бакен», мы на подходе, — ответил капитан.
   — Что с хвостом, отвязались?
   — Да, нам это удалось.
   — Как всегда легко, Ноль-четвертый?
   — Разумеется. Мой водила жутко решительный танкист, — ответил капитан и покосился на Джозефа, который снова неодобрительно покачал головой.
   — Ладно, ждем вас, — сказали в рации.
   — До связи, — ответил капитан и убрал устройство на пояс. Потом посмотрел на Джека.
   — Ты там не заснул?
   — Нет, сэр, спать совсем не хочется.
   — Это от жары. Здесь у нас лето в разгаре. А как у тебя дома?
   — Когда уезжал, видел снег.
   — Здесь тоже бывает снег, но чаще зимой. Эй, Джо, здесь налево!
   — А нам разве не на поляну? — спросил тот.
   — Та поляна теперь в резерве, едем к точно такой, только в следующем квадрате.
   — Это где Пинчелер обгадился?
   — Точно, — кивнул капитан, и машина, сильно кренясь, сделала левый поворот.
   Проскочив по едва различимой колее через небольшую рощу, трейлер съехал в балку и, разогнавшись по ее дну, выпрыгнул на большую поляну, на которой, раскручивая огромный винт, ожидал транспортный геликоптер размерами с дом Ферлина.
   Грузовые ворота в корме транспорта были распахнуты, в дальнем конце трюма Джек увидел составленные до потолка ящики, укрепленные огромной сетью, сплетенной из толстых веревок.
   Трейлер сбавил скорость и, слегка качнувшись на аппарелях, стал заезжать в трюм, однако затем Джозеф нажал на тормоза, и грузовик остановился, закатившись лишь на две трети.
   — Ну вы что, как первый раз, а? — закричал он в распахнутое окно.
   — А чего, не помещаешься, что ли? — крикнул в ответ какой-то солдат, появляясь перед носом трейлера.
   — Ну а ты не видишь?
   К первому солдату выбежал еще один. Джек привстал, пытаясь понять, откуда они выскакивают, тем временем эти двое стали спорить между собой.
   — Я же все посчитал, мы клали четверкой ящики по метр восемьдесят шириной, а трейлер всего восемь! Все должно помещаться! — кричал один.
   — Да ни хрена ты не посчитал, если не влазит! Значит, ящики длиннее!
   Молчавший до этого времени капитан вдруг толкнул Джозефа в плечо и сказал:
   — Давай, сдвинь эти ящики бампером.
   — Да вы что, сэр?! Мы их подавим!
   — Не подавим, я отсюда вижу, что за ящиками есть свободное пространство. А эти дебилы еще долго будут спорить. Посигналь им, и вперед.
   Джозеф ударил по кнопке гудка и махнул перепуганным солдатам, чтобы убирались. Те отскочили к борту трюма, Джозеф включил пониженную и, подъехав к ящикам, стал медленно сдвигать весь штабель, кусая губы и прислушиваясь, не затрещит ли тара.
   — Хватит, — сказал капитан, видя, что трюмные ворота начали закрываться. Потом повернулся к Джеку и добавил:
   — Можно выходить и наслаждаться полетом. Открывай дверцу.
  

  

   

    96
   

   Взлет такого большого геликоптера принес Джеку куда больше впечатлений, чем вся погрузка в космический транспорт. Помимо того, что стоял сильный грохот, от которого екало в желудке и постукивали зубы, заметно вибрировал пол, вызывая покалывания в ступнях и голенях. А еще по трюму носились оба ответственных за погрузку солдата и с поразительной быстротой крепили растяжками трейлер, ухитряясь не спотыкаться об уже натянутые.
   Джозеф тем временем невозмутимо курил возле иллюминатора, а капитан прохаживался вдоль торцевой стены, заглядывая за сдвинутые ящики. Теперь ему казалось, что там все-таки что-то было.
   Немного придя в себя, Джек наконец решился подойти к иллюминатору, но, увидев там уходящую вниз пропасть, зажмурился и отошел подальше.
   «Хорошо, что в космическом транспорте не было окошек, — подумал Джек, — ведь космическая пустота куда глубже и, наверное, страшнее».
   Геликоптер набрал нужную высоту и сменил режим двигателей. Тряска стала значительно слабее, а гул тише.
   Неожиданно в торцевой стенке у ящиков открылась узкая дверца, и в трюмный отсек вышел офицер с капитанскими ромбами и с эмблемой механизированных войск. Увидев, что ящики вплотную придвинуты к стене, а возле иллюминатора стоит капитан Хольмер, он подошел к нему и, указывая на стеллаж, громко спросил:
   — Это что за дела, Хольмер?
   — Что ты имеешь в виду? — уточнил тот, недоуменно глядя на ящики и выискивая признаки разрушения тары, однако груз был в порядке.
   — Там за ящиками была клетка за двадцать лир плюс хомяк за пять лир! Где это все?
   — Не знаю, Фрэнсис, хомяка я тут точно не видел, — ответил Хольмер, слегка прищуриваясь, чтобы не засмеяться.
   — Ты пошутил, что ли, и куда-то его спрятал? Я же вижу, у тебя глазки блестят?! — начал наседать Фрэнсис, одновременно заглядывая под кабину трейлера.
   Вдруг из-за ящиков выскочило что-то белое и заметалось в гудящем трюме. Джек весь подобрался и прижался к стене. Ничего подобного в жизни он еще не видел. А если это змея? Он много читал о них в журналах Ферлина.
   Споривший с Хольмером офицер неожиданно бросился ловить это странное существо, прыгая за ним по ящикам и перемахивая через натянутые стяжки. Лишь когда существо проскользнуло между колес и пробежало мимо Джека всего в паре шагов, он опознал красноглазую крысу! Пусть совсем маленькую, однако даже взрослому человеку ее укус сулил большие неприятности.
   Капитан Хольмер смеялся уже не скрываясь, а водитель Джозеф, чтобы не попасть по горячую руку Фрэнсиса, хихикал, отвернувшись к иллюминатору.
   Когда детеныш белой крысы благополучно спрятался в ящиках, Джек посчитал своим долгом предостеречь беспечного Фрэнсиса от этого опасного занятия. Он перепрыгнул через ближайшую стяжку, подбежал к офицеру и, схватив его за локоть, крикнул:
   — Вам нельзя ловить ее, сэр! Укус белой крысы бывает смертельным!
   — Чего?! — спросил Фрэнсис, с удивлением разглядывая невесть откуда взявшегося человека в военно-историческом костюме.
   — Это белая крыса, сэр! Пока еще маленькая, но в ней уже достаточно яда! Не пытайтесь ее поймать, ведь даже ее мясо очень ядовито!
   — Что это за пацан, Хольмер? — спросил Фрэнсис, позабыв про хомяка и с опаской поглядывая на Джека.
   — Это не пацан, Дюк, это наш новый пилот. Он будет служить в моей роте.
   — А чего он так одет? Он что, фанатик истории войн?
   — Не думаю, хотя все возможно. Я на эту тему с ним еще не говорил.
  

  

   

    97
   

   Недоразумение с «белой крысой» осталось позади, и теперь под звук монотонно гудящих двигателей капитан Дюк Фрэнсис жаловался своему коллеге Хольмеру на некого полковника, который, пользуясь служебным положением, дважды заказывал ему привезти хомяка в просторной клетке и даже дал на это сорок лир, но хомяк стоил всего пять лир, а вот клетка для него целых сорок восемь. Так что капитан Фрэнсис и в первый раз доплатил свои деньги, однако забыл клетку на площадке, а теперь вот была вторая попытка — и снова неудача.
   Хольмер ему что-то советовал, но Джеку его слов не было слышно. Его собственное любопытство пересилило чувство страха, теперь Джек стоял сбоку от иллюминатора и, затаив дыхание, смотрел на проносившуюся внизу землю, до которой было не так уж далеко.
   Неподалеку стоял Джозеф и продолжал курить, сидя на откидном сиденье и глядя перед собой.
   Джек покосился на него с недоумением и снова вернулся к видам за окном. Как можно не восхищаться такой захватывающей дух картиной?
   Здесь попадались холмы, напоминавшие очертаниями холмы пустошей, правда, дома они были голыми, почти без растительности, а здесь на них росли травы, кустарник, а в некоторых местах даже настоящий лес.
   А еще Джек увидел множество птиц, теперь он понял, что это именно они, ведь в их полете была совершенно иная, чем у летающих ящериц, пластика.
   Уже почти не боясь высоты в добрых три сотни метров, Джек без особого удивления смотрел теперь на все, что попадалось на глаза, — речки, озера, поляны, разнотравные луга и птицы. Встречались и хорошие, крепкие дома, возможно, из настоящего кирпича. Возле некоторых стояли автомобили. Потом леса пошли пореже, холмы безжизненнее, а вместо рек были только глубокие высохшие русла.
   Потом Джек увидел карьер и сразу узнал его. К западу от Нура имелся похожий, только гипсовый, весь район из-за него был белым. Здесь же все было коричнево-красным, но в карьере давно никто не работал. За первым карьером проскочил еще один, потом была короткая передышка, когда вернулись леса и чистые озера, но затем снова пошли пустые русла и красно-коричневые провалы с брошенной и давно заржавевшей на самом дне техникой.
   Джек был так увлечен этими разительными переменами, что не сразу заметил, как из очередного находившегося чуть поодаль карьера вдруг поднялась четверка «стальных стрекоз» и бросилась наперерез транспорту.
   Джек видел, как они стремительно несутся прямо на него, и даже отшатнулся, испугавшись, что они врежутся в стенку, но «стрекозы» вдруг разошлись веером и, скользнув под транспорт, стали невидимы. Джек бросился к иллюминатору, чтобы не упустить их из виду, но крепко приложился лбом к толстому стеклу. Это отрезвило его, а «стрекозы» оказались совсем рядом — метрах в тридцати под днищем транспорта. Они построились ромбом и напоминали собак, охраняющих хозяина, — Джек однажды видел таких, коричневых и зубастых, на улице в Нуре.
   — Что, сильно ударился? — неожиданно близко прозвучал голос Хольмера.
   — Да, — кивнул Джек, потирая лоб. — Теперь шишка будет.
   — Я уж думал, ты выпрыгнуть решил. «Стритмодулей» испугался?
   — Да, сэр. Я думал, они на нас нападают!
   — Это наши «стритмодули», они всегда присоединяются к нам где-то здесь, потому что это граница нейтральной территории. Дальше уже можно атаковать.
   Заметив, как вытянулось лицо Джека, капитан добавил:
   — Но это случается редко, зона основных боев находится далеко на северо-западе.
   — А мы куда летим?
   — На северо-запад, — невозмутимо ответил капитан и отошел к Джозефу, а Джек уже безо всякого страха прилип к иллюминатору, чтобы лучше рассмотреть «стритмодули».
   Вот головная машина начинала резко снижаться и вдруг совершила над землей какой-то маневр, перевернувшись вокруг оси. Джек заметил, что днище стритмодуля голубое, под цвет неба, а на нем, между крохотными шасси-лыжами, располагались несколько то ли ракет, то ли маленьких бомб.
   Когда первый в ромбе уходил к земле на разведку, его место занимал другой робот, а когда разведчик возвращался, то пристраивался на свободное место.
   Джек наблюдал за этой, как ему казалась, игрой, поражаясь той легкости, с какой эти роботы играют с воздушной стихией. Чем-то они напоминали ему полосатых речных креветок, очень ядовитых, но бесспорных акробатов. Когда Джек ходил ловить сапиг, он часто отвлекался на этих существ, так они точно так же играли в воде, как эти роботы в воздухе.
   Внезапно прогремела дробь гигантского барабана. Геликоптер качнулся и стал уходить куда-то в сторону, накреняясь влево.
   Хольмер что-то крикнул Джозефу, указывая на ослабевшие стяжки, тот бросился их укреплять, а Джек не удержался, чтобы не выглянуть в иллюминатор снова, и увидел вдалеке двух стритмодулей, которые спешно выпускали ракеты по огрызавшейся огнем зенитной позиции.
   В какой-то момент Джек подумал, что это бессмысленно, на длинные, жалящие трассы огня ответить роботам-стрекозам нечем, однако на земле вдруг расцвели огромные алые шары, превратившиеся в облака копоти.
   Геликоптер выровнялся и снова полетел прямо, а под его днищем вскоре пристроились три стритмодуля. И сколько Джек ни ждал четвертого, тот к ним так и не вернулся.
   Когда все успокоилось, он подошел к капитану и, указывая на иллюминатор, сказал:
   — Теперь их всего три, сэр.
   — Ты про стритмодули? Ну что ж, такова судьба солдата, пусть даже железного. Но мы в этом бою победили.
   — Почему?
   — Потому что стритмодули накрыли кочующую зенитную батарею, еще вчера ее здесь не было. А эта батарея стоит вдвое больше, чем стритмодуль. Значит — два один, мы ведем. Но ты не бери в голову, через пять минут будем на месте и пойдем пообедаем настоящей едой, а не той фигней, которой тебя кормили на транспорте.
  

  

   

    98
   

   Геликоптер сел на пыльном пустыре, который до этого усиленно поливали водой, чтобы клубы пыли не демаскировали площадку. Однако сила лопастей была столь огромна, что пыль взметнулась с самой дальней периферии.
   Джек помог Джозефу снять растяжки, а затем капитан увел его из трюма, где все еще было очень шумно из-за работавшего двигателя трейлера и ругани обоих солдат-грузчиков, принявшихся ловить хомяка.
   — Ну что, Стентон, понравилось тебе с нами? — спросил Хольмер, когда они шли от вертолета к видневшимся в паре сотен метров блочным постройкам.
   — Да, сэр, — после недолгого молчания ответил тот.
   — Но ведь было страшно, разве нет?
   — Страшно, сэр, но так здорово! Я за всю жизнь на Хуторской пустоши не видел столько, сколько увидел за сегодняшний день.
   — Ну ты меня удивил, я думал, станешь жаловаться.
   — Нет, сэр, пока все, что я вижу, так сильно меня удивляет, что я забываю про страх, хотя перепугался, конечно, сильно.
   — Когда мы очередь в днище получили?
   — Нет, здесь не очень, а вот когда с обрыва на трейлере летели, а потом под воду попали, тогда я крепко струхнул.
   — Что ж, будем считать, что первую часть боевого испытания ты прошел, значит, и на второй не оплошаешь. Мне нравится, как ты реагируешь на опасность — безо всякой истерики.
   — Эй, Баркли! — крикнул капитан какому-то солдату, тот остановился, и Джек определил, что это капрал.
   — Ты сейчас куда идешь?
   — К парикмахеру, сэр, баки поправить.
   — Какие тебе баки? Вот, доставь бойца в строевую часть, пусть оформляют его в нашу роту. А потом уже свои баки поправишь. А ты, Стентон, оттуда прямо в столовую иди, я тебя там ждать буду. Как дойти, спроси любого, тут все пожрать любят.
   Капитан свернул по дорожке налево, а Джек пошел за капралом, который не слишком обрадовался новому поручению.
   — Откуда прибыл? — спросил он, не оборачиваясь.
   — С Карбагана…
   — О! Я даже не знаю, где это. И какую машину водишь?
   — «Таргар».
   — «Таргар»? В нашей роте ни одного «таргара» не было. В основном тяжелые машины, но капитан давно хотел взвод мелкотни завести. Иногда они очень нужны для поддержки пехоты, да и ресурсов жрут меньше.
   — А вы, капрал, какую машину водите?
   — У меня семитонный «грей», модификация «а-эс-эль». Работаю по всем целям.
   — А еще один вопрос, капрал. Скажите, малых роботов у вас в роте никогда не было или их… ну, истребили?
   — Чего ты мне выкаешь? Мы же теперь вместе служить будет. Говори просто Баркли или Барк, меня по-разному называют.
   — Спасибо, Барк. А я Джек.
   — Вот и познакомились, — все с той же равнодушной интонацией произнес капрал. — Нет, насчет этого ты не переживай, не было у нас никогда мелких — совсем никогда. Вот во второй роте да, усиленный взвод «таргаров», но потери у них не чаще, чем, скажем, у «гассов». Броня, конечно, совсем не та, что у тяжей, но размером они поменьше, да и пошустрее. Иной раз из-под ракет выскочить могут, а «гассу» или «бергу» от такого подарка не увернуться. Если уж пуск, так и заполучи в лоб. Хотя это грустно.
   Пока они шли к строевой части и беседовали, Джек успевал вертеть головой, рассматривая сборные модули и дорожки между ними, посыпанные каменной крошкой. Крыши модулей было плоские со скругленными углами и покрашены в маскировочные цвета.
   — Вот, парень, это закуток сержанта Бизона. Я тебя только покажу и пойду, а ты доложишь, дескать, я такой-то, прибыл служить в четвертую роту к капитану Хольмеру. Но главное — скажи как положено — сержант Бизон, прошу меня зарегистрировать. Запомнил?
   — Да, Барк, запомнил.
   — Ну пойдем.
   Вместе они поднялись на невысокое крыльцо, Баркли открыл дверь и, пропуская Джека внутрь, крикнул сидевшему за письменным столом полному сержанту:
   — Это к нам новенький человечек, оформите его!
   И ушел, а Джек остался стоять один против угрюмого сержанта и второго писаря, сидевшего за столом поменьше и подальше у стены.
   — Сержант Бизон, прошу меня зарегистрировать! — громко и отчетливо произнес Джек, прижимая к груди шляпу и протягивая сержанту свои метрики.
   — Би… и… и., зон! — давясь смехом, повторил второй писарь, однако, зная крутой нрав сержанта, волю эмоциям не давал.
   — Кто научил тебя называть меня «бизоном», сынок? — спросил сержант. Глаза главного писаря, как заметил Джек, налились кровью.
   — Капрал Баркли, сэр. Я что-то напутал?
   — Это не ты напутал, это капрал Баркли стал забываться. А меня зовут сержант Гизон. Чувствуешь разницу?
   — Да, сэр. Наверное, он ошибся.
   Второй писарь снова прыснул со смеху. Сержант покосился в его сторону, затем протянул руку и принял у Джека метрики.
   — Представьтесь, — сказал он, хмуро перебирая документы.
   — Джек Стентон, сэр. Прибыл для прохождения контрактной службы в механизированной роте капитана Хольмера.
   — Вы, я вижу, привезли с собой технику…
   — Так точно, сэр. Робота «таргар».
   — Ведро с гайками, — пропищал второй писарь и опять захихикал. Сержант снова покосился в его сторону, однако продолжил расспросы.
   — Давайте заведем на вас учетную карточку, Джек Стентон… Какую квалификацию имеете?
   — Наверное, пока никакой, сэр.
   — Значит, запишем…
   — На по-бе-гуш-ках… — вставил второй писарь, продолжая веселиться.
   — Запишем — стажер. Какими еще навыками владеете?
   — Военными?
   — Любыми.
   — Ну, еще я умею стрелять из бронебойного ружья «атэ-пятнадцать».
   — Очень хороший навык… — кивнул сержант, вписывая данные в карточку. — Еще?
   — Еще я умею доить козу, сэр.
   — А-а-а… — заверещал второй писарь и, упав головой на стол, заржал во всю глотку.
   Сержант взял со стола увесистую папку и, повернувшись, обрушил ее на голову своего коллеги. Затем положил папку на место и как ни в чем не бывало стал записывать дальше.
   Это помогло, второй писарь замолчал. Он с полминуты сидел молча, а затем полным обиды голосом произнес:
   — Вот зачем ты это сделал, Сибилл?
   — А зачем вы смеялись, капрал? — в свою очередь, поинтересовался Джек. — Коза у нас с матерью была, считай, кормилицей. Мы доили ее два раза и получали с ее молока полтора килограмма сыра…
   — Зачем ты это сделал, Сибилл? — повторил второй писарь, как будто не слыша Джека.
   — Затем, что ты мешаешь мне работать, Роджер. Ты пытаешься развлекаться на службе, выдавливая из себя свой мерзкий смех.
   — Это не мерзкий смех, Сибилл! Это естественная здоровая реакция! — закричал капрал. — Солдат, который доит козу, — это смешно!
   — Смешно, Роджер? Ты говоришь — это смешно?! — спросил сержант, с угрожающим видом поднимаясь из-за стола. — А представь отряд разведчиков, за которыми погоня. Продукты на исходе, и взять их негде. А тут впереди деревня, и на окраине пасется коза. Этот боец, — тут сержант указал на Джека, — идет, доит ее, делает сыр и кормит своих товарищей. И группа ускользает от погони и решает поставленную задачу. А что бы ты, Роджер, мог сделать для своего подразделения? Посмеяться над козой?
   — Да я бы ее просто зарезал, понимаешь? Просто зарезал и накормил группу котлетами из козы!
   — Ах, котлетами? — сержант усмехнулся и покачал головой. — А когда старушка не найдет свою козу и вся деревня поднимется, чтобы идти искать ее, то что ты им скажешь, когда эти люди найдут тебя, обожравшегося козлятиной? Ладно, можешь не отвечать…
   Сержант сел за стол, сложил документы Джека в отдельную папку и убрал в общий шкаф.
   — Поздравляю вас, Джек Стентон, теперь вы боец роты капитана Хольмера. На этом все, можете идти.
  

  

   

    99
   

   Спросить у сержанта Гизона дорогу в столовую Джек не решился, слишком уж накалена была обстановка в строевой части.
   Выйдя на воздух, он заметил высокого солдата в сплющенной на голове пилотке, который шел мимо, пожевывая травинку.
   — Извините, вы не подскажете, как пройти в столовую? — спросил Джек.
   Солдат остановился, посмотрел на Джека, на его шляпу и портфель на ремне, затем вынул травинку изо рта и сказал:
   — Здесь нет никакой столовой, парень. Киборгам не нужна еда, поверь мне.
   И ушел, а Джек еще какое-то время стоял, глядя ему вслед, пока до него не дошло, что это была шутка.
   Следующий встреченный им военнослужащий указал на столовую, которая оказалась совсем рядом. Еще только подходя к ней, Джек почувствовал запах еды, а внутри здания, в просторном зале, обнаружил капитана Хольмера, который покончил с первым и вторым, и теперь ел пончики с повидлом.
   — Ну что, оформился?
   — Да, сэр.
   — Ну садись, сейчас еду принесут, — сказал капитан и махнул выглянувшему из раздаточного окна повару.
   Джек сел, положил рядом на стул шляпу и поставил возле ног портфель. Пока ему здесь все нравилось, но он знал, что настанет время, когда захочется домой, Ферлин предупреждал его об этом.
   Вскоре человек в белой куртке принес накрытые крышками тарелки с первым блюдом, со вторым и с пончиками. Потом поставил большую чашку с какао и маленький кувшинчик со сливками.
   — Скажите, сэр, а почему вон те солдаты берут еду сами, а мне все принесли к столу? — спросил Джек, пододвигая тарелку.
   — Потому что ты пилот механизированной роты. Ты спец, а они пехтура. Нам и пайка полагается получше, и вино.
   — Вино? — удивился Джек.
   — Да, двести граммов в день. Его обычно пьют за ужином, хотя когда нет боев, можно и в обед. Ты как предпочитаешь, сейчас или вечером?
   — Я пока никак не предпочитаю, сэр. Я пил на транспорте пиво и как-то…
   — Не понравилось?
   — Я мог потерять над собой контроль, а я этого не люблю.
   — Ну ты феномен, парень, — покачал головой капитан. — У тебя хоть девчонки были или ты слишком серьезен для этого?
   — А откуда у меня могут быть девчонки? — не понял Джек. — В каком смысле?
   — Ну, женщины у тебя были? Секс я имею в виду.
   — С женщинами секса не было, только с Китти Холланд из деревни. Мы с ней раньше вместе в школе учились.
   — А-а… — кивнул капитан. — Ну, тогда все в порядке.
   Джек поднял крышку первого блюда и увидел прикрепленную снизу салфетку, а развернув ее, он обнаружил нечто, напоминавшее пшеничный хлеб, только не те тонкие кусочки, которые ему покупал в качестве лакомства Ферлин, а толстый ломоть, который было приятно взять в руку.
   — Сэр, это что же, настоящий хлеб? — спросил Джек, и его глаза засветились от восторга.
   — Да. А ты что, раньше никогда хлеба не ел?
   — Ел, сэр, но очень мало. У нас на пустошах ничего такого не растет, а хлеб очень дорог.
   — Чем же вы там питаетесь? — спросил капитан, невольно жалея своего нового бойца.
   — В основном картошкой и мясом.
   — Ну, как и везде, — заметил Хольмер.
   — Не совсем, сэр. Мясо у нас обычное, а вот картошка, как выяснилось, другая. Фелпс, он был моим попутчиком, рассказал, что здешняя картошка растет в земле и ее не нужно вымачивать. А вот наша растет на речных водорослях и на вкус немного другая.
   — А что за обыкновенное у вас мясо? — уточнил капитан.
   — Мы ловим сапиг, сэр. Это такие плоские черви, только большого размера…
   — Ты вот что, — перебил его капитан и отодвинул недоеденные пончики. — Ты, как поешь, топай в пятый корпус, это наша казарма. Сержант-хозяйственник покажет тебе твою койку и выдаст положенное обмундирование. Понял?
   — Понял, сэр.
   — А я пойду, у меня еще дела…
   И капитан ушел, а Джек еще раз посмотрел на хлеб и стал есть, отдавая должное каждому блюду и стараясь не гадать, из чего оно приготовлено.
   После обеда, сытый и умиротворенный, он вышел на крыльцо столовой и подумал, что не зря выбрал солдатское ремесло.
   Найти казарму четвертой роты удалось без посторонней помощи, Джек уже начал немного ориентироваться. Внутри пятый корпус оказался похож на пассажирский ярус в транспортном корабле. Посередине был коридор, а вдоль стен множество дверей.
   В казарме было тихо, и Джек стал думать, как бы найти сержанта-хозяйственника, но при этом никого не обидеть и не попасть в двусмысленную ситуацию, как в строевой части. Однако двери оказались подписанными, и первая же табличка гласила «с-т хоз. ч. Браун».
   Джек осторожно постучал, но ему не ответили. Он уже собирался повторить попытку, как вдруг дверь открылась, и на него уставился заспанный человек в белой футболке и синих шерстяных штанах.
   — Ты новенький? — спросил сержант.
   — Так точно, сэр.
   — Да у меня и размеров-то таких нет, — пробурчал сержант себе под нос, прикидывая рост и вес новичка. — Ладно, что-нибудь придумаем. Подожди здесь.
   И сержант закрыл дверь, а Джек стал дожидаться неизвестно чего.
   Вскоре сержант снова выглянул в коридор, на этот раз со стопкой пахнущего магазином обмундирования.
   — Повезло тебе, парень, последний комплект твоего размера остался. Держи.
   Джек подхватил обновки, а сержант отошел на шаг, посмотрел на ноги новичка и, снова нырнув в свою комнату, вынырнул с парой новых ботинок.
   — Какой размер носишь?
   — Сорок первый, сэр.
   — Ну вот, глаз — алмаз. Носи — не стаптывай. Там еще спортивная обувь полагается, но это попозже, сейчас у меня сорок первого нет. Все, свободен…
   — А куда мне теперь идти?
   — Ах да! Ты же у нас еще не устроен.
   Сержант вышел в коридор, прошел мимо нескольких дверей, затем распахнул одну из них и сказал:
   — Ну вот, это будет твой кубрик. Обустраивайся, соседей у тебя пока нет.
   Джек зашел и огляделся. Это была небольшая комната на двоих, почти такая же аккуратная, как и каюта, в которой он ехал с Фелпсом.
   — Мне нравится, — сказал он.
   — Ну еще бы! — усмехнулся сержант. — Подушка, одеяло и постельное белье в шкафу. Если что-то еще понадобится, обращайся.
  

  

   

    100
   

   Пока Джек устраивался на новом месте, его робота вовсю испытывали в техпарке. Сначала механики смотрели на мастерски обшитую кабину, потом удивлялись странной энергокомпоновке, по очереди забираясь в машину и проверяя, как она идет на батарее и дизеле.
   В самый разгар веселья в техпарк пришел заместитель капитана Хольмера лейтенант Кирш. Он разогнал механиков по рабочим местам, прошелся по ангарам, проверяя, как идет ремонт боевых машин, затем подошел к стоявшему посреди парка «таргару», в кабине второго сидел главный механик парка старшина Тильгаузен.
   — Берт, ну я понимаю, эти дураки самоделки не видели, ты-то что туда забрался? Ему нужно ходовую поменять, и это только для начала.
   — Не нужно ему ходовую менять, — не глядя на лейтенанта, сказал главный механик. — Над ним тут целый час измывались, а ходовой узел холодный.
   — Что значит холодный?
   Лейтенант потрогал основание корпуса, но это его не убедило.
   — Значит, плохо гоняли! И вообще, Берт, эта машина в моем взводе, поэтому я и буду определять, ставить ли ей ходовую получше или пока с этой походит…
   Тильгаузен опустил кабину, ступил на грунт и, поправив кепи, сказал:
   — Получше у нас ничего нет, Тедди. На его втулках закалка качественнее, чем на заводских. Если хочешь изгадить машину из принципа, пиши письменный приказ, чтобы потом Хольмеру было чего тебе в одно место забить.
   — Берт, не забывайся, ты разговариваешь с офицером.
   — И что, велишь отправить меня на гауптвахту? — усмешкой поинтересовался главный механик.
   — Нет, не велю. Потому что тогда ты не сменишь мне вентилятор…
   — А я и так его не сменю, Тедди. Вентилятор на твоем «грее» не отходил и половину ресурса. Он в порядке.
   — А когда машина на ходу, он стучит.
   — Он не стучит, я смотрел вал — он без ссадин, — возразил главный механик.
   — Но второй роте ты вентиляторы меняешь всего с двадцатью процентами от положенного ресурса!
   — Тедди, им попалась партия бракованных вентиляторов, и они почти одновременно начали барахлить, вот я и поменял. А если тебе что-то нажужжал твой коллега Филторн, то пошли его подальше, он болтун и рассказывает про тебя анекдоты.
   — Какие еще анекдоты? — насторожился Кирш.
   — Обыкновенные, которые оканчиваются одинаково: Кирш аж позеленел от зависти.
   — Ладно, оставим вентилятор, — сказал лейтенант, понимая, что сейчас не самый лучший момент спорить с Тильгаузеном, к тому же с лейтенантом Филторном из второй роты действительно следовало поговорить. Что еще за «позеленел от зависти»? Что он себе вообразил, этот Филторн?
   — Оставим вентилятор, поговорим о «таргаре», — сказал Кирш. — Что ты решил тут поставить?
   — Да там ничего нет, только база подготовлена. Радар, видеоблок, радиостанцию, компьютер, ночной прицел.
   — А пулемет? Или ты думаешь, что с этой торчащей палкой он выглядит красиво?
   — А зачем ему пулемет, Тедди? Так мы все поставим за вечер, и машина будет готова, а с пулеметом дня на три затянется. Придется всю подачу перебирать, — начал перечислять механик.
   — А чего ее перебирать? Ты же сказал — ходит по ниточке…
   — Ходит по ниточке, только в «кармане» у него дизель десятисильный, если ставить пулемет, нужно освобождать место для привода оружия, для патронной подачи, для второй батареи…
   — Постой, это правда про дизель? — удивился лейтенант. — А то мне Шепард сказал про дизель, я думал, прикалывается.
   — Правда, — кивнул Тильгаузен.
   — Но это же маразм, дизель на такой машине ни в какие стандарты и правила не умещается, ты это понимаешь?
   Из ближайшего ангара вышел механик и крикнул:
   — Берт, у меня сальники на двадцать восемь закончились!
   — Подожди, Тедди… — сказал Тильгаузен, достал ключ и бросил механику. — На, возьми, только по другим шкафам не шуруй, если замечу…
   — Знаю, зароешь, — кивнул механик, уходя с ключом в сторону склада.
   — Тедди, я все понимаю, и тут как ты хочешь, так и сделаем. Машина собрана, отлажена, работает. Если хочешь сделать из нее голый стандарт, давай сделаем. Только времени на это уйдет много, и механики будут заняты на ней, вместо того чтобы перебирать боевую технику. А у нас на все про все меньше недели, скоро обратно на рубеж. Говори свое веское слово, и я так и сделаю. Нужно заменить на стандарт, заменим.
   — Берт, ну а если он на рубеже встанет из-за своего отлаженного нестандарта? Что тогда?
   — Он не встанет, Тедди, — сказал старший механик. — Но то, что ты опасаешься этого, правильно, на то ты и боевой офицер. Поэтому возьми да протестируй его как следует. Кто знает, а вдруг схема хорошая? Мы тогда и большие машины по ней провести можем.
   — Ну уж нет, только не большие машины! — покачал головой Кирш и поднял руки, словно защищаясь. — Ладно, завтра я погоняю эту штуку вместе с новичком, обоих оттестирую по полной. Сейчас пойду и скажу ему, чтобы готовился. Тоже мне, владелец.
   И, не прощаясь, лейтенант направился к выходу из парка.
   — Тедди! — окликнул его Тильгаузен.
   — Чего? — спросил тот, оборачиваясь.
   — Поменяю я тебе твой вентилятор, так что спи спокойно.
   — Спасибо, Берт, я знал, что ты хороший! — ответил лейтенант и, уже повеселевший, вышел с территории парка.
   Впрочем, разнос, который Кирш запланировал устроить новичку, он отменять не собирался. Требовалось пугнуть мальчишку, чтобы тот не думал, что здесь детский сад. Кирш знал, как быстро солдаты садились на голову, стоило только начать вести себя с ними «по-товарищески».
   Зайдя в казарму, он заглянул к сержанту Брауну и спросил:
   — Берни, где новенький?
   — В восьмом кубрике… — ответил сержант, потягиваясь на кровати.
   — Понял, — кивнул лейтенант, закрывая дверь. Затем подошел к двери с цифрой восемь, резко распахнул ее и выскочил на середину комнаты.
   — Ты кто такой и что здесь делаешь? — закричал он на перепуганного новичка. Тот вскочил с кровати и испуганно вытаращился на офицера.
   — Джек Стентон, сэр!
   — Джек Стентон, завтра после завтрака мы с тобой отправляемся в проверочный поход на двадцать километров… Хотя нет, на сорок километров, чтобы проверить возможности твои и твоей машины. Понял меня?
   — Так точно, сэр! — крикнул новичок.
   — До меня стали доходить слухи, что ты пытаешь лестью завоевать расположение командира роты и таким образом избежать всех трудностей военной службы. Это так?
   — Нет, сэр, не так. Мы с капитаном Хольмером просто разговаривали! Он просто спросил, а я ответил.
   — Что ты ответил?
   — Про Китти Холланд, сэр. И про червей, которых мы едим!
   — Кого вы едите? — переспросил лейтенант. Он решил, что ему послышалось.
   — Мясо сапиг очень вкусное и питательное, сэр. Мы их ловим на отмелях, а мой сосед Ферлин научился добывать сапиг весом по семь килограммов…
   — Постой, сапига — это рыба, что ли?
   — Так я же вам говорю, сэр, сапиги — это такие большие плоские черви, которых у нас едят…
  

  

   

    101
   

   Вечером Джеку удалось познакомиться с некоторыми пилотами из четвертой роты. Для этого сержант Браун лично вытащил его из кубрика и повел в кают-компанию, большую комнату, располагавшуюся в конце коридора.
   — Вот, ребята, познакомьтесь с нашим пополнением! — объявил он полудюжине собравшихся там бойцов, которые смотрели ТВ-бокс, играли в шашки и курили в углу под специальным вытяжным навесом.
   Сержант сразу ушел, предоставив новичку самому выпутываться из этой ситуации.
   — Здравствуйте, я Джек Стентон, — сказал Джек.
   — Добро пожаловать, Джек, — сказал старший сержант в сильно поношенной куртке, на которой едва различались сержантские лычки и отметки о ранении. Он поднялся с дивана и, подойдя к Джеку, пожал ему руку.
   Это послужило сигналом для остальных, Джеку стали пожимать руку рядовые и капралы, среди которых оказался и Баркли. Он тоже обменялся с Джеком рукопожатием и сказал:
   — А мы с ним уже знакомы, он от меня привет Бизону передавал.
   Все, кроме старшего сержанта, засмеялись.
   — Ну и что? — сказал он. — Подставил парнишку и доволен? А если бы Бизон его избил?
   — Нет, что вы, старший сержант, он и не думал меня бить! — возразил Джек. — Он побил того, который сидел за другим столом.
   — Побил Роджера Ласкера? — спросил Баркли. — За что?
   — Ты, Барк, ошибался, его зовут не Бизон, а Гизон. Он сам мне сказал, — сказал Джек, обходя последний вопрос капрала, поскольку боялся, что и здесь из-за козы его поднимут на смех.
   — Ну, раз Барка ты уже знаешь, Джек, познакомься с Сигурой, он на «грее» летает, — сказал старший сержант, указывая на бритого налысо бойца, который вернулся под вытяжной козырек докуривать.
   — Вот этот бородатый дядя — Сэм, или Сэмми-Флюгер. — За что его так прозвали, сам узнаешь позже. Сэм гоняется на «гассе». Вот этот парень — капрал Подольский, у него серьезная машина — «чино». Ну и вон тот, прилипший к ТВ-боксу, Леон-Рыбак, у него тоже «чино». А я командир второго взвода старший сержант Риканелли, но все зовут меня Папа Рико.
   — Ты откуда, Джек? — спросил из-под навеса бритоголовый Сигура.
   — С Карбагана.
   — Я думал, с Тирнафа. Только оттуда такие щуплые парни прибывают.
   — А где ты видел щуплых парней? — не согласился с ним Леон-Рыбак, отвлекаясь от ТВ-бокса. — В пехоте, что ли? Там сейчас только здоровенные лбы, а у этого нормальное для пилота сложение, тем более что у него «таргар»…
   — Правда «таргар»? — уточнил Папа Рико.
   — Да, сэр.
   — И не просто «таргар», а еще и с дизелем, — добавил капрал Баркли. — Сплошной нестандарт и издевательство над механиками.
   — Во как! Дизель! — удивился Сэмми-Флюгер и поскреб бороду. — Ты сам, что ли, этот дизель ставил, Джек?
   — Да чего вы к нему привязались? — вступился Папа Рико. — Ну дизель наверняка для накачки батареи. Вот на «сато» турбина стоит. Как батарея разрядилась, он турбину включил, три минуты, и еще двадцать километров шагать можно. Иди садись, Джек, чего ты стоишь тут, как ученик?
   Джек сел на свободное место, потом повернулся к Флюгеру:
   — Нет, сам бы я поставить дизель не смог, но у меня сосед бывший солдат, да еще механик. Это он придумал дизель поставить.
   — С кем ты уже познакомился, Джек, кроме сидящих здесь? — спросил старший сержант.
   — Да капитан его прямо облизал всего, — заметил Баркли. — Сбылась его мечта, теперь он будет создавать четвертый взвод из машин поддержки, как во второй роте.
   — Мы с капитаном просто хорошо поладили и в дороге вместе были, когда в речку падали…
   — В речку падали? — уточнил Папа Рико.
   — Да, Джозеф уже похвастался, что они от патруля арконовского носом в речку уходили, — сообщил Леон-Рыбак.
   — Значит, точно поладили, — улыбнулся Папа Рико. — А с лейтенантом виделся? У нас очень строгий командир первого взвода, лейтенант Кирш.
   — Да, — кивнул Джек и вздохнул. — Он накричал на меня, сказал, что я пытаюсь выбиться в любимчики. А я только сегодня сюда приехал.
   — Не обращай внимания, это у него напускное, в бою он верный товарищ и хороший командир. Пообщаешься с ним больше, сам поймешь.
   — Вот он его и позвал завтра, после завтрака, общаться на марш-броске! — с усмешкой сообщил капрал Баркли. — Я мимо проходил и случайно услышал, как Кирш на него орал.
   — Нет, Барк, это я мимо проходил, а ты стоял, воткнувшись ухом в дверь, и даже меня не заметил, — сообщил Сэмми-Флюгер, и это вызвало смех всех присутствующих, кроме самого Баркли.
   — Немножко любопытно стало, — согласился он. — Новенький только прибыл, а на него уже орут, вот и послушал.
   — Ну что, бегуны, а не пора ли нам на ужин?
   — Пора! — поддержал Сигура, поднимаясь из курительного угла. — Я уже устал курить, значит, пора ужинать.
   Он надел на голову кепи и, обращаясь к Джеку, спросил:
   — А ты вообще-то пьешь, парень?
   Все замолчали, понимая, что кто-то может получить дополнительную порцию вина.
   — Я пью, но не часто. А сегодняшнюю свою порцию отдам Папе Рико за то, что он меня со всеми перезнакомил.
  

  

   

    102
   

   Рано утром Джека толкнул в плечо сержант Браун. Подождав, пока Джек поймет, где находится, сержант усмехнулся и сказал:
   — Вставай, тебе сегодня с лейтенантом на марш-бросок. Помнишь?
   — Да, сэр, помню! — ответил Джек и, сев на кровати, пригладил стоявшие торчком волосы, которые он не успел высушить после вечернего душа. — А что мне теперь делать? Куда идти?
   — Сейчас только половина седьмого, подъем через полчаса, но Кирш, будь уверен, прибежит пораньше, чтобы тебя еще попинать. Поэтому быстро умывайся и топай в столовку на завтрак. Но просто так тебе там ничего не дадут, сделают вид, что не заметили — там не любят, когда раньше времени приходят. Поэтому сунь морду в окошко и скажи: я из четвертой роты. И все, ничего больше не говори и не бери. Садись и жди, когда принесут.
   — Ага! Я уже бегу умываться! — сказал Джек и, схватив полотенце, выскочил из кубрика.
   — Стой! — окликнул его Браун уже в коридоре и, подойдя ближе, добавил: — Не говори ему, что это я тебя разбудил, скажи, так получилось.
   Джек быстро почистил зубы и умылся холодной водой, от которой у него заломило скулы. Быстро надев новое обмундирование с красивыми эмблемками механизированных войск, Джек нахлобучил кепи и, выскочив из казармы, побежал по утренней прохладе в столовую, к которой, несмотря на ранний час, подтягивались всяческие дежурные и солдаты из внутреннего наряда в красных нарукавниках с непонятными Джеку надписями вроде: «пом. деж. Зктк».
   В холодном воздухе запахи распространялись особенно быстро, поэтому к тому времени, когда Джек взбегал по ступеням, он уже чувствовал себя голодным.
   Войдя в зал, он огляделся и приметил раздаточное окошко, возле которого стояли рослые пехотинцы. Поначалу Джек засомневался — стоит ли лезть без очереди, ведь он не такой уж гигант, однако, вспомнив наставления сержанта Брауна, решительно сунулся в окошко и, поймав на себе взгляд повара, сказал:
   — Я из четвертой роты…
   И, не оглядываясь, отошел к столу, за которым вчера ужинал с коллегами.
   Вскоре к нему вышел кухонный рабочий в белой куртке и принес завтрак. Он расставил тарелки, взял под мышку поднос, однако не удержался от вопроса:
   — А чего так рано-то?
   — У меня бросок сегодня. Проверка техники на выносливость, — сказал Джек, и кухонный рабочий ушел, посчитав этот довод достаточно основательным.
   Пока Джек ел свой завтрак, в казарме, за десять минут до подъема, появился лейтенант Кирш. Он смело вошел в восьмой кубрик, однако Стентона там не обнаружил, а стало быть, тот успел сбежать в столовую.
   — Ну новичок… — покачал головой лейтенант и пошел на поиски Джека. Перехватив у себя в комнате несколько печений с молоком, Кирш надеялся утащить Стентона на марш голодным, но не вышло.
   — Ну новичок… — повторял Кирш, энергично шагая к столовой, однако когда он уже был готов ворваться в зал, то прямо на крыльце столкнулся с Джеком.
   — Ага, Стентон! Ты где ходишь?
   — Вы же сказали после завтрака пойдем на марш, сэр. Вот я и позавтракал пораньше.
   — Ну… Это, конечно, правильно. Идем скорее, дела не ждут и все такое. А вообще вставать до подъема без разрешения командира запрещено воинским уставом.
   — А почему? — уже на ходу спросил Джек, едва успевая за длинноногим Киршем.
   — По кочану! — ответил лейтенант, и Джек счел за лучшее помолчать.
  

  

   

    103
   

   В парке было пусто, если не считать часового на вышке и копавшегося возле танкетки механика.
   — Эй, Рино, ты что здесь в такую рань делаешь, таблеток нажрался? — крикнул лейтенант, стараясь хоть как-то надавить на новичка.
   — О, лейтенант Кирш пожаловал! Доброе утро, сэр! А вы почему здесь так рано?
   — Я первый спросил… — пробурчал Кирш, продолжая шагать к ангару.
   — У меня через три дня отпуск, а наши поедут на рубеж, вот я, как могу, и помогаю им.
   — Молодец, что тут скажешь… — произнес Кирш совсем тихо и, приложив личный ключ к метке на воротах, включил механизм открывания. Створки распахнулись и с грохотом встали на стопоры. Эхо этого звука еще долго металось внутри ангара, где дремали боевые машины четвертой роты. В том числе и маленький «таргар».
   — Ну что, давай проверяй, чего тебе там понаставили, — сказал лейтенант, а сам направился к своему «грею».
   Джек опустил «секреткой» кабину, открыл дверцу и, увидев, как внутри все переменилось, даже рот открыл от удивления.
   Там, где раньше были только крепежные кронштейны, теперь стояла полноценная аппаратура — все, от разведки и наблюдения до управления «легким ходом» машины и связи.
   Теперь даже прицел его пушки казался совсем простым по сравнению со всем этим богатством.
   Джек забрался в кабину и стал привыкать, еще не решаясь включать появившуюся дорожку новых тумблеров.
   Заухали опоры лейтенантского «грея», и его машина остановилась рядом с Джеком.
   — Ну что, разобрался?
   — Еще нет… — признался Джек.
   Лейтенант высунулся из кабины, заглядывая к Джеку, а затем сказал:
   — Включай все тумблеры, там лишних нет…
   Джек защелкал включателями.
   — Вот и все. Камеры, радар — под ними ручки настроек. Крути их туда-сюда, так быстро сам разберешься, а рассказывать тебе — это долгая история. Далее, радиосвязь — три кнопки, одна включать-выключать, вторая — открытая волна, если со всеми хочешь чем-то поделиться. Третья, это кодированная связь, по ней можно соединиться только со своими, понял?
   — Только с нашей ротой?
   — Не только. Со второй ротой тоже. Но далеко наши коды не распространяются, так что в основном на ней будут говорить все, кого ты знаешь или скоро узнаешь.
   — Эти коды — они навсегда?
   — Нет, конечно, думай, что говоришь! Рано или поздно враг их определяет, поэтому их меняют через определенное время.
   — А как?
   — Это не твое дело, их меняют секретчики вместе с главным механиком у нас в парке. Ты вот что мне скажи, сколько ходу в твоем «таргаре»? Как далеко мы можем пойти?
   — Сейчас полный бак дизтоплива, значит, сорок с небольшим километров.
   — Отлично! Заметь, это ты сам мне сказал! — восторженно произнес лейтенант и хохотнул. После того как он увидел, что вентилятор действительно поменяли, его настроение улучшилось.
   — Идем на двадцать километров в дюны…
   — Здесь тоже есть дюны?
   — Так, можешь задавать свои глупые вопросы, но теперь только по радиосвязи на кодированной волне. И на ходу, приятель!
   С этими словами лейтенант захлопнул дверцу кабины, и его «грей» зашагал к выходу. Джеку пришлось последовать за ним, он включил связь и сразу услышал голос Кирша.
   — …тя бы слышишь?
   — Да, сэр, слышу вас хорошо! — ответил Джек, выводя машину за порог ангара.
   — Патроны-то хоть у тебя есть? — с усмешкой поинтересовался лейтенант, узнав от капитана Хольм-ра, что новичок привез полный короб шаблонов.
   — Да, сэр, датчик показывает полный комплект! — слегка удивленно ответил Джек.
   — Поздравляю, Стентон, вот ты уже и к Тильгаузену в любимчики пролез.
   — Я его даже не видел, сэр! — воскликнул Джек, крутя настройки радара и пытаясь увидеть на них идущего впереди «грея». На видеоблоке изображение было отличным, а на радаре его не было совсем.
   Роботы двигались со скоростью около десяти километров в час, поскольку грунтовая дорога проходила через военный городок.
   Шедшие навстречу пехотинцы боязливо жались к обочинам, пропуская железных солдат. Увидев в видеоблоке, с каким почтением на его «таргар» смотрят эти солдаты, Джек почувствовал гордость за то, что умеет вот так запросто водить шагающую машину.
  

  

   

    104
   

   Городок остался позади, роботы вышли на пустырь, где накануне садился огромный геликоптер. Лейтенант прибавил хода, и Джек пошел с ним вровень.
   — У меня вопрос, сэр! — сказал Джек, поняв, чего не хватает в знакомом силуэте «грея».
   — Задавай… — отозвался лейтенант.
   — Сэр, на вашей машине основное оружие — пушка пятьдесят два миллиметра. Сейчас я ее не вижу, только вспомогательный артавтомат двадцать миллиметров.
   — Глупый вопрос, Стентон. Пушка на ремонте, подача у нее барахлит. Так что вспомогательной мне вполне хватит.
   — На что хватит, сэр?
   — Отбиться от хулиганов…
   — Еще вопрос по радару. Я не могу на вас настроиться.
   — Слишком близко, он берет на расстоянии от пятидесяти метров, а сейчас между нами двадцать с хвостиком. Придержи своего коня и увидишь «грея» на радаре.
   Джек переключился на дизель и, замедлив ход, начал отставать. Вскоре радар захватил идущую впереди машину.
   — Получилось, сэр!
   — Ну и отлично. Кстати, ты включил дизель?
   — Да, сэр. Очень заметно?
   — Не особенно, но твой тепловой след стал отчетливее… Прибавим скорости до восемнадцати километров и в таком режиме будем идти около часа.
   — Есть! — ответил Джек, ускоряя машину и с интересом поглядывая на четкую картинку, которую выдавал экран видеоблока. У него теперь были две камеры, одна из которых неподвижно смотрела назад, а другая вставала под любым углом. Немного потренировавшись, Джек научился пользоваться ими.
   Вскоре поросшая травой и невысоким кустарником местность стала меняться. Появились дюны, машины пошли мягче. Дюны были старыми и давно не двигались, постепенно зарастая и расплываясь. Опоры роботов на них почти не вязли, но приходилось вести машины по уклонам, а это требовало определенной сноровки.
   Джеку стоило усилий приспособиться к такому нервному движению, но потом все наладилось.
   — Ну-ка, Стентон, ускорься и заберись вон на ту горку, с цветочками…
   — Понял, сэр. Выполняю, — ответил Джек и, прибавив ходу, обогнал «грея».
   Лейтенант за ним не пошел, обойдя горку слева, но то, что хотел, он и так увидел.
   — Молодец, спускайся и продолжай движение.
   Так, выполняя несложные и даже интересные упражнения, Джек демонстрировал ходовые возможности своей машины, и, как ему казалось, лейтенанта они устраивали.
   Когда до рубежа в двадцать километров оставалось всего несколько сотен метров, на кодированной волне зазвучал незнакомый голос:
   — Двадцать второй, ответьте «башне»…
   — Я Двадцать второй, слушаю вас, «башня», — ответил лейтенант.
   — Двадцать второй, нам сообщили, что в вашем квадрате может оказаться машина противника.
   — Машина противника? Откуда здесь противник? — удивился лейтенант, и его «грей» сбавил ход.
   — Она могла пройти через каньон незамеченной.
   — Через какой каньон? Там стоит двадцать четвертый пост, они должны были уничтожить эту машину или предупредить нас, если не получилось…
   — Тед, это Хольмер! — раздался на волне голос командира роты. — Сейчас не время обсуждать двадцать четвертый пост. Они завалили одну машину, потеряв при этом два штурмовых геликоптера.
   — Значит, был второй робот?
   — Они думали, что был один… Поворачивай обратно и уводи Стентона.
   — Клаус, но что там за машина, чего вы как воды в рот набрали?
   — «Сато»…
   Лейтенант замолчал, и Джек знал почему. Ферлин рассказывал ему о «сато». Тридцать восемь тонн, большая часть которых приходилась на опоры и ходовые приводы. Этот гигант держал скорость в тридцать два километра в час, быстро заряжал батареи турбиной, имел восьмидесятимиллиметровую пушку, пулеметы или автоматические пушки малого калибра в зависимости от модели, но самое главное — у «сато» была обширная ракетная база: четыре блока ракет и разведывательно-корректировочная станция «восход», представлявшая собой отдельную радарную антенну, похожую на ядро. Она взмывала на высоту до пятидесяти метров и, пока висела, успевала засечь противника и скорректировать полет ракет, даже если сам «сато» целей не видел.
   Ферлин говорил, что независимую антенну солдаты называли «иждивенцем» и очень пугались, заслышав ее свист.
   «Лучше тебе с „сато“ никогда не встречаться, Джек. А если встречаться, то только со своими», — сказал ему тогда Ферлин. А еще рассказал, что видел только первые «сато», которые водили экипажи из двух пилотов, теперь же, как он слышал, все машины только одноместные. Но есть еще автоматические «сато», называемые «большими сато» за их вес в сорок четыре тонны.
   Все эти мысли пронеслись в голове Джека всего за пару мгновений, а затем он услышал лейтенанта:
   — Стентон, ты все слышал?
   — Так точно, сэр.
   — Значит, возвращаемся, тем более что половина марш-броска уже позади. Разворачивай машину и прямо по следам дуй до ангара.
   — А как же вы, сэр?
   — Я заберусь вот на эту дюну и посмотрю.
   — Но нам же сказали уходить вместе, сэр!
   — Мы не можем бежать вслепую, Стентон! А вдруг противник уже обошел нас и караулит в засаде?
   — Да, сэр. Понятно, — ответил Джек и, повернув робота, стал уходить, однако особенно не спешил. Он хотел быть уверен, что лейтенант пойдет следом.
   Но не успел Кирш завести своего «грея» на дюну, чтобы с ее высоты прощупать радаром местность, как Джек увидел вспыхнувшую «контру» — световой датчик на радаре, предупреждавший об облучении чужими радарами.
   — Эх, он уже увидел меня — «контра» загорелась! Делай как я! — закричал лейтенант и погнал «грея» с откоса в сторону. Джек быстро включил батарею и на двойной тяге понесся за лейтенантом. У них была всего пара секунд, а затем сразу за дюной поднялся фонтан красноватого песка.
   — Ты цел?! — спросил лейтенант.
   — Да, сэр! — крикнул Джек звонким от волнения голосом.
   — Выполняй команды очень быстро, понял?
   — Понял!
   — Не отставай, двигайся за мной!
   — Но наш парк в другой стороне, сэр!
   — Он это тоже знает! — ответил Кирш.
   Пока что они неслись перпендикулярно прежнему курсу и, как стал догадываться Джек, в район, где дюны были повыше и почаще, что оказалось бы на руку малым машинам и неудобно гиганту «сато».
   — Двадцать второй, это «башня». Вам послана поддержка с воздуха — пара лаунчмодулей! Время подлета — десять минут, а через пятнадцать подойдет четверка стритмодулей!
   — Спасибо, будем крутиться, — буркнул лейтенант, который понимал, что для «сато» пара лаунчмодулей не проблема, даже если они сумеют разгрузить по нему весь боекомплект. Четверка стритмодулей — поддержка более существенная, однако не следовало забывать, что «сато» был увешан зенитными средствами.
   Снова загорелась «контра», и лейтенант крикнул:
   — В гору, Стентон! В гору!
   Щелкнула подача, но Джеку казалось, что его шустрый робот все еще стоит на месте, а ракеты, наверное, уже в воздухе и «иждивенец» правит их в беззащитную машинку.
   Между тем роботы успели проскочить вверх по склону пару десятков метров, когда очередная ракета свечкой вошла в песок, подняв к небу очередной красноватый гейзер.
   — Теперь — вниз! Под завесу песка! — крикнул лейтенант, и они скатились к основанию дюны, а потом лейтенант погнал «грея» дальше от первоначального маршрута, время от времени спрашивая, здесь ли его ведомый.
   — Вы же видите меня, сэр… — сказал Джек, когда они притаились за очередной дюной, ожидая действий «сато».
   — Вижу, но в бою не всегда веришь тому, что видишь.
   — Почему наша «контра» молчит?
   — «Сато» знает, что его «иждивенец» своим излучением предупреждает нас, поэтому подходит ближе, чтобы мы не успели сбежать.
   — И куда мы теперь?
   — А мы теперь рванем вон туда, видишь скалы из песчаника?
   — Пятьсот метров…
   — Надо добраться, а то мы лаунчей не дождемся. Все, я его слышу…
   — Где он? — спросил Джек и почувствовал, что его голос дрожит, а вспотевшая ладонь начинает скользить на рукояти джойстика. Может, зря он пошел на военную службу, ведь уметь водить робота по пустоши — это совсем не то, что…
   Взвился, засвистев, «иждивенец», «грей» взвизгнул приводами и рванулся в сторону скал, Джек уже почти сделал то же самое, но его взгляд зацепился за неподвижно замершую цель. Всего в каких-то тридцати метрах, а шар — размером с мяч. Глупо не попробовать.
   Турель сама подпрыгнула, поднимая ствол в небо. Это только кажется, что не успеешь, на самом деле время есть. Его навалом. Ферлин тоже говорил — в такие моменты главное — не сорваться в панику, не поспешить, потому что второй попытки уже не будет.
   Джек отогнал накатившую волну страха, выждал еще долю секунды и нажал клавишу спуска, тотчас дернув джойстик и пуская машину вперед.
   Он не смотрел вверх, он и так знал, что попал. «Контра» перестала мигать, и этого было достаточно. Правда, он поздно уходил, и его могло опрокинуть взрывом, но Джек не боялся, потому что в нем не осталось никаких чувств, только холод и тяжесть, как будто он наелся сырого песка.
   Неожиданно показался «грей», который несся прямо на него, вывернув в сторону пушки и молотя из них в невидимого Джеку робота. Судя по тому, как высоко стрелял лейтенант, «сато» было огромен!
   — Стой на месте! — крикнул Кирш каким-то чужим, хриплым голосом, и в следующее мгновение Джек увидел, как от корпуса «грея» полетели обломки накладной брони.
   Робот лейтенанта проскочил мимо Джека и, находясь под прикрытием дюны, развернулся вправо, обманув следившего за ним «сато». Выстрел из «сотки» разнес следующую дюну, но «грея» лейтенанта там не показалось. «Сато» понял это с опозданием и выстрелил еще раз вслед вертлявому «грею», однако тот снова успел спрятаться.
   Джек почувствовал дрожь спрессованного песка, когда робот-гигант начал обходить дюну кругом, чтобы погоняться за получившим повреждение «греем». Но что он решил по поводу «таргара»? Что эта мелочь раздавлена? Что его засыпало или он сбежал? Скорее всего «сато» держал артавтомат наготове, чтобы полоснуть, как тогда «грея». Но тот удар, который «грей» выдержал, лишившись накладной брони, распорол бы машину Джека надвое.
   — Стентон, ты еще там? — раздался в эфире.
   — Да, сэр, — тихо ответил Джек. Ему казалось, что гигант может его услышать.
   — Стой на месте, сейчас я его отвлеку. Как только он начнет обходить дюну, беги к скалам, на двойной тяге ты успеешь!
   — Я попробую, сэр, — сказал Джек, снова ощущая дрожание песка всей своей машиной. «Сато» определенно обходил дюну, но медленно.
   Снова показался «грей», он проскочил от дюны к дюне, «сато» тотчас разрядил свою «сотку». На этот раз «умный» снаряд прошил дюну и взорвался только на другой стороне. Но что стало с лейтенантом? Об этом хотел узнать и «сато». Джек увидел его тень и понял, что пора обходить дюну с другой стороны, чтобы этот гигант его не заметил.
   Джек щелкнул тумблером, подключая к батарее картридж. Стрелка располагаемой энергии подпрыгнула до восьмидесяти процентов. Чуть меньше, чем у тандема батареи с дизелем, но движок работал слишком громко, а слух у огромного робота был отменный, Джек это знал.
   Внезапно «сато» затопал быстрее, возможно, увидел разбитого или сильно поврежденного «грея». Джек пустил «таргара» рысью, обежал дюну и увидел перед собой тыловую часть гигантской машины.
   Это был не «сато», это был его младший брат — «большой сато». Но удивлялся Джек скорее подсознанием, а перед собой видел только четыре симметрично расставленных вентилятора, которые были закрыты наклоненными под углом пластинками. Посланный издали снаряд разбился бы об эту защиту, но снизу, с близкого расстояния Джек видел вентиляторы «голыми», броневые пластинки их почти не скрывали.
   Требовалось спешить, возможно, раненый «грей» был уже на мушке «большого сато», и Джек открыл огонь, торопливо расстреливая вентиляторы.
   «Большой сато» стал быстро поворачиваться, но Джек начал смещаться в противоположную сторону, продолжая стрелять и видя, как бронебойные снаряды высекают из защитных пластин искры, а тонкие крыльчатки рвут на куски.
   Заметив движение «большого сато», «грей» снова ударил из пушек. Серия из сотни малокалиберных снарядов врезалась в его тыловую часть, снова неприятно удивив гиганта.
   Чтобы разобраться наконец, откуда ему угрожают, «большой сато» начал пятиться и прозевал удар первого лаунчмодуля.
   Взрыв гранаты оказался таким мощным, что защитные фильтры аудиоблока на «таргаре» были сметены напрочь, зато заработала связь, и Джек услышал охрипшего лейтенанта:
   — Стентон, ответь, ты живой?! Стентон, ответь!
   — Живой, сэр! Я живой! — крикнул Джек, и ему показалось, что этот голос звучит откуда-то со стороны.
   — Уходим, Стентон! Давай на меня, скорее, пока его отвлекли!
   Джек включил полный ход и, прикрываясь дюнами, понесся, как ему казалось, в сторону лейтенантского «грея».
   — Пятнадцать градусов левее, Стентон! Скорее, парень, с лаунчами он уже разобрался! Сейчас начнет расстреливать боезапас!
   Следуя советам лейтенанта, вскоре Джек вышел на его «грея», стоявшего на вершине небольшой дюны под прикрытием горы. Вот почему лейтенант так точно давал коррекцию курса.
   — Вы живы, Тед? — поинтересовался в эфире Хольмер.
   — Да, Клаус, прихрамывая, топаем домой. А что гигант?
   — Уходит. Лаунчи успели передать нам картинку. Сейчас его стриты достанут, они уже на подходе.
   Лейтенант оказался прав, еще до подхода стритмодулей по дюнам беспорядочно забарабанили ракеты и снаряды из «сотки». «Большой сато» был роботом-автоматом, его компьютерная логика подсказывала ему оптимальный вариант — нанесение возможного ущерба противнику и избавление от лишнего веса боеприпасов. Кроме, разумеется, тех, которые могли пригодиться в отражении нападения с воздуха. Об этой опасности «большой сато» тоже знал.
   Внезапно машина Джека стала терять ход, он не сразу понял, что исчерпал запас батареи и картриджа. Пришлось включить дизель, и они с лейтенантом снова пошли на предельных скоростях, а уже за следующей полосой дюн им встретилась пара «гассов», которых привели капитан Хольмер и Сэмми-Флюгер. При таком сопровождении они могли не бояться даже «сато».
   А того уже настигли «стальные стрекозы», и над горизонтом загрохотали лопавшиеся огненные шары.
   Из-за прорыва аудиофильтра Джек слышал эту канонаду слегка искаженной и пытался представить, как вел себя при налете грозный гигант. Что он делал, стоял и стрелял в стритмодули или пытался спастись бегством?
   Почему-то именно это для Джека сейчас казалось самым главным.
   После возвращения в парк машину забрали механики, а Джека капитан лично проводил в медпункт, где врач сделал осмотр и сказал, что все в порядке, внешних и внутренних повреждений нет, но «парнишка в глубоком шоке».
   — Все, что ему нужно, это нормальное питание и покой. Пусть как следует отоспится. А еще ему не помешают вот эти витаминки, по три-четыре драже в день.
   И врач дал Хольмеру пластмассовую баночку.
   Вместе с Джеком они вернулись в казарму, куда уже доставили из столовой еду — пожиже и пожирнее. Джек молча съел все, разгрыз одну витаминку и лег спать. Он проспал целых двое суток, но такие случаи военным были известны, особенно на передовой.
   Джек проснулся вскоре после полудня, умылся, сходил на обед и, вернувшись в кубрик, застал там лейтенанта Кирша.
   — Ну что, Стентон, поздравляю тебя со сдачей экзамена на классность. Теперь ты не стажер, а специалист четвертого класса.
   — Спасибо, сэр, — поблагодарил Джек, которому все вокруг казалось еще каким-то ватным.
   — Теперь к твоей получке прибавляется полторы сотни. Но ты не подумай, что классность тебе дали за красивые глазки, чтобы деньжат побольше получал, просто на классного специалиста можно навалить больше работы, а у нас в роте некомплект. Так что иди в парк, принимай машину, садись на головы механикам и выкручивай им руки. Готовься к отправке.
   — А куда?
   — Как куда? На передовой рубеж.
   — А здесь что? — не понял Джек.
   — Здесь, Стентон, мы были на отдыхе целых две недели.
  

  

   

    105
   

   Полковник Хоторн первым вошел в зал совещаний, зажег свет и огляделся. Как будто все было тщательно убрано и ничто не напоминало о позавчерашнем банкете, когда штаб отмечал окончание летней кампании.
   Хотя особых успехов в этой кампании армия «Аркона» на Билторе не добилась, зато она не сдала «Тардиону» ни одного важного района, а на Ветсале в борьбе с «Барнурским союзом» продвинулась более успешно и отхватила большой кусок районов нефтяной добычи.
   Не веря, что всего за день здесь смогли убрать весь тот ужас, что учинили на банкете штабники, Хоторн еще раз прошелся вдоль стен, заглянул за все стулья, и между шторой и стойкой с проекционной аппаратурой все же нашел тарелку с засохшим салатом.
   Впрочем, это были пустяки. Задернув штору, полковник вернулся к пульту, откуда на большой экран проецировались оперативные карты, фрагменты разведывательных видеороликов и схемы наступлений.
   Достав опечатанную секретную папку, Хоторн взломал печать, вытащил тонкие пластинки секретных файлов и начал закладывать их в ячейки библиотеки. Когда все было готово, Хоторн сел за пульт и только сейчас смог прислушаться к своим ощущениям.
   Ему было пятьдесят три, такие попойки он вообще-то должен был бы оставить за сорокалетним рубежом, ну, по крайней мере, за сорокапятилетним. Но в пятьдесят три-то года, Говард, с твоим-то здоровьем, куда ты лезешь?
   В голове снова загудело, вспомнился майор Пишнер, падающий со стола на группу офицеров связи.
   Потом откуда-то появились девицы и огромный торт. Хоторн даже вспомнил вкус торта, который он почему-то жевал с бумажной салфеткой.
   Ах да, они же с полковником Фиттингом поспорили, кто первый съест килограмм бумаги!
   Интересно, кто выиграл?
   В коридоре послышались голоса, распахнулись двери, и в зал совещаний стали входить офицеры, многие из которых еще вчера принимали лекарства и вызывали на дом врачей.
   Но вот выходной день остался позади, и сегодня они появились в отутюженных мундирах, чисто выбритые и благоухающие одеколоном. Лишь красноватые лица да слегка остекленевшие взгляды выдавали в них последствия позавчерашнего банкета.
   Хоторн сел ровнее. Если уж другие выглядели молодцами, то он и вовсе не имел права вспоминать о том, сколько ему лет.
   Появился начальник штаба бригадный генерал Сброевский, худощавый лысоватый господин, славившийся тем, что алкоголь его совсем не брал, а только делал злее и угрюмее. Поэтому начштаба старались никуда не приглашать, отделываясь подарками и даже денежными бонусами.
   После появления Сброевского разговоры поутихли, офицеры начали рассаживаться вдоль длинного стола и доставать какие-то бумаги из папок, скорее всего просто чистые листы, чтобы с задумчивым видом рисовать там треугольники или голых женщин.
   — Господа офицеры! — громко произнес Сброевский, когда в коридоре послышались шаги командующего группировкой.
   Все офицеры, в том числе и полковник Хоторн, поднялись и стоя встретили появление генерала Кальмерта, крашеного брюнета шестидесяти лет. Вполне еще крепкого солдата, поскольку с банкета он ушел с двумя девицами.
   — Прошу садиться, — разрешил генерал и сел сам. Потом оглядел присутствующих, и началась обычная в таких случаях процедура выяснения, кого нет, по какой причине и кто пришел вместо него.
   — Начштаба, начинайте доклад. А потом пусть выступит инженерный отдел и… — генерал привстал. — А где разведка? Где наша доблестная фронтовая разведка?
   — Прошу прощения, сэр, — поднял руку начальник инженерной службы. — Он немного отравился, сказал, что задержится на пару минут.
   — Ладно, начинайте, бригадный генерал.
   Сброевский откашлялся, пододвинул микрофон и стал рассказывать, какая обстановка сложилась на фронтах группировки «Аркона» за последнее время.
   Хоторн в это время дремал, все это с большей или меньшей достоверностью ему было известно.
   Да, противник был напорист, да, сказывалось его преимущество в авиации и спутниковой группировке, но теперь, когда «Аркон» доразвернул орбитальную группировку и получил новейшие ракетные станции, он собирался грозить «Тардиону» так же, как прежде сам «Тардион» не давал им житья.
   Из слов Сброевского следовало, что из-за недостаточно развернутой сети космических бомберов и неукомплектованности авиации «Аркон» служил мальчиком для битья, а о том, что его бронетехнические силы был вдвое многочисленнее, чем у «Тардиона», он почему-то не упоминал.
   Заметив эти детские уловки, Хоторн улыбался. Ну кого начштаба пытался обмануть, ведь все офицеры штаба, в том числе командующий группировкой, знали реальное положение дел. Зачем же эта брехня?
  

  

   

    106
   

   Начштаба проговорил двадцать минут, так ничего толком и не сказав, и передал слово инженерной службе.
   Полковник Бусыня, худощавый, в очках с золотой оправой и с заторможенной речью, начал рассказывать о новой модификации тяжелого робота «большой сато». Именно на него и на усиленные и обновленные версии «гассов» командование группировки возлагало большие надежды.
   — Как показали результаты применения новых машин на Ветсале, противник не в состоянии организовать им достойного противодействия, везде, где эти машины вступали в соприкосновение с противником, он нес большие потери и оставлял ранее удерживаемые рубежи…
   Хоторн покачал головой. Что толку радоваться успехам на Ветсале, если там им противостоял стагнирующий «Барнурский союз», остававшийся на позициях только потому, что выполнял обязательство перед банками-кредиторами. Вот если бы рассказали об успехах этих машин против «Тардиона», тогда у такого сообщения был бы совсем иной вес.
   — Обновленный «гасс» получил усиленное бронирование, новые, параллельноячеистые батареи-накопители и орудие повышенной мощности с новыми боеприпасами, где применены пороховые заряды ступенчатого сгорания. В результате бронепробиваемость их увеличилась на сорок процентов, а дальность соответствующего поражения на пятнадцать процентов.
   Начальник инженерной службы замолчал, должно быть, потеряв нить своего доклада, но затем перевернул какой-то листок и, кивнув, продолжил:
   — Ну и пару слов об обновленном «большом сато». Он теперь выпускается только полным автоматом. Никаких вам пилотов, никаких кабин и условий для выживания сидящего внутри человека. Ничего этого нет, зато высвободившиеся объем и массу удачно заняли дополнительный арсенальный склад, генератор повышенной энергоотдачи и турбина повышенной мощности. Охлаждающих вентиляторов, правда, теперь потребовалось не три, а четыре, но они удачно разведены по тыльной стороне машины и закрыты лепестковой броней. Совместно с фронтовой разведкой мы устроили этим машинам боевое испытание, и они прошли по глубоким тылам «Тардиона», однако полной информацией владеет начальник разведки, а его, к сожалению…
   В этот момент дверь в зал приоткрылась и вошел начальник разведки, полковник Реддикер. Приложив руку к груди, он кивнул посмотревшему на него генералу и поспешил на свое место, которое для маскировки занимал его заместитель.
   — Я прошу прощения за опоздание, сэр… Пришлось задержаться, чтобы получить самые свежие сведения. Насколько я понял, полковник Бусыня доложил о новых машинах «большой сато», которые были запущены в тыл к противнику. Поскольку, как вы знаете, спутниковое наблюдение в глубоком тылу запрещено правилами министерства обороны, нам пришлось воспользоваться небольшими воздушными разведчиками. У них, конечно, не тот радиус действия, какого бы нам хотелось, и не тот уровень информационного сбора, однако мы узнали главное — пара полностью автоматизированных роботов, не получая никаких указаний и коррекции, сумела преодолеть два рубежа заслона противника и только на третьем была обнаружена и вступила в бой. Это так называемый двадцать четвертый пост. Обычный форт с аппаратурой слежения и артиллерией. Так вот, господа, ценой потери двух штурмовых вертолетов и сотни выпущенных снарядов «кай-тай» они сумели уничтожить только одного робота, а второй ускользнул. При этом в форте были уверены, что машина была всего одна. Я обращаю ваше внимание на необыкновенно высокий уровень компьютерного управления машиной, которого удалось достичь нашей инженерной службе… Я здесь, конечно, не для того чтобы хвалить полковника Бусыню, но я был впечатлен…
   По рядам офицеров прошел шепот, все, поглядывая на Бусыню, одобрительно закивали. Даже сам генерал тоже кивнул и, наклонившись, что-то шепнул начальнику штаба.
   — Ну и еще, господа, у этого шоу было продолжение. Второй «большой сато» добрался до расположения базы отдыха фронтовой смены противника и вступил в бой, по всей видимости, с механизированным патрулем. После чего подвергся ударам с воздуха и, скорее всего, был уничтожен. О потерях противника мы точных данных не имеем, но знаем, что два или три его летательных аппарата были сбиты.
   После столь многообещающего выступления слово получил начальник бюро службы безопасности при группировке, майор Танжер, умевший даже китель носить так, словно это был костюм «от Фабеджи».
   В отличие от других выступавших Танжер коротко проинформировал всех о том, когда и сколько сотрудников были замечены в нарушении секретного режима.
   — Я намеренно не называю фамилии офицеров, которые подвергают опасности боеспособность нашей группировки, о них доложено командующему, но хочу попросить вас, господа офицеры, быть внимательнее. Агенты противника не дремлют и всегда готовы утащить что-то с вашего стола. Будьте бдительны. У меня все.
   Хоторн нервно дернул бровью, Танжер ему не нравился. Быть может, своей излишней щеголеватостью, кажущейся молодостью или налетом всезнайства. С кем бы он ни разговаривал, он всегда ухмылялся, словно ставя все сказанное собеседником под сомнение.
  

  

   

    107
   

   Хоторн так увлеченно перебирал все то, за что не любил майора Танжера, что не заметил, как начальник штаба подал ему сигнал о начале презентации. Лишь когда бригадный генерал Сброевский поднялся и сдавленно крикнул: «Хоторн!», Хоторн очнулся и ударил по кнопке проектора.
   На экране появилась карта района, где должна была развернуться скорая и победоносная война «Аркона».
   — Вашему вниманию предлагаются те опорные пункты, которые будут использоваться при нашем наступлении. Это четыре разрушенные шахты бывшего городка Каствод, которые в сочетании с заросшими терриконами станут хорошей позицией для закрепления там нашего десанта… — рассказывал начштаба, а Хоторн смотрел на экран и думал, что правильно сделал, не став спешить с этой секретной папкой. Он все сделал в рамках правил, не нарушил ни одного пункта инструкций о хранении секретов, а вот теперь — совсем другое дело.
   Он поднял руки, словно поддерживая подбородок, и сделал снимок. Тот получился достаточно четким, но на всякий случай Хоторн сделал еще один.
   — Также мы считаем возможным выдвинуться на линию Литморские высоты — Жигово — Кирданет, где также возможно закрепление на старых карьерах. А теперь о подробном плане наступления и главных операциях осенне-зимней кампании. Следующий файл!
   Это было сказано для Хоторна, начштаба опасался, что тот снова задремлет. Но нет, Хоторн и не думал дремать, ведь следующей шла подробная схема наступления с обозначениями номеров всех участвующих подразделений.
   Когда совещание закончилось, у Хоторна было двадцать снимков отличного качества. Зачем он это делал? Быть может, «Аркон» чем-то обидел его? Ничем не обидел, просто полковнику Хоторну нужны были деньги. До окончания контракта оставалось чуть меньше года, а потом предстояло как-то сводить концы с концами на неполную пенсию от министерства обороны.
   Раньше Хоторну эти деньги казались достойной суммой, на которую, не слишком шикуя, можно было жить подальше от столичных городов с их высокими ценами. Но, поработав пять лет в частной армии «Аркона», Хоторн приобрел некоторые вредные привычки вроде пристрастия к дорогому коньяку, любви к красивым машинам и обедам в ресторанах высокого класса.
   Когда все разошлись, полковник Хоторн достал из библиотеки проектора все чипы с секретными файлами, вернул их в папку и понес сдавать в секретку.
   Там капитан службы безопасности проверил наличие документации в папке, подтвердил сохранность секретов и убрал ее в сейф, а Хоторн вернулся к себе на этаж. Его кабинет располагался всего через несколько дверей от кабинета начштаба, кто мог заподозрить такого человека? Ну разве что Танжер.
   «Не люблю его», — снова подумал Хоторн, кивая знакомому офицеру. Открыв ключом дверь, он бросил взгляд на копошившегося в коридоре уборщика и вошел в кабинет, а уборщик подошел к висевшему на стене селектору хозслужб, нажал кнопку и доложил:
   — На пятом этаже все убрано, мусор сложил в ящик…
   — Хорошо, можешь возвращаться.
   Эта команда последовала не из подвального этажа здания, где гнездились жировавшие за счет казны тыловые гномы, а из закрытого крыла на втором этаже — владений майора Танжера. Слишком больших, по мнению генерала Кальмерта, однако даже он избегал ссориться с собственной «эс-бэ», ведь она подчинялась только своему головному офису.
   — Сэр, Хоторн уже у себя! — сообщил капитан, получивший сообщение от «уборщика».
   — Хорошо, — сказал Танжер, сидя над схемой здания. — Бусыня у себя, со своими конструкторами. Фальк в кабинете пьет чай. Хоторн заперся в кабинете, сволочь. Что он там делает, неизвестно…
   — А разведчик, сэр? — спросил сержант-электронщик, сводивший на мониторе какие-то хитрые радиохарактеристики.
   — Разведчик нас тоже интересует, — согласился Танжер. — Но он скользкий парень, у него куча осведомителей в штабе, хотя ему такой работой заниматься не по чину.
   — Наличие собственной агентуры — серьезный повод, чтобы заняться им, сэр, — сказал капитан-секретчик.
   — Согласен с тобой, Кербит, но пока он нам не по зубам, а просто ломать его об колено… Толку будет немного. К тому же за него вступится командующий, а нам нечего ему предъявить.
   — Давайте его прослушивать, — предложил сержант.
   — Будем прослушивать, будем. Вот только получим новое оборудование, чтобы он не засек, и будем слушать.
   — После «радиоблокады» мы еще долго ничего не получим… — сказал капитан и вздохнул.
   — Ладно, придумаем что-нибудь. Люди у нас есть, нужно лишь правильно их организовать. Что там с блокадой, что-нибудь получается?
   — Не просто получается, сэр, она уже стоит, — ответил сержант-электронщик. — Вся связь теперь только по кабельной сети, через центральный сервер. А по радио за пределы штаба не проскочит ни полбайта.
   — А если мощность передатчика будет больше, чем мощность нашей блокады?
   — Тогда файл прорвется, но к получателю придет куча переформатированного мусора.
   — Приятно это слышать, — сказал Танжер, продолжая гипнотизировать взглядом схему здания.
   Уже два месяца ему было известно о том, что в штабе находится «крот». Об этом ему сообщили знакомые из министерства обороны. Разумеется, не бесплатно. У них были другие возможности, и они знали, что иногда группировка «Тардиона» получает файлы с метками штаба группировки «Аркона».
   Когда «крот» пользовался спутниками «Тардиона», о перемещениях файлов никто не знал, но несколько раз, видимо, в безвыходной ситуации, он соединялся со спутниками министерства обороны, и тогда регистрация его трафика оказывалась в руках осведомителей Танжера.
   После состоявшегося совещания оставалось только ждать. «Крот» был обязан переправить информацию своему начальству, ведь чем важнее и свежее документ, тем выше оплата.
   Внезапно на характеристики радиоблокады на мониторе наложилась кратковременная помеха.
   — Эй, что это у тебя? — забеспокоился Танжер, подходя к сержанту.
   — Не могу понять, сэр…
   — А не была это попытка прорвать блокаду?
   — Нет, сэр, тогда бы мы увидели окно с отчетом, а это… Может быть, молния? Или пробой в электропроводке?
   — Тогда немедленно узнай, где был этот пробой. Сможешь?
   — Конечно, сэр, сейчас только вызову данные учета с нашего электрощита, — сказал сержант и, передвинувшись к другому монитору, начал набирать команды.
   В этот момент зазвонил личный телефон Танжера. Взглянув на вызывающий номер, он понял, что это его осведомитель.
   — Танжер слушает…
   — Это я, Танжер.
   — Я узнал тебя.
   — Минуту назад из здания вашего штаба состоялась передача.
   — Этого не может быть, у нас радиоблокада! — вырвалось у Танжера.
   — Не суетись. Это был лазерный стробоскоп примерно киловаттной мощности. Принимай координаты угла отправки.
   — Диктуй, я пишу!
   Осведомитель стал быстро диктовать цифры, Танжер их записывал, а электронщик, поняв, что это за координаты, вызвал трехмерную схему здания и начал выстраивать вектор, по которому отправлялся лазерный импульс.
   Когда последняя цифра была записана, сержант сказал:
   — Северная сторона!
   А через несколько секунд добавил:
   — Уровень пятого этажа.
   — Хоторн! — воскликнул Танжер. — Кербит, немедленно людей к нему! Пусть хоть дверь вышибают, но чтобы быстро!
   Капитан тотчас отдал команду штурмовой группе и следом за Танжером выскочил в коридор. Ждать лифта смысла не было, и они помчались наверх, перепрыгивая через две ступени. Третий этаж, четвертый, пятый. Стрельбы не слышно, суматохи и криков — тоже. Так выбили они дверь или нет?
   Когда Танжер выскочил на пятый этаж, он увидел, что дверь Хоторна распахнута, а выбитый замок валяется на паркете. С пистолетом наготове он заскочил внутрь и увидел четверых своих людей в робах уборщиков и прижавшегося к окну Хоторна.
   В кабинете пахло озоном, а от свалившегося на пол фотоблока за окно тянулся провод, на котором, судя по всему, висел лазерный передатчик.
   Хоторн успел сорвать его с креплений, надеясь, что никто не сможет узнать угол постановки, но Танжер в этом не нуждался. Он знал почти все.
   — Я безоружен и сдаюсь, — сказал полковник, поднимая руки. — И я хотел бы сделать ценное для вас признание, майор Танжер. Но только без свидетелей.
   Танжер кивнул, затем повернулся к одному из «уборщиков».
   — Оставьте нас, Филипп… Постойте за дверью.
   — Да, сэр, — сказал тот и, подождав, пока его люди выйдут, попятился за дверь и притворил ее за собой.
   Танжер сделал шаг вправо, чтобы не стоять напротив окна.
   — Говорите, Хоторн. Но особенно меня интересует, что вы успели передать.
   — Я успел передать все, — сказал полковник и усмехнулся. — Вы мне никогда не нравились, Танжер, а знаете почему?
   — Почему?..
   — Да потому, что…
   Вместо ответа полковник попытался выхватить прикрепленный к обратной стороне столешницы пистолет, но его опередили. От двери прогремела очередь, и Хоторна отбросило на окно. Пистолет отлетел в угол, а шпион завалился на подоконник, да так и остался на нем в полусидячем положении.
   В кабинет вошел Филипп, это он стрелял через дыру от выбитого замка, но рискованный спектакль оказался ни к чему, полковник хотел лишь покрасивее уйти.
   — Где там Говард?! — крикнул Танжер, которому казалось, что его обвели вокруг пальца. Этот Хоторн не строил иллюзий по поводу закрытых дверей и прекрасно понимал, что находится на мушке, а майор попался на желании получить информацию и в результате получил только труп.
   В кабинет вошел сержант-электронщик.
   — Я здесь, сэр.
   — Говард, забирай к себе всю его аппаратуру. Он сказал, что переправил все файлы, но я думаю, это блеф. А ты, Филипп, сними с ребятами его с подоконника, Говард должен достать тот прибор за окном.
   «Уборщики» стали убирать тело, и в этот момент вошел капитан Кербит.
   — Сэр, там начальник охраны прибежал с двумя часовыми… Требует объяснений…
   — Пошли его в задницу.
   — Понял, — сказал капитан и ушел, но вскоре появился другой офицер, которого Кербит не сумел остановить. Это был начальник штаба.
   — Что вы тут устроили, Танжер? — спросил он, в ужасе взирая на следы разрушения, на тело Хоторна и на сержанта Говарда, деловито собирающего аппаратуру и провода.
   — Здесь было взятие с поличным тардионского шпиона, сэр.
   — Вы должны доложить об этом командующему.
   — Конечно, сэр. Сейчас соберем улики, и я доложу генералу по всей форме. Как положено.
   — Да уж, будьте добры, — сказал начштаба и вышел.
   Оставив своих людей охранять место происшествия, Танжер вместе с Говардом спустился к себе на этаж, где его специалист смог забраться в фотоблок и файл регистрации лазерного передатчика.
   — Есть упоминание об отправке четвертого и восьмого снимка, сэр, — через некоторое время сообщил Говард.
   — А остальные?
   — На остальных заведен список очередности передачи, но сведений об отправке нет.
   — Значит, он действительно блефовал, когда говорил, что отправил все, — сказал Танжер.
   — Стопроцентную гарантию дать нельзя.
   — Я понимаю. Но решать это будем не мы, наше дело доложить и предоставить всю имеющуюся информацию, а там как командующий скажет, так и будет.
  

  

   

    108
   

   С утра, сразу после завтрака, вся четвертая рота и часть пилотов из второй собрались в парке, куда, на сцепке из двух эвакуаторов, притащили поверженного «большого сато».
   Хотя на машине имелось несколько заметных повреждений от ударов гранат лаунчмодулей, свалить монстра удалось лишь благодаря совместным действиям лейтенанта Кирша с Джеком и воздушных средств. Первой связке удалось уничтожить эффективную систему разведки и наведения — «иждивенца», а также повредить его систему охлаждения. Лаунчмодули успели попасть в него всего три раза, прежде чем были сожжены ответным огнем, однако задержали «большого сато» и не позволили ему должным образом приготовиться к бою со стритмодулями. Они-то и разобрались с ним окончательно, применив ракеты с бласт-начинкой и заставившим гиганта «задохнуться» тысячеградусным жаром.
   В сочетании с неработающими тремя из четырех вентиляторов это был страшный удар, и «большой сато» оказался повержен, хотя вся его броня осталась цела.
   — Это всем нам наука, — сказал капитан Хольмер, расхаживая на спине поверженного гиганта. — Никакая броня не спасает, если свалять дурака…
   — Будь у него поддержка, он бы еще и нам навалял, — сказал Сэмми-Флюгер и почесал броду.
   Так, негромко переговариваясь и заглядывая во все закоулки новой машины, пилоты и механики обменивались мнениями.
   Джеку сравнивать было не с чем, его опыт пока ограничивался только «таргаром», потому он забрался на спину «большого сато» и внимательно рассмотрел отметины от своих снарядов.
   Их было много, оказалось, что он стрелял по вентиляторам примерно двадцать раз. Защитные пластины бронебойные болванки разрушить не смогли, но там, где они проходили между ними, крыльчатки вентиляторов разлетались с одного выстрела.
   — Хорошая стрельба, парень, — сказал оказавшийся рядом Тильгаузен.
   — Спасибо, сэр. Вот только что я буду делать, если они поставят крыльчатки из пластичного материала. Тогда пули будут дырявить их и все, а вентилятор будет вращаться по-прежнему…
   — Значит, придется попадать в вал.
   — Вы это шутите, да? — спросил Джек, глядя в глаза главного механика.
   — Да, шучу. Но ты ведь обязательно что-нибудь придумаешь. Пойдем, я покажу тебе твою машину, нам пришлось там кое-что подправить.
   — Надеюсь, ничего серьезного?
   — Нет, просто поменяли камеры, перелицевали защитное покрытие и еще по мелочи. В основном снаружи песком посекло, есть пара ссадин от мелких осколков. Вот и все.
   Джек, конечно, сходил и посмотрел на своего «таргара». Тот опять выглядел как новый в отличие от «грея» лейтенант Кирша, которому меняли части корпуса и переустанавливали всю навесную броню.
   — А до завтра успеете? — поинтересовался Джек.
   — Конечно, успеем, к тому же отправка только ночью, значит, весь день впереди, — заверил его Тильгаузен. — Да и Тедди не даст нам житья, если его машина будет хотя бы плохо покрашена. Он такой.
   — Да, он такой, — согласился Джек. — А скажите, сэр, вы может достать мне бронебойное ружье?
   — Вроде той штуки, что у тебя вместо пушки?
   — Да, сэр. Мне нужно настоящее бронебойное ружье с оптическим прицелом, баллистическим блоком и прицелом ночного видения.
   — О, вот это заказ! Неужели стрелял из такого?
   — Да, сэр, много раз. И бегал с ним… — Джек улыбнулся. — В основном в гору…
   — А зачем? Оно же неподъемное!
   — Двенадцать килограммов, а с прицелом — тринадцать шестьсот. Это меня мой знакомый так к службе готовил.
   — Ну, заявку я накидаю, когда прибудем, нас эта пушка уже ждать будет. Правда, спрашивать начнут, зачем вам, грязнулям деревенским, такая труба, но я найду что сказать.
   — Тогда уже и револьвер, ладно?
   — Ты и с револьвера мастак стрелять?
   — Да. Тоже Ферлин научил. Сам-то он о-го-го как может. Все пули в одну пробоину переправляет, даже страшно становится.
   — Ну, раз надо, будет тебе револьвер. Для этого и заявок делать не надо, пойдем с тобой в арсенальный бункер, и подберешь все что нужно.
   — Как с вами просто, сэр. Пошел и взял. А лейтенант Кирш из всего такие проблемы раздувает… — Джек покачал головой.
  

  

   

    109
   

   Отправка началась на другой день после полуночи, когда совсем стемнело. Грохоча двигателями, на политый накануне пустырь приземлились сразу четыре грузовых геликоптера. Заглушив двигатели, они стали дожидаться «пассажиров», а те понемногу собирались на краю площадки, не поднимая шума и не включая нагнетателей.
   — Джек, входим только на батареях, — предупредил капитан Хольмер.
   — Да, сэр, я понял. Мне лейтенант целый экзамен устроил и даже допрашивал, где в грузовом геликоптере находится туалет.
   — Видать, ему очень нужно, — предположил Папа Рико, и все стоявшие у машин пилоты засмеялись.
   — Тихо! — прикрикнул на них капитан. — Вам же сказали соблюдать тишину. А тебя, Папа, я Киршу сдам. Так и знай.
   — Не надо, сэр, я лучше в наряд схожу. А то он меня живьем съест.
   — Я подумаю.
   Подошел руководитель погрузки — главный пилот отряда грузовых геликоптеров.
   — Четвертая рота? — спросил он.
   — Да, это мы, — ответил капитан.
   — На погрузку в крайнюю справа машину. Сначала мелочь, потом большие машины. Ну, вы сами знаете…
   Кто такие «мелочь», Джеку объяснять не требовалось. Он быстро забрался в «таргар» и повел его к указанному транспорту.
   В трюме они с роботом оказались первыми, и Джека поразило то, каким огромным оказалось это пространство. Навстречу им вышел человек в летном костюме с мигающими палочками в руках, как тогда — на космическом транспорте, правда, у этого регулировщика сигнальные палочки мигали очень слабо, чтобы не привлекать внимание вражеской разведки.
   В глубине трюма оказались и другие ответственные за погрузку. Двое солдат в темных робах приняли у Джека робота и стали быстро крепить его стяжками, а следом, постукивая опорами по ребристому полу, уже становились в очередь два «грея».
   Когда половина парка роты оказалась в трюме, вертолетчики подняли аппарели, закрыли створки, и в трюме включился свет. Теперь на помощь персоналу судна пришли все пилоты роботов и часть механиков парка. Минут сорок длилась эта работа, и Джек старался не отставать от других, перенимая опыт бывалых.
   Наконец стяжки были затянуты, все роботы закреплены, и капитан Хольмер приказал пилотам занять места на скамейках. Так полагалось делать из соображений безопасности.
   Когда все расселись, геликоптер запустил двигатели и, хотя другие борта еще грузились, машина тяжело оторвалась от земли, развернулась над перелесками и пошла на северо-запад.
   Джек занял место у иллюминатора и стал глядеть вниз, однако ночью смотреть было не на что, кроме группы стритмодулей, которые оказались тут как тут. Джек насчитал их восемь штук, они шли под транспортом двумя ромбами и слегка демаскировали себя, меняя режим движения. Тогда из сопел их двигателей вырывались языки пламени и ненадолго освещали все вокруг.
   Впрочем, это было не такое уж увлекательное зрелище, и Джеку оно скоро наскучило. Он немного подремал, а затем, несмотря на гул моторов и дребезжание металлических стен, ухитрился уснуть и проснулся, лишь когда геликоптер заметно качнуло и он начал снижаться.
   Очнулись ото сна и другие пилоты, они зевали, потягивались, но обходились без обычных шуток и разговоров. Видимо, здесь ситуация к этому совсем не располагала, хотя Джек, как он ни прислушивался к собственным ощущениям, никаких изменений не заметил.
   Вскоре шасси коснулись грунта, отчего громко заскрипели амортизаторы, принимая на себя вес в двести с лишним тонн. На грузовых воротах замигали лампочки, и те стали открываться, впуская в трюм запах трав и поднятой пыли.
   Аппарели еще не успели развернуться во всю длину, а стоявшие у ворот два «гасса» были уже раскреплены и готовы к выходу. Закончив с ними, персонал и механики перешли к «грею» и «чино». Тем временем «гассы», держа пушки наготове, почти в полной темноте вышли на землю, подсвечивая себе тепловыми фонарями.
   Но такие предосторожности оказались лишними, посадка произошла там, где нужно, и вскоре к геликоптеру подъехал бронированный мини-кар «дрозд» с водителем и офицером.
   — Приветствую, коллеги! — крикнул последний, помахав выглянувшему из кабины Хольмеру.
   — Привет, Мартин! Ну как, весело тут у вас было?
   — Сам скоро узнаешь. А вообще да, весело, особенно последние дней пять. Думал, уже не дождусь конца этой смены…
   — Что, так плохо?
   — Я же говорю, сам все скоро узнаешь. Ладно, выметайтесь, я своих уже привел, они в роще толкутся.
  

  

   

    110
   

   К тому времени, когда пришла очередь выводить «таргар», рота, которую сменяли прибывшие, начала выстраивать свои машины напротив входа. Им не мешало даже то, что неподалеку садился еще один транспорт, привезший вторую половину роты во главе с лейтенантом Киршем. По ожидавшим своей очереди ударила плотная стена из воздуха вперемешку с пылью, сухими травинками и какими-то щепками, но стоявшие рядом с машинами механики только щурились, а роботы от нетерпения перебирали опорами — так показалось Джеку. Однако не нетерпение пилотов было тому виной, а многочисленные неустраненные повреждения, отчего и появлялся у машин этот странный тремор в конечностях.
   Когда Джек спустился с мостков и встал за одним из «греев» своей роты, роботы «отпускников» стали карабкаться по аппарелям, спотыкаясь и оскальзываясь на собственных потеках масла.
   На некоторых отсутствовала накладная броня, у других на корпусах имелись огромные латки, хотя Джек уже знал, что корпуса могли быть только цельными и латание пробоин нарушало их жесткость. В случае таких повреждений полагалось менять кокон целиком, но, видно, они так часто выходили из строя, что их не успевали доставлять и механики латали те, что получше.
   — Четвертая рота, первый и второй взвод, вперед марш! — скомандовал по радио капитан Хольмер. — И смотрите под ноги, тут где-то воронки остались…
   Роботы двинулись колонной в сторону городка. Обгоняя их, в техпарк поспешили две танкетки, посадившие на броню всех прибывших механиков.
   Если пилотам еще полагался какой-то отдых, чтобы с утра быть в форме, то механики обязаны были за ночь приготовить все необходимое, чтобы в случае поступления битой техники немедленно начать ее ремонт. Или, напротив, отсыпаться после бессонной ночи, если день пройдет благополучно.
   Часть техники прежней смены еще выходила из городка, так что двум взводам четвертой роты приходилось то и дело останавливаться. Скоро Джека догнал на своем эвакуаторе Джозеф.
   Его гусеничная машина напоминала черепаху со скошенным назад панцирем. Именно на него Джозеф затягивал лебедкой битого робота и тащил в ремонтную зону. А основательное бронирование и отсутствие на корпусе вертикально расположенных поверхностей давали ему возможно уверенно делать свою работу, даже находясь под обстрелом.
   На марше кабина эвакуатора приподнималась из защитного панциря, чтобы водитель имел больший обзор, вот и сейчас было видно, как Джозеф курит в кулак, посматривая из окошка на стоящую колонну.
   Послышался шум садившихся транспортов, которые привезли вторую роту, и снова полетела невидимая в темноте пыль и по машинам застучали мелкие камешки.
   Наконец колонна тронулась и, больше не останавливаясь ни на минуту, промаршировала до самого техпарка, где пилоты сдали машины механикам и отправились в казармы, чтобы поспать.
   Несмотря на то что было темно, Джек заметил, что не заблудился бы в городке даже без своих сослуживцев, потому что он был устроен точно так же, как и тот, в котором рота находилась на отдыхе. А казарма оказалась точной копией казармы четвертой роты, только стены в коридоре были немного другого цвета да типовая мебель в кубриках оказалось лакированной, а не крашеной.
   Был еще какой-то странный запах, который не отпускал Джека, где бы он ни появлялся — в туалете, в коридоре, в собственном кубрике номер восемь.
   — Ты чего принюхиваешься? — спросил его пилот «чино» Кравитц.
   — Да никак не пойму, чем пахнет…
   — Страхом пахнет! — вставил свое слово капрал Баркли. — Тут тебе не отдых, тут настоящие дела!
   — Не слушай его, это запах дезинфекции, до завтрашнего дня выветрится. Когда смена уходит, она оставляет чистую и продезинфицированную казарму. Так всегда бывает.
   Умывшись, Джек отправился в кубрик спать, но, уже взявшись за ручку двери, услышал громовые раскаты, доносившиеся откуда-то с северо-востока.
   — Что это, Сэм? — спросил он проходившего мимо бородача.
   — Зенитная батарея работает…
   — А против кого?
   — Бомберы с орбиты фугасы кидают, а ракетчики их сшибают еще в стратосфере, чтобы они тут бед не наделали.
   — Так они в нас фугасы кидают?
   — А кто ж их знает, в кого кидают? — пожал плечами Сэм и скрылся в своем кубрике.
   Джек тоже прошел к себе, разделся и лег в свежую постель, однако грохот в той стороне продолжался, а мысль о том, что какой-то фугас все же проскочит и упадет на их казарму, не давала Джеку расслабиться и заснуть.
   И все же незаметно для себя он уснул, а проснулся только благодаря сержанту-хозяйственнику, который приглядывал за новичком, пока тот не адаптировался.
   — Вставай, приятель! Сегодня первый день на рубеже! — объявил он, толкая Джека в плечо. Тот сейчас же вскочил, немного испуганно посмотрел на сержанта и, вздохнув, сел на кровать.
   — Приснилось чего? — спросил тот, уходя.
   — Нет, сэр, спасибо, что разбудили.
  

  

   

    111
   

   Невыспавшийся, с помятой физиономией, Джек пришел в столовую, когда его рота уже завтракала.
   — Что, плохо спал? — спросил Папа Рико, пододвигаясь, чтобы освободить на скамье место.
   — Да, — кивнул Джек.
   — А чего так?
   — Думал, фугас на нас упадет, — признался Джек, пододвигая к себе принесенную разносчиком тарелку.
   — Пока ни разу такого не было. Надеюсь, что и не будет, — сказал Папа Рико. Другие ели молча, и никто не добавлял комментариев, даже всегда готовый к этому капрал Баркли.
   — А почему все молчат, Папа Рик? — шепотом поинтересовался Джек.
   — Потому что сегодня первый день и все ждут тревоги, — пояснил старший сержант и, видя, что Джек не понял, добавил: — Арконы знают, что прибыла другая смена, поэтому могут провести «обкатку», они часто так делают.
   — Как это, обкатку?
   — Могут атаковать позиции, чтобы нам сыграли тревогу. Потом откатятся и снова сымитируют атаку. А могут из артиллерии нас обработать.
   — До нас же далеко!
   — До рубежа всего двенадцать километров, а стопятидесятимиллиметровые гаубицы шарашат на шестьдесят.
   — Почему же они нас тогда из артиллерии не обстреливают? Почему фугасом пытаются?
   — Бомбера с орбиты сложнее снять, а гаубицу высчитать плевое дело, а потом десяток лаунчей отправить, чтобы ее сожгли.
   — Понятно, — сказал Джек, переваривая услышанное. Получалось так, что ничто не мешало арконам стереть этот городок в пыль и вопрос был лишь в том, что они в этом случае потеряют при ответном ударе.
   Завтракать и одновременно делать подобные выводы было непросто, поэтому Джек не сразу понял, что ест ту самую пшенную кашу с ванилью и сливками, которая так понравилась ему на космическом транспорте.
   — Эй, Стентон! — позвали его. Джек обернулся и узнал одного из механиков, который садился за стол.
   — Главмех сказал, чтобы ты к нему зашел.
   — Спасибо! Прямо сейчас и пойду.
   Быстро закончив завтрак, он выбрался из-за стола и поспешил в парк, отмечая, что погода стоит ясная, а по крышам жилых блоков прыгают маленькие птицы, названия которых он еще не знал.
   Тильгаузена Джек нашел в главном складском ангаре, где длинными рядами стояли заготовленные корпуса, опоры, одиночные манипуляторы, а также манипуляторы в сборе с оружием. Главный механик с куском мела в руках переходил от запчасти к запчасти и помечал их цифрами.
   — Здравствуйте, сэр! — сказал Джек.
   — О, Джек примчался! — откликнулся Тильгаузен.
   — А что это вы делаете?
   — Заготавливаю железо.
   — А почему все вперемешку? Почему не отдельно для «гассов» и «греев»?
   — Потому что удобнее, когда под рукой есть запчасть, которая чаще всего выходит из строя. Вот смотри, первыми идут корпуса «греев», это у них самый расходный материал. Потом идут манипуляторы «гассов», далее манипуляторы «гассов» с пушками и, наконец, ходовая.
   — А какие у вас самые редко ломающиеся машины?
   — Мы их называем — «здоровенькие». Это «чино» и «берг». У них мы чаще изношенные стволы меняем, чем руки-ноги. Они вперед не лезут, палят себе издалека, поддерживают наступающих. Ну, пойдем, покажу тебе кое-что…
   — А что именно? — спросил Джек, шагая за Тильгаузеном.
   — Ну как же, ты же делал мне заказ, помнишь?
   — Ружье, что ли?
   — Это называется немного иначе…
   Главный механик отпер загородку в ангаре, где хранил самые ценные и дефицитные детали, и, запустив Джека, снова запер дверь на замок.
   — Знал бы ты, парень, сколько слез пролил майор из службы вооружений, когда отсылал нам эту штуку…
   Тильгаузен вытащил из-под стеллажа упакованную в брезентовый кожух длинную коробку, положил ее на поцарапанный стол и, немного помедлив, расстегнул «молнию» на кожухе. Затем извлек коробку, которая оказалась длинным чемоданом с металлизированными стенками.
   Положив чемодан поверх кожуха, Тильгаузен отпер два замка, поднял крышку, и Джек увидел составные части мощного бронебойного ружья, которое было похоже на ружье Ферлина, но все же значительно от него отличалось.
   — Но… это все же ружье, сэр? — уточнил Джек.
   — Это, дружок, бронебойный диверсионный комплекс «рапира». Калибр тебе знаком. Тут эта штука разобрана всего на две части… Вот…
   Тильгаузен достал обе части ружья и соединил вместе.
   — Ну-ка, подержи!
   Джек взял ружье и улыбнулся. Оно было значительно легче «атэ-пятнадцать».
   — Почти на три с половиной килограмма, — подсказал ему Тильгаузен и начал доставать из углублений остальные части. — Это оптический прицел, совмещенный с ночным, это баллистический блок — заметь, какой маленький. А вот эта штука… Как думаешь, что такое?
   И Тильгаузен показал Джеку трубу сантиметров пяти в диаметре и длиной чуть больше локтя. Джек молчал, не зная, что и предположить.
   — Это полуинтегрированный глушитель, Джек! — торжественно произнес главный механик, надевая трубку на ствол так, что она не удлиняла оружие. — Трехступенчатое гашение звука. Остаточный шум всего сорок пять децибел, а на конце его стоит акустический рассеиватель.
   — Вот об этой штуке я точно ничего не слышал, — признался Джек.
   — Благодаря ей тебя очень трудно будет засечь акустическим локатором. Перед сменой позиции ты можешь безопасно выстрелить не пару раз, а пять-семь. Но лучше, конечно, пять.
   После знакомства с «рапирой» Джек чувствовал себя так, будто у него на день рождения оказался настоящий торт. В ее коробке были даже узкий бинокль, как у Ферлина, и рация с «вечной» батарейкой.
   После «презентации» они с Тильгаузеном разделили шоколадный батончик, и, пока ели, старший механик делился с ним своими мыслями.
   — Я обожаю такие железки, Джек, я могу достать их из самых потаенных запасов службы вооружения, но оставлять их потом пылиться, это неправильно. А ты тот человек, который может запросто воспользоваться такой штукой. Попробуй угадать, сколько эта «рапира» стоит?
   — Тысячи три?
   — А семь пятьсот не хотел?
   — Семь пятьсот?! — повторил пораженный Джек. — У нас на восстановление моего «таргара» ушло куда меньше.
   — Вот, а новый «таргар» снабженцы покупают за двенадцать тысяч. Но это целая машина с пулеметом на электроприводе, а здесь, казалось бы, просто ружье. А с другой стороны, не ружье, а комплекс.
  

  

   

    112
   

   Вечером в кубрик к Джеку заглянул лейтенант Кирш. Для Джека это было неожиданно, он вскочил с кровати, на которой листал найденный в кают-компании журнал о птицах.
   — Ладно, не дергайся, — отмахнулся Кирш и, взяв от стены единственный стул, сел на него и бросил на стол кепи. — Как себя чувствуешь?
   — Нормально, сэр.
   — Отлично. Завтра пойдем сопровождать пару блинкеров. С утра, на двадцать километров в западном направлении.
   — А кто пойдет?
   — Ты и я. Мы ведь, кажется, один раз уже справились?
   Лейтенант позволил себе улыбку, и Джек улыбнулся тоже.
   — А завтрак будет?
   — Будет. Нормальный завтрак без всякой беготни. Потом пойдем в сторону двести пятнадцатого форта и там возьмем под охрану блинкеров.
   — А что такое блинкеры, сэр?
   — А ты не знаешь?
   — Первый раз слышу.
   — Это такой большой автомобиль шестиосный, а внутри у него хитрые механизмы, мотки толстой проволоки и емкости с химикатами, какими-то смолами. Блинкер строит доты и бункеры. Может это делать даже под обстрелом, он неплохо бронирован. Два часа работы — и готовый дот из армированного бетона, при том что грунт для раствора он использует местный. Нехило?
   — Нехило.
   — Вот мы их и покараулим, пока они наштампуют сеть бетонных укреплений. Работа несложная, думаю, справимся.
   — Справимся, сэр, — сказал Джек, представляя себе блинкеров в виде огромных протояшеров, которых когда-то видел в кино.
   На следующее утро после завтрака они с лейтенантом бодрой рысцой повели свои машины на запад, в сторону двести пятнадцатого форта — опорного пункта, который прикрывал фланг целого оборонительного района.
   — Они пришли к выводу, что километрах в четырех напротив форта начинается подозрительная возня, — рассказывал лейтенант по радио, пока они двигались к форту. — И тут же выяснилось, что и они сами размещены как-то неправильно и ряд районов от них совсем не просматривается. Поэтому было решено за один день построить новый укрепрайон, а затем перебраться на него и уже оттуда отстраивать всю необходимую инфраструктуру. Такое ползучее наступление.
   — Здорово придумано. А эти блинкеры у них свои?
   — Нет. Эта техника штучная, им их перебросили на четыре дня, поэтому они торопятся все сделать с первого раза, а для этого нужна подвижная охрана. У них есть скоростная разведывательная машина, но у нее тонкая броня…
   — Понятно.
   — И еще большой эвакуатор.
   — А эвакуатор зачем?
   — У них иногда легкие танки квартируют. Им на усиление присылают.
   Главную часть пути — шестнадцать километров до форта — они преодолели легко, погода и дорога этому способствовали. Затем лейтенант обменялся парой фраз с гарнизоном крепости, и к моменту подхода роботов к форту его стальные ворота открылись и из них стали выползать двенадцатиколесные монстры.
   Джек даже рот открыл от удивления, хотя и ожидал чего-то подобного.
   — Принимай жучков под защиту, Двадцать второй! — сказали по радио.
   — Двадцать второй жучков принял, — ответил лейтенант, и они с Джеком поплелись в хвосте у едва ползущих блинкеров.
   Так они двигались около километра, пока дорога оставалась неровной, но на открытом участке блинкеры ускорились километров до пятнадцати в час и идти стало веселее.
   — Стентон, я перейду вперед, а ты иди замыкающим!
   — Понял, сэр, — ответил Джек, возвращаясь с обочины на дорогу и чуть отставая от пылящего блинкера.
   — Двадцать второй, говорит форт. Пришла видеоинформация с воздушной разведки. В районе чисто.
   — Спасибо, форт. Принято, — ответил лейтенант. «Чисто», — подумал Джек и вздохнул. Вокруг была красивая, неизвестная ему природа, особенно его интересовали птицы, которых здесь было полным-полно. Джек даже подумал, что бы он делал, если бы сейчас из-за куста вдруг выскочила курица? Бросил бы конвой и кинулся ловить ее? Или вел бы машину как ни в чем не бывало?
   Дилемма показалась ему трудноразрешимой. С одно стороны, долг, а с другой — курица.
   Потянулся перелесок, и дорога исчезла совсем, хотя местность все еще оставалась ровной.
   Вскоре группа пересекла засохшее русло небольшой реки и, выбравшись на другой берег, оказалась на довольно ровном пустынном песчаном плато, на котором кое-где поднимались небольшие дюны, заросшие густым кустарником с ярко-зеленой листвой.
   — Хреновое место… — подвел итог Кирш, пока тяжелые блинкеры карабкались на берег.
   Машина Джека поднялась по утрамбованному песку без проблем, и он тоже оценил их позицию. Стрелять по ним здесь было удобно с любой стороны, а воздушная разведка, сколько ни летай, просмотреть все заросшие кочки не могла.
   — Ну что, экипажи, координаты у вас есть? — спросил Кирш.
   — А чего бы мы перлись сюда без координат? — неприветливо ответил один из операторов.
   — Тогда работайте, а мы тут поблизости погуляем.
   Сердито пыхтя, блинкеры повернули чуть западнее и покатили по песку.
   — Стентон, я буду прикрываться одной горкой и двигаться к другой, а ты повторяй за мной. Так мы прощупаем все подходы, а то как-то стремно тут переминаться, не зная, одни мы или нет.
   — Согласен, сэр.
   «Грей» лейтенанта зашагал в направлении ближайшей заросшей дюны, до которой было метров четыреста, и Джек повел свою машину следом, готовый вовремя среагировать, если по «грею» начнут стрелять.
   Они почти добрались до заросшей кустарником горки, когда Джек услышал два звонких щелчка — бом-бом! А затем — ш-шварк! Это уже по его машине, да так, что он на мгновение оглох!
   — Стентон, ты их видишь?! — крикнул лейтенант, поводя корпусом и выискивая цель для пушки.
   И снова — ш-шварк! Это по корпусу. И еще — крок! Это по ходовой. А потом бом-бом! — снова досталось «грею».
   — Стентон, отходим! — крикнул лейтенант и открыл огонь из основного орудия по тем дюнам, которые казались ему самыми опасными.
   Джек повел машину приставными шагами, держа корпус «лицом» к возможным позициям бронебойщиков. Он знал, что лобовая броня с накладками еще может выдержать удар, но выстрел в бок покончит и с машиной, и с ним.
   — Экипажи — отходите! — крикнул лейтенант.
   — Поняли уже, отходим… — ответили ему. Операторы блинкеров не слишком испугались этой перестрелки, это им было не в новинку.
   И снова попадание в ходовую часть. Джек услышал это жуткое — крок! А затем давление масла в системе начало падать. Робот стал плохо слушаться, норовя завалиться на правую сторону.
   — Сэр, у меня проблемы! Гидравлика пробита!
   — Ложись на песок, мордой к фронту! Я тебя подцеплю! — крикнул лейтенант и начал обстреливать заросли из автоматических пушек, перемалывая шрапнелью кустарник и траву.
   Джек стал укладывать робота на правую сторону — как тому и хотелось.
   — Ремень отстегивать? — спросил он, когда стал видеть окружающий мир повернутым на девяносто градусов.
   — Да, лучше отстегнись…
   — И что потом?
   — Попробую подцепить тебя штрегелем, — сказал лейтенант и начал подводить машину к лежавшему «таргару».
   — Форт, ответьте двадцать второму! Форт, ответьте двадцать второму!..
   — Я форт, все слышу, эвакуатор уже выслали… Вы где находитесь?
   — Сразу за руслом!
   — Понял. Скоро прибудет. Вас там сильно зажали?
   — Пока только бронебойщики. Но все возможно…
   — Я запрошу лаунчи.
   — Давай, приятель, хотя пока я не вижу для них целей.
   — Я все равно запрошу.
   В камеру заднего вида Джек видел, как тяжелые блинкеры сползают в спасительное русло.
   Ш-шварк! Ш-шварк! — ударили снаряды по корпусу его машины, и Джек зажмурился. Каждый следующий мог оказаться для него последним.
   Задняя камера показала опоры «грея», впереди на песке Джек заметил его большую тень. «Грей» выпустил из левого манипулятора аварийный крюк и со второй попытки зацепил им технологическую петлю на корпусе «таргара».
   — Есть, получилось! — воскликнул Джек, почувствовав, как дернулся его робот.
   Бом-бом! — ответил противник на эту удачу, начав обстрел «грея». Должно быть, ответный огонь лейтенанта не нанес им существенного вреда.
   Они стали отступать — медленно, шаг за шагом. В переднюю камеру Джек видел несколько борозд, оставляемых его машиной и волочившейся пушкой. Возможно, из такого положения он смог бы даже выстрелить, однако враг хорошо маскировался и бил с двух точек почти синхронно — бом-бом! ш-шварк-ш-шварк!
   — Сэр, вы можете их засечь?
   — Нет. У меня только акустический пеленгатор, а они стреляют одновременно — они намеренно запутывают меня.
   — Люди так не могут.
   — Это роботы, стрелковые боты. Надеюсь, у них нет гранатометов. Еще немного, Стентон, всего несколько метров.
   Вскоре обездвиженный «таргар» перевалился в русло, и стало немного спокойнее.
   — Что там с эвакуатором, сэр?
   — Вон он, я его уже вижу…
   Потом и Джек сначала почувствовал вибрацию от мощной машины, а затем услышал стук ее гусениц.
   — Все, Стентон, открывайся, пока я тут караулю.
   Джек открыл дверцу и, несмело выглянув, увидел бегущего к нему водителя эвакуатора, тащившего конец троса с массивным крюком.
   — Беги в кабину! — крикнул он и стал вязать «таргара» за опору.
   Джек выскочил на песок и, пробежав несколько метров, запрыгнул сначала на водительское кресло, а потом дальше — на пассажирское место.
   Вскоре водитель вернулся, включил подачу лебедки и быстро поднял на платформу маленького «тартара».
   — Пушинка, а не машина, — сказал он, и они покатили вперед, сначала по руслу, а затем по пологому склону, и выбрались на другой берег.
   — А где лейтенант? — забеспокоился Джек.
   — Вижу его, за нами топает.
  

  

   

    113
   

   В форте их принял командир гарнизона капитан Гайтнер. Он нервно расхаживал под двору, то и дело останавливаясь и поглядывая на замерших у стены блинкеров и перепачканного маслом «таргара» на площадке эвакуатора.
   Время шло, а у него в районе возникли проблемы, не дававшие расширить возможности форта.
   — Сэр, вы не могли бы доставить меня в наш парк? — спросил капитана молодой пилот подбитой машины.
   — Чего это тебе приспичило? — недовольно поинтересовался капитан.
   — Сэр, мне нужно туда и обратно. Я хочу вернуться с бронебойным ружьем и отыскать в дюнах этих стрелков.
   — Что ты мелешь?
   — У меня есть персональное оружие, сэр. Специально для таких целей, — начал придумывать Джек. Ему хотелось поквитаться за своего «таргара», который теперь выглядел таким жалким.
   — Ты точно сможешь это сделать? — спросил капитан, который был готов ухватиться за любой шанс.
   — У меня был хороший учитель, сэр.
   Капитан раздумывал лишь пару секунд.
   — Хорошо! Тут шестнадцать километров, мигом доскачете! Ковалевский, давай сюда!
   — Что делать? — спросил прибежавший солдат.
   — Как что делать? Гнать танкетку в парк к соседям! Заберете там пушку этого парня и мигом обратно!
   К Джеку подошел лейтенант.
   — Ты чего задумал, Стентон?
   — Эй, не мешай ему! — потребовал капитан. — Этот парень хоть что-то предлагает, а ты со своим роботом пустое место!
   — Я не мешаю, капитан, но это мой боец, и я буду решать, что ему делать, а что нет. Я несу за него ответственность, — заметил Кирш, нависая над капитаном.
   — Если мы не поставим новые укрепления, арконы сметут форт. А потом ударят по вашему городку! Поджарят вас прямо в казармах! Ты этого хочешь, лейтенант?
   — Ладно, давайте без криков. Ты, Стентон, сейчас поедешь за своим ружьем, а я тем временем снова наведаюсь туда, посмотрю обстановку. А капитан Гайтнер запросит воздушную поддержку, пусть лаунчи полетают там и подержат ботов в кустах.
   — Вот это хорошо, толково придумано, — согласился капитан. — Не имею ничего против.
   Ковалевский завел танкетку и подогнал к воротам. Джек с разбега перепрыгнул через ее борт, и они выскочили в ворота, едва те разошлись на достаточное расстояние.
   — Держись за скобу! — прокричал Ковалевский, танкетка понеслась так быстро, что у Джека стало закладывать уши.
   Через десять минут тряски, подпрыгиваний и свиста ветра в ушах они уже притормаживали у проходной. Перед танкеткой подняли шлагбаум, они объехали бетонные замедлители и покатили в техпарк, где, на их удачу, Тильгаузен оказался на своем месте.
   — Сэр, мне срочно нужно ружье и десяток патронов! — затараторил Джек.
   — Мстить пойдешь? — спросил главный механик, он уже знал о подбитом «тартаре».
   — И это тоже, но главное, сэр, боты не дают работать блинкерам, и если…
   — Ладно-ладно, бери свою пушку, бери патроны, и не нужно передо мной отчитываться, ведь все это было заказано для тебя — для надлежащего применения.
  

  

   

    114
   

   Заезжать в форт они не стали, Ковалевский подбросил Джека прямо в засохшее устье, хотя и рисковал попасть под обстрел со своей тонкой броней.
   Они расстались под защитой самой близкой к руслу заросшей кустарником горки, и Джек с собранным ружьем, патронами и рацией исчез в зарослях, а Ковалевский помчался в форт.
   Лейтенант Кирш находился неподалеку и в случае необходимости был готов прийти на помощь.
   — Ну что, караулить будешь? — спросил он в эфире.
   — Больше ничего не остается, — ответил Джек, все еще пробираясь через кусты. — Лаунчи давно улетели?
   — Прямо перед вами. Стригли как надо, над самой землей, не думаю, что боты рискнули куда-то переползать.
   — Здесь они, — уверенно заявил Джек, найдя удобную позицию за окаменевшим от времени упавшим деревом.
   — Ты быстро обернулся, — сказал лейтенант.
   — Это все Ковалевский. Вот бы наши топтуны так носились…
   Джек положил кепи на дерево, а на него пристроил ружье. С этого места хорошо просматривались обе вытянутые дюны — слева и справа. Боты били с двух сторон одновременно, где-то там находились их позиции.
   — Как думаешь, Стентон, может, мне перед ними побегать?
   — Да, сэр, но думаю, чуть позже. Сейчас я присмотрюсь, прислушаюсь, а потом — да, придется их приманить. Думаю, они захотят снова пострелять по «грею», если вы покажетесь, а потом уйдете за реку, но так, чтобы они вас видели.
   — Думаешь, станут подползать ближе?
   — Не знаю, сэр. Какое у них может быть задание, удерживать район или уничтожать механизированную силу противника?
   — Уверен, что второе, — сказал лейтенант. — Это ведь не «большой сато», это просто железные вездеходы с ружьем на стойке.
   Они замолчали примерно на час, в течение которого Джек внимательно просеивал биноклем кусты то на одной, то на другой горке. В некоторых местах они были сильно посечены пушками «грея», но и там все еще можно было спрятать хоть целый трейлер стрелковых ботов.
   — Эй, на плато, мы выдвигаемся к вам, — прозвучал в эфире голос оператора блинкера.
   — Какого хрена?! — выругался лейтенант.
   — Капитан сказал, вы скоро решите проблему.
   — Ладно, — подумав, согласился лейтенант. — Только встаньте за полсотни метров до русла.
   Джек решил, что они с лейтенантом подумали об одном и том же. Тарахтение блинкеров также должно привлечь ботов. А может, следует даже запустить их как наживку? Нет, нельзя. Если с ними что-то случится, Джек с Киршем здорово подставят Хольмера.
   — Сэр?
   — Слушаю тебя. Что-нибудь заметил?
   — Пока нет. Мне интересно, куда здесь реки деваются? Я, еще когда с Хольмером летел, видел из иллюминатора такие же пустые русла. Причем много.
   — В этом районе полно шахт и карьеров, это была зона тотальной добычи. Когда шахты забросили и перестали укреплять стенки, они обвалились, и реки ушли под землю. Уголек и руду взяли, а реками расплатились.
   — Дорого получилось, — сказал Джек и замолчал. Ему показалось, что из-за края дюны выглядывает оптический прицел. Стараясь не делать лишних движений, Джек стал настраивать разрешение бинокля, пока не добился оптимального. Вот только ветки кустов колыхались на ветру и мешали ему видеть картинку целиком, но это определенно была какая-то оптическая труба, должно быть, поднятая на стойке.
   — Сэр, одного я вижу. Того, который справа…
   — Мне пора потанцевать?
   — Пожалуй. А я послежу за его реакцией.
   Лейтенант вывел машину из русла, и Джек заметил, как шевельнулась оптическая труба.
   — Он наблюдает за вами, сэр! Уходите на тот берег!
   — Ладно, я недалеко…
   — Але, охрана, это я, экипаж. Мы уже здесь. Скоро вы там управитесь?
   Это был оператор блинкера.
   — Мы работаем над этим, парень. Покури пока, — посоветовал ему Кирш, и его машина скрылась в глубоком устье, но затем показалась на другом берегу.
   Представление сработало, из-за дюны выехала гусеничная платформа размерами чуть шире детской коляски. Как и предполагал Джек, на телескопической стойке платформа несла бронебойное ружье с большим магазином и блоком прицеливания.
   Сначала бот покатился медленно, словно сомневаясь, а потом помчался очень резво, стремительно сокращая дистанцию до дюны, в которой прятался Джек.
   — Эх, ну где же второй? — прошептал он, осторожно привставая, чтобы видеть и левую дюну. И вот наконец показался второй бот. Он скатился с возвышенности и тоже что было сил понесся к дюне Джека.
   Теперь предстояло выбирать, в которого стрелять первого. Лучше бы, конечно, в дальнего, но ближний мог засечь выстрел, и кто знает, какая у них реакция? Тем более до него оставалось какие-то полторы сотни метров.
   Джек приложился к прицелу и сделал выстрел. Пуля ударила в основание, но попала в наклонную бронированную плоскость и ушла в рикошет. Бот взял чуть правее, видимо, собираясь развернуться, но Джек приметил несущий узел и, когда бот замедлился, сделал точный выстрел.
   Добил он его с третьего. На песок полетели какие-то обломки, оружие уткнулось в песок, бот закрутился на месте, а Джек тотчас привстал и, подняв ружье на руки, подумал, что старую «атэ-пятнадцать» он бы так не удержал.
   Должно быть, второй бот получил какой-то сигнал — он замедлился, чтобы лучше изучить обстановку. Джек сделал выстрел, и снова рикошет — он очень спешил!
   Второй выстрел. Рикошета не было, однако бот сумел развернуться и не слишком уверенно двинулся в обратную сторону.
   — Сэр! Подбитый бот уходит в сторону левой дюны!
   — Так ты уже стрелял, что ли?! — воскликнул удивленный капитан, и вскоре, разбрасывая песок, его «грей» вылетел из устья и помчался вдогонку за ботом. Он настиг его возле самой дюны и распорол короткой очередью из пушки. Джек увидел поднявшееся облако копоти.
   — С этим покончено! Что-нибудь еще видишь?
   — Первый передо мной еще шевелится, но больше ничего не вижу.
   — Ладно, придется мне эти кустики потоптать, а ты смотри, может, я кого-то выгоню…
   Сказав это, лейтенант отвел «грея» подальше, разогнался и вылетел на дюну, в которой прятался злосчастный бот. Подминая кусты, «грей» начал прочесывать дюну, а Джек зарядил в магазин последние пять патронов и стал ждать. На это ушло еще полчаса, но в конце концов лейтенант истоптал все дюны и, успокоенный, привел «грея» к руслу, где сообщил оператору, что можно приступать к работе.
   — Алле, Двадцать второй! — послышалось в эфире.
   — Мы их зачистили, капитан, — доложил Кирш, узнав голос командира форта.
   — Я и не сомневался. Сейчас вам Ковалевский обед доставит, так что сидите там и не разбегайтесь.
   — Очень кстати. Ждем…
  

  

   

    115
   

   Три дня Джек жил как на иголках, три дня он каждый день ходил в техпарк, проверяя, как идет восстановление его машины. Но всякий раз ему показывали лежавший на стапелях разобранный «таргар» и говорили — все в порядке, парень, скоро его получишь. Иди и не мешайся.
   В конце концов Джек решил пожаловаться Тильгаузену на нерасторопность его подчиненных, однако главного механика на месте не оказалось, так что пришлось вернуться в казарму.
   Но уже на четвертый день — о, чудо! Когда он в очередной раз после завтрака забежал в ангар, то увидел своего любимца стоящим на своих опорах, с новой накладной броней и ровной окраской.
   Пока Джек, забравшись в кабину, проверял исправность аппаратуры, к его «таргару» из загородки вышел Тильгаузен. В одной руке у него был бутерброд с сыром, в другой кружка с горячим какао.
   — Ну что, доволен?
   — Да, сэр! Спасибо! — крикнул из кабины Джек.
   — Небось думал, забыли про твоего скакуна? — подмигнул Тильгаузен.
   — Думал, — признался Джек и смущенно заулыбался.
   — Это нормально. У нас все пилоты в парк бегают, даже капитан Хольмер и тот кипятится, когда его машина на приколе. Вы, говорит, тут ничего не делаете, каждый день хожу, а работа не двигается. Это нормально. Кстати, твое бронебойное ружье уже вычищено и снова готово к работе.
   — О, сэр! Я должен бы сам его почистить, но забыл, думал только о «таргаре».
   — Успокойся, Джек, на то и служба главного механика, чтобы готовить вооружение к бою. А ты специалист применения это оружия. Кирш рассказал мне, как ты этих жуков нафаршировал. Они дорого заплатили за твой «таргар».
   — О да, сэр, ни один не ушел! — радостно сообщил Джек, но тут увидел, как вдруг изменилось лицо Тильгаузена, и осекся.
   — Что-нибудь случилось, сэр?
   — Нет, пока ничего, Джек. Но, похоже, мы сегодня ночью снимемся.
   — Кто именно?
   — Четвертая и вторая роты, ну и мы, разумеется, кому мы здесь без вас нужны?
   — И куда?
   — Не знаю, — пожал плечами Тильгаузен. — Но трейлеры заказаны, а значит, не так уже близко и не так уже далеко, а то бы на вертушках перебрасывали. Но ты пока помалкивай, может, это слухи.
   — Понял, сэр.
   — Да, кстати, подключи картридж.
   Джек перевел тумблер на включение и был поражен, когда стрелка энергооснащенности подпрыгнула против прежнего раз в пять.
   — Вот это да! Что вы сделали, сэр?!
   — Ничего особенного, — ответил Тильгаузен, улыбаясь. Ему нравилось делать людям сюрпризы, особенно Джеку. — Всего лишь поставил лучший из имеющихся изделий. У него энергоемкости почти как у всей твоей батареи…
   Они расстались довольные друг другом, и Джек вернулся в казарму — разузнать насчет переброски, но все пилоты вели себя как обычно, и даже появившийся капитан Хольмер только провел занятие по тактике встречного боя и ушел, сказав, что вечером придет повторить занятие для отсутствовавших.
   Ужин прошел спокойно, Джек отметил, что уже начал разбираться в тонкостях здешней кухни. Он стал привыкать к тому, что пшеничный хлеб не роскошь, что рыба совсем недорога и ее можно заказать в столовой, а третьего дня на раздаче даже видел баночку консервированной курятины, но не решился спросить ее, подумав, что для начала следует провести подробную разведку. Вдруг она только для командного состава?
  

  

   

    116
   

   Ночью сыграли тревогу. Сначала где-то у столовой запела сирена, а потом по коридору пробежали, топая тяжелыми ботинками и крича: «Рота, подъем! Боевая тревога!»
   В другой раз Джек, конечно, испугался бы, испуг вообще был первой его реакцией, однако предупреждение главного механика позволило ему правильно настроиться, и спустя всего пару минут он уже бежал в техпарк, откуда доносились громкие голоса и гудение множества моторов.
   — Машины второй роты — сюда! — кричал какой-то майор с эмблемами артиллериста. — Четвертая грузится от ангара!
   Слегка заплутав в этой толчее, в пыли и метавшихся лучах прожекторов, Джек вернулся к воротам и уже оттуда вышел к большому ангару, где хранились все запчасти.
   — Стентон, ты где ходишь?! — узнал он голос вечно недовольного лейтенанта и, обрадовавшись, пошел в его сторону.
   — Куда мы отправляемся, сэр?! — спросил Джек, стараясь перекричать шум моторов трейлеров, которые почему-то не глушились.
   — Пока не знаю, но наверняка в какое-нибудь горячее местечко. Твою машину уже загнали вот в этот трейлер, номер семнадцать. Твою и «чино» Рыбака, так что можешь сразу лезть в их кабину.
   Джек обежал указанный грузовик и, открыв дверцу, забрался в просторную кабину, где уже сидели водитель, сопровождавший его пехотинец и Леон-Рыбак.
   — О, а вот и Джек! Значит, экипаж в комплекте.
   — Вот так Джек, — покачал головой водитель, угрюмый парень в видавшем виды бронежилете. — Тебе сколько лет?
   — Скоро будет восемнадцать.
   — У меня сын такой же, но я ему в это пекло лезть не посоветую. Хватит и меня на этой работе.
   Они помолчали, при сложившейся ситуации продолжать эту тему никому не хотелось.
   Джек стал осматриваться. В кабине было все, чтобы прожить в изоляции несколько дней — в осаде или в дальней дороге. Чайник в нише, холодильный шкафчик, лобовое бронестекло с белесыми шрамами от осколков, две рации — основная и запасная.
   А еще автомат на задней стенке, каска и несколько магазинов в отдельной коробке.
   Пехотинец сидел в полной амуниции — бронежилет, шлем с поднятым забралом, перчатки с накладками, автомат прикладом в пол. Его не обманывала обстановка казавшегося уюта, дававшая новичкам ощущение ложной безопасности, этот солдат знал, что безопасных мест на переднем крае нет, тем более в такую ночь.
   В дверцу водителя забарабанили. Тот открыл ее, и кто-то стал ему кричать, что корма его трейлера не дает выехать машинам с роботами второй роты.
   — Подай перед!
   — Да куда же вперед, там ангар?! — закричал водитель, однако продернул трейлер еще на метр, и этого хватило. Сзади взревели моторы, и тягачи пошли вон из парка, вторая рота вставала на маршрут первой.
   — Ну вот, а то все плачутся — почему четвертая уехала первой, ведь по порядковому номеру мы первее, — прокомментировал Леон.
   Наконец грузовики второй роты ушли все и в парке стало свободнее. Организаторы погрузки занялись трейлерами четвертой роты, и вскоре они тоже начали выезжать из парка.
   На пустыре грузовики прибавили скорости, вскоре тусклые огни впередиидущего трейлера запрыгали на ухабах. Густая пыль не позволяла видеть какие-то подробности, поэтому трейлеры неслись, невзирая на колдобины.
   Джеку невольно вспомнилось его путешествие с капитаном и Джозефом, а также их попытки оторваться от патруля арконов. Здесь было что-то похожее — бешеная скачка по пересеченной местности. В кабине громко дребезжала вся незакрепленная мелочь, протестующе ухали амортизаторы. Джек вцепился в скобу на панели и старался привыкнуть к этой скачке, конца которой видно не было.
   Так прошло два часа стремительного марша. Пока что трейлеры шли без потерь, хотя оттуда, куда они стремились, уже явственно доносились звуки канонады. Все небо озаряли яркие вспышки, и вниз огненным дождем осыпались чьи-то горящие обломки.
   Поначалу из-за пыли трудно было разобраться, по какой местности мчалась колонна, но когда машины пошли медленнее, в свете тусклых фар Джек сумел разглядеть заросшие травой склоны холмов.
   Вдруг взрывы загрохотали совсем рядом, всего в сотне метров впереди.
   — По колонне бьют! — крикнул водитель и, сорвав с крючка каску, надел ее. Его предположение подтвердилось, впереди сверкнула еще одна вспышка, и в небо поднялся огненный столб.
   — Сопровождающие, выводите пилотов! — прокричала рация пехотинца. Джек тотчас распахнул дверцу и прыгнул вниз, на плотную землю. За ним выскочили Леон и пехотинец.
   — В холмы! — крикнул он.
   — Почему в холмы? — спросил Леон.
   — По инструкции положено в холмы!
   И они побежали вверх по склону, а водитель остался в машине, готовый разделить ее судьбу.
   На дороге ударило еще несколько взрывов, среди вспышек Джек рассмотрел бегущих вверх по склонам людей.
   Тучу пыли пронзил свет фар, и колонну объехали три больших бронетранспортера, один из которых, с роторной пушкой на башне, остался на дороге, а два других стали карабкаться на холмы и, перевалив через них, исчезли из зоны видимости.
   — Это наши! — прокомментировал пехотинец. — На диверсантов пошли!
   — На каких диверсантов? — тотчас спросил Джек.
   — Их еще днем высадили, мы с ног сбились, чтобы их найти, а они вот где, как знали, что колонна тут пойдет!
   — Да не как, а именно знали! — крикнул Леон. — Выпустили бы мою машинку, я бы им показал!
   — Нельзя, ваши машины в другом месте ждут, — сказал пехотинец, и когда недалеко рванула еще одна мина, прикрыл пилотов своей броней.
   — Так ты знаешь, куда нас везут?! — спросил Леон.
   — Знаю. Арконы на «Машинерию» прут, наши, кто оттуда вернулся, говорят никогда такого не видели!
   — Если «Машинерию» свалят, их бомберы нас в пыль переработают!
   — В том-то и дело! Вот и кидают всех в пекло, чтобы наступление остановить! Жуткое дело!
   Между тем на дороге уже горели несколько трейлеров, со склона было не разобрать, чьи это машины, только второй роты или досталось и четвертой.
  

  

   

    117
   

   Примерно через полчаса пехотинцам удалось разобраться с диверсантами, обстрел прекратился и колонна снова двинулась в путь, однако подожженные грузовики остались на дороге.
   Один из них потушили, но два других оказались сильно повреждены, и их бросили.
   Подбитые машины пришлось объезжать по обочине, Джек старательно вглядывался в то, что от них осталось. Кабины выглядели уцелевшими, и это позволяло надеяться, что люди выжили.
   Когда колонна снова встала на марш, ее движение перестало быть таким быстрым и бесшабашным, как прежде. Теперь впереди шли несколько бронетранспортеров и пара танков, а по обочинам, вращая башнями, двигались зенитные установки, которые время от времени исторгали целые снопы пламени, обстреливая невидимые из кабины цели.
   С некоторыми остановками возле отдельных фортов и просто между холмами марш продлился до самых предутренних сумерек, и уже с рассветом колонна пришла на место.
   Джек увидел Берта Тильгаузена, который бегал от одного трейлера к другому, следя за тем, чтобы ничего не пропало и чтобы защитно-маскировочные шатры были развернуты в нужном месте.
   Заместитель Тильгаузена принимал с погрузки все машины, пилотам пришлось самим выстраивать их на дне балки, в которой и был организован временный техпарк. После этого пилотов обеих рот повели в место временного размещения. Издали это было похоже на симпатичный военный городок, где имелся даже собственный техпарк со стоящими возле ангаров роботами, однако до городка пилоты не дошли метров двести, потому что он оказался макетом для отвлечения противника.
   — Не сомневаюсь, что не сегодня завтра они попытаются нанести по нему удар, — сказал сопровождавший их капитан-зенитчик.
   — А что они будут делать потом, когда поймут, что это обманка? — спросил Хольмер.
   — Они не смогут уничтожить его сразу, мы развернули там зенитные позиции, систему «пэ-эр-зе». Так что им придется серьезно постараться, чтобы уничтожить обманки. Ну а теперь милости просим в настоящее убежище, господа, — добавил капитан, указывая на замаскированный вход прорезанной в склоне глубокой балки. Лишь подойдя ближе, Джек заметил, что землю недавно снимали целыми блоками, а после постройки бункера вернули на место.
   Пилоты стали спускаться по ступеням и вскоре оказались в освещенном коридоре, стены и полы которого были сделаны из свежего бетона, кое-где еще сырого. Джек подумал, что наверняка это была скорая работа блинкеров.
   — Этот специфический запах исчезнет к вечеру! — пообещал капитан. — Вентиляция уже работает. Направо по коридору казармы обеих рот, налево столовая и общая кают-компания. Разумеется, той еды, к которой вы попривыкли, здесь не приготовить, но мы будем стараться.
   — А вино? — спросил Папа Рико.
   — Вино у вас никто не собирается отнимать. Мы понимаем, что это грозит нам бунтом, — пошутил зенитчик, и все сдержанно посмеялись.
   Капитан ушел, роты разошлись каждая в свою казарму, и Хольмер устроил краткое совещание в спальном помещении своей роты.
   

   — Итак, бойцы, довожу до вашего сведения, что в результате обстрела на дороге мы потеряли один «гасс». К счастью, Хардин уцелел. Получил несколько царапин и ожоги, работать он не может, и его увезли в госпиталь. «Гасса» на эвакуаторе тянут сюда. У второй роты четыре робота выведены из строя. Два «таргара», один «гасс» и «берг». Пилот «гасса» Берман остался в строю, остальные в госпитале. Все их машины тоже тянут сюда, думаю, к началу веселья что-то будет восстановлено. А может, даже все.
   — Пилотов-то нет… — заметил Баркли.
   — Пилотов нет, но запасные машины — это тоже неплохо.
   — А когда ожидается веселье и какая у нас задача? — спросил Сигура, посасывая химическую сигарету, поскольку курить в бункере не разрешалось.
   — Веселье начнется либо сегодня, либо, что более вероятно, завтра. Позади нас «Машинерия». Сами понимаете, каково значение этой базы. Если арконы до нее доберутся, их орбитальные бомбардировщики сотрут весь оборонительный район в порошок.
   — Какие-нибудь особенности предстоящих боев известны? — спросил Баркли.
   — Особенность одна — вешать как можно больше пэ-эр-зе. Пусть будет перегруз, это не страшно — далеко мы все равно не пойдем. Нам главное выдержать их первый удар, пусть израсходуют арсеналы с дальних дистанций, а мы станем расстреливать их в упор и перейдем в контрнаступление.
   — Встречный бой? — уточнил Папа Рико.
   — Да. Это наша визитная карточка. Это то, что у нас получается лучше всего. Если нет больше вопросов, идите в столовую, там дают бутерброды, чай и какао. А потом, если получится, поспите. Неизвестно, когда это удастся в следующий раз.
  

  

   

    118
   

   Как и большинство пилотов своей роты, Джек решил начать со столовой. Горячих блюда там действительно не оказалось, к тому же по-прежнему пахло сырым бетоном, однако на подносах были целые штабеля бутербродов.
   Джека привлекли те из них, в которых помимо мяса, сыра или масла была зелень — салат, лук, капуста и даже щавель. Он взял себе пять бутербродов и два вида напитков — сладкий черный чай и какао, которое он улучшил дополнительной порцией сливок.
   Стараясь пока не думать о возможном исходе боя, в тактике которого мало чего понимал, Джек прихлебывал то чай, то какао, и бутерброды, один за другим, исчезали с тарелки. Когда осталась половинка последнего — с чесночным сыром и листом салата, к нему вдруг подошел лейтенант Кирш.
   — Эй, Стентон, а где ты брал бутерброд с курицей?
   — Что? — переспросил Джек, ему показалось, что он ослышался.
   — У тебя на тарелке был бутерброд с курицей. Я спрашиваю, где ты его брал? Тут на столах нигде нету…
   И лейтенант стал оглядываться на чужие тарелки в поисках нужного бутерброда.
   — Извините, сэр, но я даже не заметил, что это за бутерброд, съел и все, — сказал Джек и, поднявшись из-за стола, отправился в казарму спать. К этому располагали и сытный ранний завтрак, и неожиданная встреча с курицей, о которой Джек столько думал в прежние времена. Он посчитал это хорошим знаком и, выяснив, где находится его койка, разулся и сразу уснул.
   Джек спал крепко, как никогда за последнее время. Возможно, сказалось переутомление от ночных потрясений, а может, под толщей земли и бетона он чувствовал себя по-настоящему в безопасности.
   Наконец кто-то решил его разбудить, но это ему удалось не сразу, Джек отбрыкивался, переворачивался на другой бок, однако лейтенант Кирш был неумолим.
   — Вставай, Стентон, есть важное дело, — сказал он. Джек тотчас открыл глаза, затем сел на кровати и произнес:
   — Слушаю вас, сэр.
   — Нет, ты обувайся и пойдем в парк, там тебя и Хольмер дожидается.
   Джек сейчас же обулся, подхватил с кровати смятое кепи и поспешил за Киршем.
   На воздухе было очень хорошо, пахло травами и сырым грунтом. Облака на небе клубились белыми барашками, а солнце клонилось к горизонту.
   — А который сейчас час?
   — Половина седьмого. Поспал ты хорошо, — сказал Кирш.
   — Да. Может, этот из-за бетонного запаха?
   — Скорее всего, — пряча улыбку, ответил лейтенант.
   Метрах в ста от балки, ближе к позициям «Машинерии», в землю вкапывалась батарея самоходных гаубиц.
   — Далеко они стреляют? — спросил Джек.
   — С этой возвышенности на пятьдесят километров — легко.
   — А почему бы им не обстрелять арконов на подходе?
   — Нельзя. Засекут баллистику и сразу накроют.
   — Какой тогда в них смысл?
   — В последнем шансе. Если мы не устоим, тогда им придется стрелять.
   В техпарке, размещенном под высоким маскировочным шатром, царила деловая суета. Вокруг расставленных машин сновали механики и помощники из числа пехотинцев, а также техническая обслуга с «Машинерии». Кто-то занимался восстановлением обгоревших машин, другие проверяли «здоровые» машины, отлаживая регулировку и пополняя арсеналы.
   Рядом с «таргаром» Джека тоже кто-то колдовал. Присмотревшись, Джек узнал капитана Хольмера.
   — Видал? Командир роты лично выхаживает твою машину. Ну и кто после этого не любимчик?
   Джек уже было вскинулся, чтобы дать лейтенанту отповедь, но, увидев, что тот улыбается, заулыбался тоже.
   Они подошли к машине, и Джек увидел, что капитан прилаживает к тыльной части ее корпуса какую-то снасть из металлических лент.
   — А, Джек! — обрадовался Хольмер. — А мы уж хотели угнать твой «таргар» покататься, пока ты там дрыхнешь. Вот, видишь эту штуку?
   — А чего это? — не понял Джек.
   — А вот чего…
   Капитан поднял с земли пустую тубу от гранатомета и вставил в петлю.
   — Тут еще один входит, будет у тебя два.
   — А зачем они мне, сэр?
   — Затем, что во встречном бою с большими дядями шансов уцелеть у тебя мало. Не то чтобы тебя целенаправленно сожгут, пока есть большие цели — это вряд ли, но шрапнель будет сеять очень часто, как дождик летом. И в основном «пять единиц», то есть граненые куски по восемьдесят грамм. Ты будешь держаться позади «грея» лейтенанта Кирша, метрах в пятидесяти позади него. А если твою машину повредят, положишь ее на бок, снимешь пару гранатометов и в воронку. Их там к этому моменту много будет.
   — А почему тогда гранатомет? Может, чего помощнее, чтобы как врезать, так сразу «гасса» с ног долой?
   — Это не получится, ракету перехватит «пэ-эр-зе». А гранатомет стреляет недалеко — на пятьдесят метров, и граната летит медленно, тут чистая баллистика. А медленную баллистику «пэ-эр-зе» не ловит.
   — У второй роты так уже двое на «таргарах» сработали, — добавил Кирш. — Повредили «грея». Очень неплохо для двух легконожек.
   — А заряд у него сильный? — спросил Джек и, вытащив из петли тубу, стал ее внимательно изучать.
   — Заряд что надо. Попадешь «грею» в корпус, оставишь его без навесной брони, попадешь в опору — он завалится. С «гассом» как повезет, но если попадешь в манипулятор с основным орудием, честь тебе и хвала.
   — Вы сейчас с лейтенантом возьмите три полные трубки и сходите за гору, пострелять. Ты парень в стрельбе ученый, ты с трех раз научишься, — добавил капитан.
   — Хорошо, сэр. Я готов пойти потренироваться. Только давайте сначала из балки поднимемся и посмотрим с нашей позиции туда, откуда арконы наступать будут.
   — Конечно, пойдем и посмотрим, — согласился капитан и переглянулся с лейтенантом.
   Пройдя шатер насквозь, все трое вышли из других ворот и, добравшись до места, где склон было положе, выбрались из балки на позицию.
   — Ух ты, красиво как! — не сдержался Джек, глядя на долину.
   — Да, красиво, — согласился капитан. — А наступать они будут оттуда или даже оттуда.
   И он указал направление рукой.
   — А вон та полоска кустиков и роща, это такая же балка? — спросил Джек, глядя в долину из-под ладони.
   — Нет, — сказал Кирш. — Там канавка полметра — практически ничего, а роща растет из низинки примерно полтора метра ниже основного уровня.
   — Но наступающий робот там не спрячется, если ты об этом, — добавил капитан.
   — А если получит повреждение или просто потрясение, сгодится и эта рощица, так?
   — Так, — кивнул капитан и снова посмотрел на лейтенанта. Он не понимал, к чему клонит молодой пилот.
   — Сэр, что, если нам натаскать в эту рощицу не два, а десять гранатометов, да еще мое бронебойное ружье и сотню патронов к нему?
   — И что потом?
   — Когда они будут проходить мимо, я буду стрелять в них из гранатомета, а когда не достану гранатой, будут стрелять из ружья. А уж когда повернутся ко мне тылом, буду бить по вентиляторам, ракетным блокам и прочим слабым местам.
   — А твоя машина?
   — А на «таргаре» я туда прибуду, отрою окопчик и буду ждать. Если же меня прижмут, прыгну в кабину и ускачу. И машина будет целой, и урон я врагу нанесу куда больший, чем в наступлении. Сколько до этой рощицы?
   — Чуть больше двух тысяч, — сказал лейтенант.
   — А с какого расстояния перестрелка начнется?
   — Ракеты пойдут с четырех-пяти тысяч метров. С трех тысяч начинается активный огневой обмен. То есть с применением орудий.
   — Значит, к тому времени, когда они будут проходить мимо меня, некоторые получат повреждения и будут вести ответный огонь. Шуму будет много, и на меня не обратят внимания.
   — Это так, — согласился капитан. — А не испугаешься? Там ведь жутко будет. Не струхнешь, когда к тебе в рощу какой-нибудь «гасс» ломанется?
   — Это, конечно, страшно, — сказал Джек и вздохнул. — Но я уже видел «большого сато», поэтому, думаю, страх будет, но уже без этого шока, от которого становишься пустым, как пластиковая бутылка.
   — Хорошее сравнение, — заметил лейтенант. Ему уже случалось бывать в таком состоянии, особенно в начале карьеры.
   — Ну что, тогда я пойду выводить «таргара»? — спросил Джек.
   — Выводи, — кивнул капитан. — А мы с лейтенантом Киршем возьмем в парке танкетку и загрузим туда десяток гранатометов и бронебойные патроны для твоего ружья. Сто штук. А ружье ты сам потащишь?
   — Да, ружье я отвезу сам. Не могу я такую ценную вещь в землю закапывать. Вдруг мы туда потом не вернемся?
   И Джек убежал вниз по склону, чтобы выводить робота и отправляться на разведку в рощицу, а капитан посмотрел ему вслед и сказал:
   — Выходит, Кирш, мы с тобой тупые, а пацан — умница.
   — Нет, просто он молодой. И потом, мы не ожидали от него такой прыти, ведь он только-только к нам прибыл. Другие по три месяца обкатываются, а этот…
   — А этот на второй день попал на «большого сато». Но я с тобой согласен, не такие уж мы с тобой тупые, просто у парня были хорошие учителя, которые сделали за нас часть работы.
   — Вот! — согласился Кирш, поднимая кверху указательный палец. — Вот они, правильные слова. А то — «тупые»…
   — Ладно, идем грузить гранатометы, нам еще к этой рощице присмотреться надо, — сказал капитан и посмотрел за рощицу и до самого едва заметного в голубоватой дымке неровного горизонта. Туда, откуда он ожидал наступления врага. И уже очень скоро.
  

  

   

    119
   

   Перед рассветом было особенно холодно, не помогал даже непромокаемый спальник, и Джек проснулся, когда до восхода оставалось часа полтора.
   Поскольку его ботинки находились в спальнике, они сохранили тепло. Джек обулся, отошел в сторону отлить, а потом достал из нагрудного кармана бинокль и стал изучать северное направление.
   Но было еще слишком темно, на глаза не попалось ни одного огонька, за который можно было бы зацепиться взглядом.
   Убрав бинокль, Джек широко зевнул, затем достал из чехла собранную винтовку, включил прицел ночного видения и постоял так пару минут, рассматривая окрестности, правда, с тем же результатом.
   Если арконы и придумали, как ожидал Хольмер, какое-то коварство, то скорее всего они решили применить его днем.
   Поняв, что выспался и больше уже не заснет, Джек сходил к окопчику, который выкопал под корнями двух самых больших деревьев. Там, у стенки, была сложена его тяжелая артиллерия — десять гранатометов. Вчера он стрелял из таких — два раза. Третьего не понадобилось, железную бочку он разнес с второго выстрела, взяв поправку после первого промаха.
   В общем, ничего сложного, даже нашлось что-то общее с винтовкой.
   Еще дальше от его позиции, в зарослях, была выкопана небольшая стоянка для робота, чтобы его совсем не было видно из-за кустов. А еще Джек проделал ход сообщения от основного окопа, чтобы можно было скрытно отступить к «таргару».
   Пройдя с маленьким фонариком по своим окопам, Джек вернулся на позицию, надел лежавшие рядом со спальником бронежилет и каску, а затем взял ружье и стал прикладываться, как удобнее стрелять в этом снаряжении.
   Получалось нормально, если чуть сдвинуть каску на левый бок. Решив не откладывать это на потом, Джек на ощупь отрегулировал ремешок каски. Потом лег поверх спальника и, согревшись в бронежилете и каске, снова уснул, а проснулся от сильного грохота, доносившегося откуда-то с позиций возле «Машинерии».
   Было уже утро, солнце поднялось достаточно высоко, чтобы Джек мог видеть, что происходит. Со стороны противника роем неслись гаубичные снаряды и норовили разметать фальшивый военный городок. Зенитчики пачками отстреливали ракеты «пэ-эр-зе», которые ловили снаряды гаубиц, над территорией городка полыхали яркие вспышки, и красные искры сменялись белыми и фиолетовыми. Некоторые снаряды пробивали защитный «зонтик» и попадали на цель, однако в это время с позиций над балкой по засеченным гаубичным батареям противника ударила артиллерия «Тардиона».
   Джек поднял голову и увидел десятки дымчатых инверсионных следов, которые снаряды оставляли высоко в небе. Затем стрельба прекратилась. Джек знал, что в это время самоходные гаубицы срочно покидают свои позиции, как до этого наверняка то же делали и гаубицы арконов.
   Прощупав друг друга огнем, стороны успокоились и стали собираться с силами для очередного удара.
   — Джек, как ты там? — раздался из рации голос Хольмера.
   — Я в порядке. А вы как?
   — Мы пока в бункере. Нас это никак не коснулось, а в парк даже осколки не залетели.
   — Есть какая-нибудь информация?
   — Разная информация. Они в своем тылу совершают какие-то перевозки, перестановки, перемещают с места на место вертолеты, транспорт, дискорамы, трейлеры. Так всегда делают, чтобы запутать разведку противника. Ну, ладно, будет что сообщить, выходи на связь. Или даже от скуки.
   — Спасибо, сэр, — сказал Джек и положил рацию рядом. Затем дотянулся до вещмешка и, порывшись в нем, достал бутерброд со свининой и фляжку с остывшим чаем. Было время завтрака, и противник великодушно давал Джеку эту возможность.
  

  

   

    120
   

   До одиннадцати утра Джек бил баклуши и даже пытался ловить насекомых, тех, в безвредности которых он не сомневался. Потом рассматривал прыгавших по веткам птиц, пытаясь на глаз классифицировать их на тех, кого можно есть, а у каких мясо ядовитое.
   Вдруг все они разом перестали петь и шмыгнули под защиту густых крон. Шелестевший листьями ветерок прекратился, и наступила тревожная тишина. Едва Джек взглянул на рацию, как на связь вышел Хольмер:
   — Джек, приятель! Кажется, начинается! Удачи тебе!
   И все. Джек схватил бинокль и, привстав, увидел что-то на горизонте. Как будто шел песчаный смерч, какие иногда бывали зимой на пустошах. Приглядевшись и покрутив настройки, он понял, что это три огромные десантные дискорамы, которые неслись на небольшой, десять-пятнадцать метров, высоте и мощными двигателями сдували с поверхности земли все, что недостаточно крепко держалось за грунт.
   Джек растерялся. Это не было похоже на то, к чему он готовился. А как же гранатометы? Как же винтовка? Однако его паника была преждевременной, дискорамы стали замедлять ход, поднимая еще выше шлейфы пыли, а затем, судя по тому, что их не стало видно, опустились на землю.
   Со стороны позиций тардионов ударило несколько выстрелов, но снаряды были перехвачены «пэ-эр-зе» дискорам. А затем из клубов пыли стали появляться черные точки, трудноразличимые даже в бинокль, но Джек догадался, что это роботы арконов.
   Он начал считать их. Сбивался из-за пыльной пелены и начинал снова. В конце концов получилось тридцать четыре машины. «Бергов» от «греев» на таком расстоянии различить было трудно, но «гассов» было не менее семи. Их легко было опознать по прямому корпусу и «стройной походке».
   Стараясь прикрыть себя от огня артиллерии, роботы стали отстреливать дымовые шашки, а дискорамы развили обороты и, поднявшись, на той же высоте пошли на север. Только сейчас Джек услышал характерный вой их двигателей и вспомнил их с Ферлином поход к Ривенским болотам. Его прошлые страхи теперь казались Джеку смешными.
   — Капитан Хольмер, сэр, это Джек Стентон! Сэр, ответьте!
   — Слушаю тебя, Джек! — отозвался Хольмер, по характерным ухающим звукам Джек понял, что капитан уже в кабине своего «гасса».
   — Сэр, я насчитал тридцать четыре машины! Семь из них — «гассы»!
   — Спасибо, Джек. Через минуту все начнется, так что будь готов!
   Но началось не через минуту, а прямо в этот же момент. Десятки дальнобойных орудий на одной и десятки на другой стороне открыли беглый огонь по позициям друг друга, чтобы этой дуэлью связать противника и не дать нанести удар по ценным механизированным единицам, пока еще те находились на достаточном расстоянии друг от друга.
   Склоны возвышенности, на которой стоял объект «Машинерия», вскипели от сотен разрывов, то же самое творилось и где-то в тридцати — сорока километрах на севере.
   Теперь Джек видел роботов четвертой и второй рот. Хольмер сумел вывести одиннадцать машин, а соседи только девять. «Таргаров» с пулеметами видно не было, возможно, они собирались вступить в бой через какое-то время.
   Цепи бронированных солдат с обеих сторон быстро сближались, еще мгновение — и десятки ракет устремились навстречу противнику. Небо закрылось пеленой от дымных следов, белого, серого и черного цвета, затем загрохотали разрывы «пэ-эр-зе», на которые, словно на цунами, нарвались ударные ракеты.
   Какие-то из них прорывались сквозь эту блокаду, попадали в роботов и в землю рядом с ними, вздымая новые клубы пыли и облака дыма.
   Джек напряженно следил в бинокль за происходящим. До противника было ближе, и он видел, что пока все машины «Аркона» на ходу, хотя на некоторые уже пришлись попадания. Арконы продолжали развивать наступление, а через их головы в обе стороны все еще проносились гаубичные снаряды.
   Джек попытался включить на рации общую волну, но там уже стояла такая какофония из грохота, криков и команд, что он сейчас же ее выключил. Посидев еще немного, покачиваясь от напряжения и не зная, что еще предпринять, он побежал в окопчик и принес два гранатомета. Затем снова взялся за бинокль, и в этот момент, почти одновременно с прекращением гаубичной дуэли, роботы ударили друг в друга из пушек.
   Первыми завязали перестрелку «чино» четвертой и «берги» второй роты. Они хлестко защелкали пушками, им тотчас ответили «гассы» и «берги» арконов. Вскоре стороны открыли такой плотный огонь, что трассы снарядных маркеров стали накладываться друг на друга и Джек перестал понимать, кто и куда стреляет. От шедших первыми машин стали отлетать элементы брони и оснастка. Подраненные тут же уступали место в первом строю более свежим, все это происходило без остановки и без прекращения огня. Взрывы стеной поднимали землю, роботы перепрыгивали через воронки и продолжали двигаться вперед.
   Вскоре стала видна и первая цепь второй и четвертой рот. Какой-то «гасс» уже свалился, сбитый попаданием в опору, двойным попаданием был сметен «грей», но тардионы уже неслись в атаку, словно стальная кавалерия, выжимая из своих машины все скоростные возможности.
   Это была лучшая тактика против превосходящих сил, ведь пока противник пытался прицеливаться по скачущим мишеням в условиях плохой видимости, тардионы продолжали сокращать дистанцию, чтобы навязать жесточайшую схватку с таранами и стрельбой в упор, где численное превосходство было уже не так важно.
   Между тем арконы подошли к рубежу Джека совсем близко. Он вскинул на плечу гранатомет, включил активацию боеголовки и выбрал бегущего недалеко от него «грея», уже получившего удар и потерявшего с левой стороны накладную броню.
   Похоже, пилот пытался прижаться к рощице, а это Джеку было совсем не нужно, ведь он мог получить снаряд от своих, а это было бы обидно.
   Поймав в прицел корпус робота, Джек взял примерное упреждение и выстрелил. Граната сделала небольшую горку и взорвалась точно под левым манипулятором. «Грея» отбросило взрывом, он повалился на бок и остался лежать неподвижно, но не успел Джек разобраться в своих ощущениях, как страшный треск над головой заставил его упасть на землю и закрыться руками.
   Перебитое надвое дерево рухнуло где-то сзади, сверху дождем посыпались листья и кусочки сбитой коры. Затем где-то рядом пронесся подземный ураган, да такой, что Джека подбрасывало, как на неровной дороге, а затем на него потоком обрушился взрыхленный грунт с едким запахом сгоревшей взрывчатки.
   Выждав несколько секунд, Джек осторожно привстал. Все пространство перед его рощицей было перепахано воронками, а ударивший по нему с дальнего правого фланга «берг» уже спешил дальше по своим делам.
   Джек быстро раскопал присыпанный второй гранатомет, положил его на плечо и поймал в перекрестие замешкавшегося «гасса». Выстрел и взрыв разбил машине ходовой узел. «Гасс» повернул кабину, огрызнулся очередью из автоматической пушки, но продолжал идти в наступление, а Джек помчался за следующей порцией боеприпасов. Однако теперь ему пришлось пролазить под свалившейся половиной дерева, проще оказалось обежать ее кругом, чтобы забраться в арсенал со стороны стоянки робота.
   На этот раз Джек прибежал с четырьмя зарядами и, не мешкая ни секунды, стал расстреливать уже потрепанные встречным огнем машины врага. Выстрел — и новый «гасс» захромал, еще выстрел — долой пушку «грея».
   Еще один «берг» обратил на него внимание и ударил из автоматических пушек и зенитного пулемета. Белая щепа взвилась в воздух, срезанные ветки стали с шумом валиться со всех сторон, но, едва обстрел прекратился, Джек высунулся и влепил обидчику гранату в манипулятор крупнокалиберных пушек. «Берг» качнулся и снова ударил из малокалиберного, но это означало, что основная пушка не действовала.
   Джек активизировал четвертый заряд и прицелился в спину уходящему в наступление «гассу». Выстрел, попадание — и робот резко развернулся, чтобы выстрелить по роще из основной пушки. Однако тут же попался под сдвоенный удар орудий «чино». Оба его манипулятора вырвало вместе с втулками, и арконовский «гасс» стал бесполезным.
   Между тем всего в паре сотен метров от рощицы первые ряды уже сошлись «врукопашную». Послышались лязгающие удары, звуки падений огромных машин и грохот выстрелов в упор.
   Джек притащил последние четыре гранатомета и быстро израсходовал их без единого промаха. Затем поставил ружье на сошки и принялся стрелять по проносившимся мимо роботам, которые плохо видели в этой свалке и ориентировались только по радарам и датчикам «свой-чужой». Но Джек различал их очень хорошо, снизу ему все было видно. Он старался не поддаваться азарту и стрелять как можно точнее, однако, когда падала машина кого-то из своих или от тардионского робота летели сорванные взрывом куски брони, он невольно вздрагивал и пытался не думать о том, что в поверженной машине могли оказаться его друзья.
   Джек стрелял, отбрасывал пустые магазины и вставлял новые, и так безостановочно, пока вся сотня патронов не была отстреляна. А когда они кончились, он было снова запаниковал, он ведь больше не мог помогать своим, однако вовремя вспомнил про «таргара» — ну как он мог забыть про свою боевую машину? Однако тут его остановил вызов по рации:
   — Джек, ты слышишь меня? Джек!
   Это был голос капитана Хольмера, звучал он вполне обыкновенно, хотя, возможно, был слегка хрипловат:
   — Да, сэр, я вас слышу…
   — Спасибо, друг, я видел твою работу.
   — Правда?
   — Правда.
   — У меня кончились патроны, сэр, но я сейчас сяду…
   — Все, Джек, успокойся, мы уже победили. Просто сиди там в своей ямке, пока за тобой не придут, тут еще много подранков в пыли валяется, они в запале могут и стрельнуть. Так что подожди нас на месте.
   — Да, сэр, я подожду.
  

  

   

    121
   

   Едва капрал Баркли постучал в дверцу блока связи, она тут же открылась, и появившийся сержант-связист сказал им с Джеком:
   — Проходите, ребята, я уже все настроил.
   Капрал подтолкнул Джека вперед, и тот, пройдя через узкий коридорчик, оказался в небольшой комнате, заставленной разной хитрой аппаратурой с лампочками и небольшими экранами, по которым скакали световые метки.
   — Садись сюда, — сказал сержант, указывая на квадратный столик, на котором стоял микрофон на подставке.
   Джек сел и потрогал зеркальную подставку, однако тут же отдернул руку, ведь здесь, наверное, ничего нельзя было трогать.
   — Все готово, можешь начинать говорить, — сказал сержант и встал у двери рядом с капралом Баркли.
   Джек немного волновался, запись своего голоса он делал впервые, поэтому еще раз машинально дотронулся до подставки, убрал руки на колени и, чуть склонившись на столом, начал запись письма.
   — Ну вот, мама, я посылаю тебе письмо голосом. Раньше хотел написать ручкой, но ребята тут сказали, что можно записать прямо так. Письмо отошлют по радио, а тебе потом принесут… — Джек вопросительно посмотрел на капрала Баркли, тот утвердительно кивнул.
   — Да, обязательно принесут и проиграют плеером, так у военных положено. А теперь я хочу тебе рассказать, что климат здесь хороший и люди тоже. Я со всеми уже подружился, особенно с моим командиром — капитаном Хольмером. Правда, за это меня лейтенант Кирш называет его любимчиком и как бы сердится, но я знаю, что это он не по-настоящему. Мы вчера с капитаном ездили к нему в госпиталь…
   Тут капрал начал махать Джеку, и тот, сделав паузу, продолжил:
   — …съездили к нему в госпиталь, потому что он заболел, но врачи сказали, что через две недели он снова может сесть в кабину. Вот. А еще я скоро получу свое первое жалованье, которое мне теперь больше положено, потому что я получил четвертый класс специальности. И еще, если встретишь Ферлина, передавай большой привет и спасибо, потому что все, чему он меня научил, здесь здорово помогло. Да, и еще одна новость — я попробовал настоящую курицу. Правда, какое было мясо, белое или темное, не понял, потому что курица была консервированная, из баночки. А так пока у меня все хорошо, здесь лето и погода хорошая. Хотя про погоду я уже говорил… Ну, тогда до свидания, как-нибудь потом еще пришлю такое же письмо или даже на бумаге. До свидания, будь здорова и не болей. Твой сын — Джек Стентон, специалист четвертого класса…
  

 


          See more books in http://www.e-reading-lib.org